или нет? И сказал тот ему: иди, будет успех, Господь предаст его в руку царя. И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины, во имя Господа. И сказал он: я вижу всех Израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря. И сказал Господь: нет у них начальника, пусть возвращаются с миром каждый в свой дом. И сказал царь Израильский Иосафату: не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое? (3 Цар. 22:11–8).
Ситуация конфликта лжепророков с истинными пророками была для Израиля не нова, и внимание власть имущих чаще склонялось к приятному для них слову — ведущему к погибели.
Руками всплескивают о тебе все проходящие путем, свищут и качают головою своею о дщери Иерусалима, говоря: «это ли город, который называли совершенством красоты, радостью всей земли?» Разинули на тебя пасть свою все враги твои, свищут и скрежещут зубами, говорят: «поглотили мы его, только этого дня и ждали мы, дождались, увидели!» Совершил Господь, что определил, исполнил слово Свое, изреченное в древние дни, разорил без пощады и дал врагу порадоваться над тобою, вознес рог неприятелей твоих (Плач. 2:15–17).
Библейские авторы подчеркивают, что всякое слово, сказанное Богом, исполняется в свое время и на своем месте. Так, в момент апофеоза истории Израиля, после освящения Храма Соломон в молитве восклицает: …благословен Господь [Бог], Который дал покой народу Своему Израилю, как говорил! не осталось неисполненным ни одного слова из всех благих слов Его, которые Он изрек чрез раба Своего Моисея… (3 Цар. 8: 56). Но многократно происходило и исполнение всех тех зол, от которых Бог предостерегал Свой народ: Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое (Втор. 30:19).
Сердце их вопиет к Господу: стена дщери Сиона! лей ручьем слезы день и ночь, не давай себе покоя, не спускай зениц очей твоих. Вставай, взывай ночью, при начале каждой стражи; изливай, как воду, сердце твое пред лицом Господа; простирай к Нему руки твои о душе детей твоих, издыхающих от голода на углах всех улиц. «Воззри, Господи, и посмотри: кому Ты сделал так, чтобы женщины ели плод свой, младенцев, вскормленных ими? чтобы убиваемы были в святилище Господнем священник и пророк? Дети и старцы лежат на земле по улицам; девы мои и юноши мои пали от меча; Ты убивал их в день гнева Твоего, заколал без пощады. Ты созвал отовсюду, как но праздник, ужасы мои, и в день гнева Господня никто не спасся, никто не уцелел; тех, которые были мною вскормлены и выращены, враг мой истребил» (Плач. 2:18–22).
В тексте слышится обида на Творца, Он назван главным инициатором всех случившихся со страной и городом зол. В Плаче пророк часто приводит не только свои или Господни слова, но и слова народа, который надеялся на помощь друзей, на святость места, на правильный культ, на лживые слова придворных пророков, но не слышал трезвого обличающего гласа Божия и не исправлял свою жизнь.
Эта глава отличается от остальных своей структурой: на каждую заглавную букву приходится не один, а три стиха. Она и по содержанию не похожа на предыдущие — здесь мы слышим сетования не Иерусалима и не горожан, а плач самого пророка.
Я человек, испытавший горе от жезла гнева Его. Он повел меня и ввел во тьму, о не во свет (Плач. 3:1–2).
Прочитав множество житий, мы привыкли к достаточно благообразному каноническому образу подвижника. Жизнь его может быть полна трудностей, бед и несчастий, непонимания окружающих, но с ним всегда Бог — его главная поддержка и утешение. Однако при более внимательном рассмотрении мы увидим, что в отношениях святого с Богом далеко не всегда все однозначно и легко. Из самых близких к нам примеров можно вспомнить преподобного Силуана Афонского, в отчаянии бросившего Творцу: «Ты неумолим!»
Так и пророки и праведники Ветхого Завета далеко не всегда пребывают в восторге от возложенной на них миссии. Они знают, насколько тяжело не только правителям, но и народу принять не льстивые слова, а прожигающее до костей Слово Живого и часто гневного Бога.
Это прекрасно выразил Лермонтов в стихотворении «Пророк», говоря от имени Иеремии:
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
У самого пророка это описано так: Ты влек меня, Господи, — и я увлечен; Ты сильнее меня — и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною. Ибо лишь только начну говорить я, — кричу о насилии, вопию о разорении, потому что слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние. И подумал я: «не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его»; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог. Ибо я слышал толки многих: угрозы вокруг; «заявите, говорили они, и мы сделаем донос». Все, жившие со мною в мире, сторожат за мною, не споткнусь ли я: «может быть, говорят, он попадется, и мы одолеем его и отмстим ему» (Иер. 20: 7–10).
Часто самому пророку непонятна воля Творца. В этом отрывке из Книги Иеремии мы видим, что он в недоумении: пророк ожидал, что в отношениях с Богом его ждет свет — радость и жизнь, но Бог вводит его во тьму, и от нашедших на него бедствий Иеремия жаждет небытия: Проклят день, в который я родился! день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!.. Для чего вышел я из утробы, чтобы видеть труды и скорби, и чтобы дни мои исчезали в бесславии? (Иер. 20:14,18).
Так, Он обратился на меня и весь день обращает руку Свою (Плач. 3: 3).
Обратился на меня — то есть против меня. В Современном русском переводе РБО: «…на меня вновь и вновь, каждый день Он заносит руку!»
…Измождил плоть мою и кожу мою, сокрушил кости мои; огородил меня и обложил горечью и тяготою; посадил меня в темное место, как давно умерших… (Плач. 3:4–6).
Плоть мою и
