Рассказывал равви Израэль из Рижина: «Все ученики моего предка. Великого Маггида, восприняли его учение – все, кроме равви Зуси. И это потому, что равви Зуся никогда не мог дослушать проповеди своего учителя до конца. Но уже в самом начале проповеди, когда маггид приводил слова Писания, которые он хотел далее толковать, и произносил «и Бог сказал» или «и Бог говорил», равви Зуся впадал в неистовство, кричал, бился в конвульсиях и махал руками так сильно, что начинал беспокоить всех присутствовавших, и его выводили. И покуда он стоял где–нибудь в другой комнате или в сарае, он бился о стены и громко кричал: «Бог сказал!» Зуся не успокаивался, покуда мой предок не заканчивал толковать Писание. Вот почему он не был знаком с проповедями маггида. Но истина, говорю вам, истина, говорю вам, в том, что если человек говорит в духе истины, а другой слушает его в духе истины, то одного слова достаточно, ибо одним словом может возвыситься мир и одним словом мир может быть искуплен».
Однажды, когда молодой Зуся жил у своего учителя, равви Баэра, к Великому Маггиду пришел некий человек и стал просить о помощи. Зуся увидел, что этот человек полон греха и совершенно не стремится к раскаянию. Тогда он рассердился и гневно сказал незнакомцу: «Как такой человек, как ты, повинный во всевозможных преступлениях, имел наглость предстать перед святым без всякого стыда и без всякого желания покаяться в грехах?» Пришедший к маггиду замолчал, смутился и ушел.
Зуся же почувствовал стыд за то, что он сказал, и не знал, что делать. Тогда учитель произнес над ним благословение, и с того момента Зуся замечал в людях лишь доброе, даже если человек грешил прямо у него на глазах.
Но поскольку дар видения Зуся не утратил, то все грехи, которые он распознавал в людях, он считал своими собственными и обвинял в них самого себя.
Когда Рижинский равви рассказывал это о равви Зусе, он обычно добавлял: «Если бы все мы были подобны равви Зусе, то зло бы давно исчезло, смерть была бы преодолена и наступила бы совершенная жизнь».
Когда равви Шмелке и его брат приехали однажды к Межричскому маггиду, они задали ему такой вопрос: «Наши мудрецы изрекли слова, которые не дают нам покоя, потому что мы их не понимаем. Речь идет о том, что человек должен хвалить и благодарить Бога за страдания так же, как за благодеяния, и принимать страдания с той же радостью. Скажи, равви, как нам следует понимать это?»
Маггид ответил: «Пойдите в Дом Учения. Там вы найдете Зусю, покуривающего свою трубочку. Он объяснит вам смысл этих слов». Братья отправились в Дом Учения и задали Зусе свой вопрос. Тот засмеялся в ответ: «Нашли к кому обратиться! Ступайте–ка к кому–нибудь другому, потому что я никогда не испытывал страдания». Братьям же было хорошо известно, что с самого рождения жизнь равви Зуси была полна всяческих лишений и нужды. И узнали они тогда, что значит: принимать страдание с любовью.
Спросили равви Зусю: «Мы молимся, «И подай нам благую милость…» и «Ты, Кто посылает благую милость…» Но всякая ли милость блага?»
Равви Зуся ответил: «Безусловно, всякая милость блага. Но суть дела в том, что все, что делает Бог, – это милость. А поскольку мир не в состоянии вместить Его милость в чистом виде. Он подает нам ее в облачении блага. Вот почему мы молим Его, чтобы и облачения милости были благими».
Некто, живший в том же городе, что и равви Зуся, видел, что равви очень беден. Поэтому каждый день он клал в маленькую коробочку, в которой равви Зуся хранил свои филактерии, двадцать грошей, чтобы поддержать семью равви. С тех пор, как этот человек стал поступать так, он с каждым днем делался все богаче и богаче. И чем больше он имел, тем больше давал Зусе, а чем больше давал Зусе, тем больше богател.
Однажды этот человек услышал, что Зуся является учеником Великого Маггида, и решил, что если, давая ученику, он получал обратно столь обильно, то еще более обильно будет получать, одаривая учителя. Поэтому он отправился в Межрич и преподнес равви Баэру богатые дары. Но вскоре этот человек потерял все, что приобрел за последнее время. Он пожаловался на это равви Зусе, рассказав ему обо всем, что с ним приключилось, и спросил его, что ему следует делать, чтобы вернуть потерянное. И кроме того, разве не говорил ему сам равви о том, что его учитель намного превосходит его?
Зуся ответил: «Знай, покуда ты давал независимо от того, кем был принимающий, Зусей или кем–то другим. Бог давал и тебе, не взирая на того, кому Он дает. Но когда ты стал стремиться к тому, чтобы одаривать самого выдающегося человека. Бог стал делать то же самое».
Спросили равви Зусю: «Сказано: «Скажи сынам Израилевым, чтобы они сделали Мне приношения»*[222]. Почему не сказано: «…чтобы они совершили Мне приношения»?».
Отвечал равви Зуся: «Для того, кто дает нуждающемуся, недостаточно делать это лишь в духе святости. Ибо и нуждающийся принимает в духе святости. Недостаточно для него и давать лишь Именем Божьим. Ибо и принимают даваемое также Именем Божьим. Вот почему сказано: «…чтобы они сделали Мне приношения».
Три года Зуся и Элимелек провели в странствиях. Они хотели разделить участь Божественного Присутствия (Шохины) в изгнании и обратить к Богу заблудшее человечество. Как–то они ночевали на одном постоялом дворе, где справляли свадьбу. Гости на свадьбе оказались шумными и задиристыми, да к тому же выпили чрезмерно. Увидев дремавших в уголке бедных странников, они решили позабавиться. Зуся лежал с краю, а Элимелек – у стены, поэтому разбушевавшиеся гости схватили Зусю, стали его пихать и бить, а затем вконец измученного бросили на пол. Сами же тем временем пошли плясать. Элимелек удивился, что его не тронули. В глубине души он позавидовал брату, что тот пострадал, а он – нет. Поэтому Элимелек сказал: «Дорогой брат, давай–ка я лягу на твое место, а ты – на мое, где спокойно выспишься». Так они поменялись местами. Гости же тем временем кончили плясать, и у них опять появилось желание позабавиться. Они пошли и хотели схватить Элимелека. Но один из гостей сказал: «Это не по правилам! Давайте–ка и другому окажем подобающую честь!» Поэтому они выволокли Зусю из его угла и снова его отдубасили, приговаривая: «Вот и тебе свадебный подарочек!»
Когда Зусю наконец оставили в покое, он засмеялся и сказал Элимелеку: «Так–то, дорогой брат. Если человеку суждено получить удары, он их получит независимо от того, где находится».
Во время своих странствий два брата, равви Зуся и равви Элимелек, часто заходили в город Людмир. Там они всегда останавливались в доме одного благочестивого бедняка. Годы спустя, став знаменитыми, они снова наведались в этот город, уже не пешком, а в коляске. Их вышел встречать самый богатый в этом городе человек, до этого даже не желавший общаться с ними, и стал просить, чтобы братья остановились в его доме. Но они ему ответили: «В нас самих ничего не изменилось, что бы могло заставить тебя так сильно изменить к нам свое отношение. Новшеством являются только кони и коляска. Поэтому пусть они будут твоими гостями, а мы остановимся там, где обычно».
Когда равви Ной из Кобрина, внук равви Моше из Кобрина, был в Садагоре, он слышал, как кто–то рассказывал: «Хасидим вы найдете в тех местах, где странствовали два брата, равви Зуся и равви Элимелек; в других местах вы не найдете хасидим».
Неделя за неделей, от начала до исхода субботы, а особенно за трапезой с хасидим, когда они произносили поучения, равви Элимелек и равви Зуся испытывали чувство святости. Однажды, когда они были наедине, равви Элимелек сказал равви Зусе: «Брат, иногда мне кажется, что мое субботнее чувство святости может не быть истинным чувством, и тогда все мое служение может не быть истинным служением». «Брат, – отвечал Зуся, – иногда и я чувствую то же самое». – «Что же нам тогда делать?» – спросил Элимелек.
Зуся ответил: «Давай–ка в будний день приготовим точно такую же трапезу, как в субботу, сядем за нее с хасидим и скажем слова поучения. Если нас охватит чувство святости, значит, служение наше неверное. Если же нет, то мы поймем, что мы на правильном пути». Так они и сделали: приготовили в будний день субботнюю трапезу, облачились в субботние одежды и шапочки, ели со своими хасидим и произносили слова поучения. И чувство святости охватило их, как и в субботу. Когда они остались наедине, равви Элимелек спросил равви Зусю: «Брат, что нам теперь делать?»
«Давай–ка отправимся к маггиду в Межрич», – сказал равви Зуся. Они приехали в Межрич и поведали учителю, что с ними приключилось.
Маггид выслушал их и сказал: «Если вы облачились в субботние одежды и шапочки, то немудрено, что на вас снизошло субботнее чувство святости, потому что субботние одежды и шапочки обладают способностью сводить на землю свет субботней святости. Так что не беспокойтесь, ничего страшного не случилось».
