Само название «протестантизм» появилось в начале нового движения. В 1529 году проводился съезд германских князей, на котором решался вопрос об избрании веры. Большинство собравшихся проголосовало за то, чтобы сохранить верность Католической Церкви. Однако несколько князей объявили протест против этого решения. Таким образом возникло ставшее историческим наименование «протестантизм».
Но вернемся к жизнеописанию Лютера. Своим выступлением против индульгенций Лютер поставил под сомнение авторитет Римского папы. Постепенно логика борьбы приводит его к отрицанию и других основ католического учения. Перед воротами Виттенберга Лютер сжигает папскую буллу – документ, отлучавший его от Католической Церкви. Чтобы личным примером показать ненужность дальнейшего соблюдения предписаний Католической Церкви, Лютер слагает с себя монашеские обеты и женится на бывшей монахине.
Его открытое выступление против католицизма неожиданно получило широкий резонанс. Своими пламенными речами Лютер будоражил умы и сердца соотечественников, и без того настроенных против Римской Церкви. Гуманистические идеи римского престола вызывали стойкое неприятие со стороны германских народов. Соотечественники Лютера видели в интересе к античной философии и искусству лишь возрождение ценностей языческого мира, а значит – отступление от христианства. Статьи и памфлеты Лютера, написанные образным и метким языком, тиражировались появившимся печатным станком, благодаря чему Реформация стала быстро набирать силу. Волна антикатолических выступлений захватывала все больше стран, недовольных политикой Рима. Это недовольство носило, скорее, мирские причины. Авторитарность Рима была тормозом на пути европейских государств к самостоятельности. И здесь зажигательная проповедь Лютера, критиковавшего сам принцип папского единовластия, оказалась как нельзя кстати.
Центральным вопросом Реформации был вопрос религиозного авторитета. В истории христианства Лютер находил основания для своей борьбы с папством: «Ни Собор Никейский, ни первые отцы
Церкви, ни древние общины Азии, Греции, Африки не были подчинены папе; да и сейчас на Востоке существуют истинные христиане, у которых епископы папе не подчинены… Не вопиющая ли несправедливость – извергать из Церкви и даже из самого неба такое великое множество мучеников и святых, какими в течение четырнадцати веков прославлена Восточная Церковь?» Отвергнув папскую власть, Лютер стал искать иную опору для религиозной жизни.
Не захотев обратиться к существующим Православным Церквам, Лютер находит единственную опору в Священном Писании. Так появляется учение Лютера о «священстве всех верующих», в силу которого каждый христианин вправе читать Писание и понимать его так, как подсказывает его совесть и разум. Отвергнув католическое учение о чистилище и значении добрых дел, Лютер проповедует спасение только верой, которая сама по себе, без дел, оправдывает человека перед Судом Божиим. Лютер говорит о том, что все человеческие дела отравлены грехом, и даже сама воля человека бессильна в выборе добра и зла. Эта идея была развита Кальвином, отцом Реформации в Швейцарии. Кальвин считал, что после грехопадения человек совершенно потерял свободу воли и от него даже не зависит, принять ли дар веры или же противиться ему: все это совершается помимо его воли. Но если одни имеют веру, а другие – нет, значит, одни предопределены Богом ко спасению, а другие – к погибели.
Но как узнать, попал ли ты в число избранных Богом? Изначально выступая против обмирщения Католической Церкви, в итоге протестантизм приходит к еще большему проникновению мирского духа в сознание верующих. Протестанты стали утверждать, что успех в мирских делах является единственным свидетельством того, что человек предопределен ко спасению! До этого времени в христианстве богатство считалось духовной опасностью. Теперь понятия переворачиваются: если ты богат, если ты хороший купец, коммерсант, предприниматель, значит, на твоих делах пребывает благословение Божие! Отвергнув церковный аскетизм, Лютер выдвинул принцип «мирской аскезы»: цель любого труда – уверение себя в богоизбранничестве посредством видимых знаков успешного ведения дел. Поэтому прибыль становится не средством, а самоцелью: богатство дает ощущение уверенности в своем спасении…
Последние годы жизни Лютера были тяжелыми: он видел, как политические выгоды Реформации свели на нет его усилия к пробуждению интереса к Слову Божию. Люди легко отказывались от католичества, но среди них не было заметно даже прежнего благоговения и интереса к Писанию. Страх в правоте своих действий, который временами одолевал Лютера, оказался небезосновательным. Отвергнув Католическую Церковь, Реформация распахнула двери, через которые на Запад хлынуло религиозное разномыслие. Впоследствии оно породило сомнение и в самих истинах веры. Не пройдет и трех веков с начала Реформации, как лезвие протестующей критики, доселе отсекавшее «наслоения» на истинном христианстве, с такой же холодной рассудочностью обратится и против самого Священного Писания, а вместе с ним – и всего христианства…
Протоиерей Павел Великанов
В языке светского человека есть понятие, выражающее недоумение и страх самодовольного ума перед лицом подвижника. Психологически самый простой способ изжить гнетущее недоумение и страх – осудить то, что их вызвало. Этот жест дает чувство превосходства, успокаивая раздраженное самолюбие. Именно таково понятие «религиозный фанатизм». Слабому человеку совсем нетрудно простить сильному его силу, если уверить себя в том, что ее источником является болезнь безумия.
Примерно таков смысл разговора, который ведут между собой любопытствующие экскурсанты, рассматривая вериги преподобного Сергия. «Эти тяжелые цепи и металлические пластины использовались святыми для умерщвления плоти и подавления страстей», – поясняет экскурсовод. Но едва ли он способен объяснить, почему вериги возлагает на себя апостол Петр, который к тому времени уже воскрешает мертвых и творит другие чудеса. Но в то же самое время молодому монаху, находящемуся в самом начале аскетического пути, для которого вопрос борьбы со страстями более актуален, ни один старец, скорее всего, не дозволит сделать этого.
Между тем поставленный вопрос имеет отнюдь не частный характер. Ведь вериги можно рассматривать как явный образ того бремени, которое возлагает на себя всякий верующий: это молитвенный труд, посты, терпение обид и волевое укрощение страстей – словом, все то, что противно биологической природе живого существа. Зачем это издевательство над собой? К чему изнемогать под тяжестью вериг? Не лучше ли идти по жизни радостно и налегке?
В «Приключениях барона Мюнхгаузена» есть рассказ под названием «Мои чудесные слуги». Турецкий султан посылает Мюнхгаузена в Египет со сверхважным секретным поручением. В ходе этого вояжа барон приглашает к себе на службу удивительных людей: один из них обладал настолько тонким слухом, что мог услышать шум растущей травы; другой выстрелом убивал воробья на расстоянии нескольких дней пути; третий голыми руками вырывал из земли вековые деревья; четвертый был помощником мельника и вращал крылья мельниц, зажав пальцем левую ноздрю и выдувая из правой целый ураган. Пятый слуга оказался скороходом. Вот как описывает автор сцену встречи: «Едва я отъехал от турецкой столицы, как мне попался навстречу маленький человек, бежавший с необыкновенной быстротой. К каждой его ноге была привязана тяжелая гиря, и все же он летел как стрела.
– Куда ты? – спросил я его. – И зачем ты привязал к ногам эти гири? Ведь они мешают бежать!
– Три минуты назад я был в Вене, – отвечал на бегу человек, – а теперь иду в Константинополь поискать себе какой-нибудь работы. Гири же повесил к ногам, чтобы не бежать слишком быстро, потому что торопиться мне некуда».
Так эпизод из сказки проясняет религиозную логику веригоношения. Это не что иное, как логика силы.
«Крепка, как смерть, любовь». Это выражение из Песни песней заставляет помыслить любовь уже не как чувство, но как силу. А если любовь – сила, ее можно вполне понять в терминах динамики. Сущностью любой силы является ее стремление выразиться в действии. «Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума», – говорит Лермонтов. «Да, брат Пушкин, тяжело писать стихи!» «Можешь не писать – не пиши», – отвечает поэт, тем самым ясно утверждая: силу таланта удержать или скрыть в себе невозможно. Непризнанного гения не бывает, так же как не может быть «города, скрытого на вершине горы». Музыкант тоскует без инструмента, у физически сильного человека в праздности и вне ситуации борьбы, что называется, «чешутся руки». В любви человека к Богу ясно прослеживается та же ситуация: «Не могу я вместо “раздай все” давать лишь пятак, вместо “следуй за Мною” ходить лишь к обедне» – так поясняет свое решение пойти в монастырь младший брат Алеша Карамазов. Тяжесть обетов выражает модуль любовной силы, так же как художественный масштаб произведения – величину таланта.
