– Как видишь, орнамент покрывает не все основание, а немного не доходит до его нижнего края. Причем именно по нижней стороне орнаменты сходятся штрих в штрих. О чем это говорит?
– Минуту, профессор, – я выхватил статуэтку из его рук, – камень залощен в нижней части и соответствующая кромка орнаментального пояска заметно потерта. Я всегда предполагал, что это естественный износ, но с учетом данных о симметрии рисунка можно предположить, что… Карл, эту штуку во что-то вставляли! И на ответной детали была вторая часть орнамента, позволявшая точно определить какую статуэтку, в какое место нужно было поместить!
Карл победно улыбнулся.
– Узнаю старину Танкреда, а теперь смотри дальше. Угловые кромки нижней части основания стесаны и кое-где чуть отколоты. Как и на фотографиях аденской статуэтки.
– И что это может означать?
– Смотри!
Профессор положил статуэтку на стол, захватил рукой за фигурку зверя и повернул, словно включая горелку газовой плиты.
– Это же…это же ключ, Карл!
– Именно, Танкред! Эта статуэтка использовалась как ключ, для поворота какой-то детали, имевшей ответную выемку, подходившую под форму и размер основания. А орнамент служил для опознавания того, что именно должен открывать тот или иной ключ.
– Стоп… Но ведь статуэток минимум три, и все они одинаковой формы и размера. Зачем тогда все эти причуды с орнаментами?
– Ты не прав, Танкред. По крайней мере, для тех двух, что прошли через твои руки непосредственно. На основании прорисовки и фотографий, присланных тобой из Адена, я заметил еще одно различие. Та часть орнамента, которая на твоей фигурке находится у головы зверя, на второй оказалась со стороны хвоста. Если установить их на одно и тоже основание с хотя бы частичным соответствием узора, то изображения животных будут смотреть в разные стороны. Какую это играет роль пока сообразить трудно. Но явно каждая из них предназначена для своего замка.
Я задумался. Значит это не просто скульптура, а нечто более существенное… Но где могут быть эти замки?
– Судя по тесной связи фигурок с Верхним Египтом и Стимфалополисом, – продолжал профессор, – то, что эти ключи открывают, с высокой степенью вероятности находится там же.
– Но первая попала мне в руки в Анатолии?
– Это нарушает закономерность, – согласился профессор, – но с другой стороны, мы же не знаем как эта статуэтка попала в руки того солдата? Он вполне мог служить в Египте, либо кто-то из его предшественников вывез ее оттуда…
– Возможно, – согласился я.
– В связи с этим, – продолжил Карл, – я полагаю, тебе стоит все время иметь статуэтку под рукой, чтобы при случае сравнивать ее с другими, и использовать по назначению, когда ты доберешься до цели.
– Если доберусь, – поправил его я.
– Нет, именно "когда", – настойчиво повторил он, – и никаких "если".
– Вы слишком во мне уверенны…
– Я слишком хорошо тебя знаю, – усмехнулся мой учитель, – но пора к делу. Рассиживаться тебе некогда. Необходимо как можно быстрее добраться до профессора Пикколо. Я навел необходимые справки. Он живет в Турине недалеко от университета, в районе площади Сан-Карло. Вот адрес.
Он протянул мне листок, вырванный из блокнота.
– А вот железнодорожный билет до Турина, – он добавил к листочку плотную карточку, – итальянская виза у тебя есть, так что можешь выезжать немедленно…
Выйдя из дома, я побрел в направлении вокзала. Узкая, мощеная булыжником улица прихотливо извивалась по склону холма. Нависающие над ней дома чуть не касались друг друга карнизами. Белая штукатурка стен, прочерченная бурыми деревянными балками и оттененная вьющейся зеленью, тихое августовское небо в расселине между крытыми серо-сизой сланцевой плиткой крышами. Интересно, что здесь изменилось за последние пятьсот лет? На этих улицах одинаково легко представить и кружевных дам эпохи рококо, и компанию ландскнехтов, сошедших с рисунков Урса Графа.
Звуки танго, донесшиеся откуда-то из переулка, развеяли это впечатление. Двадцатый век вступил в свои права и в этом сонном и патриархальном городе. И мне стоит поторопиться, чтобы не отставать от темпа времени.
Итак, обнаружилось, что статуэтка оказалась ключом к чему-то. Причем ключей таких, как минимум, три. Один у меня, второй у итальянских властей, точнее у Никколо ди Мартти – комиссара итальянского правительства при Национальном Археологическом совете. Того самого, чьи громилы столь бесцеремонно выкинули меня за борт в Средиземном море. Третий ключ был украден из дома генерала Ванделера в Адене, судя по всему, людьми Гоше Невера, посланный которым убийца пытался скормить меня льву в Южной Африке… Интересно, это случайность, что они оба пытались меня убить? Как-то не верится. Похоже, я втянулся в игру с весьма большими ставками. Рискованную игру.
Невидимый мне патефон рассказывал что-то довольно бессвязное и слегка фривольное про "пинии в Аргентине". Видимо, автора песни совершенно не волновало, что в Аргентине не растут пинии, там растут араукарии… А не все ли мне равно? Меня ждала Италия.
В Турин я прибыл уже под вечер. Пристроив багаж в отеле, я решил не терять времени и связаться с профессором Пикколо. Недолго думая я отправился по написанному на листке адресу. Проплутав около часа по узким улочкам бывшей итальянской столицы, я дошел к нужному дому уже затемно.
Это был обычный доходный дом в пять этажей. Бежевая штукатурка, красная черепица, маленькие балкончики с цветами. Консьержа не было, и я поднялся на четвертый этаж, гадая, дома ли профессор, и что я ему, собственно, скажу при встрече.
Гульельмо Бенедетто Джакопо Пикколо, доктор зоологии – прочел я на аккуратной эмалированной табличке.
Я вздохнул и нажал на кнопку звонка. За массивной, мореного дуба, дверью тихо звякнуло. И тишина. Подождав минут пять, я позвонил еще раз. С тем же результатом. Похоже, специалиста по змеям и прочим пресмыкающимся не оказалось дома. Я уже развернулся, чтобы спуститься по лестнице, но решил для успокоения совести еще и постучать. Но стоило мне лишь стукнуть по дубовой поверхности двери, как створка медленно и бесшумно поддалась.
Я замер. Потом еще раз толкнул дверь, она распахнулась. В квартире было темно, лишь откуда-то сбоку падал луч света, желтой полосой пересекая гостиную. Немного подумав, я решился и шагнул внутрь.
В абсолютном безмолвии я миновал прихожую и вошел в гостиную. Вдоль стен выстроились ряды книжных шкафов. На полках белели какие-то кости и странные черепа. Поверх них, под самым потолком в полумраке виднелось что-то похожее на корягу, Приглядевшись, я понял, что это было чучело крокодила.
Я заглянул в освещенную комнату. Никого. Похоже это кабинет профессора. Стол с бумагами, видимо недавняя почта, лампа с зеленым стеклянным абажуром, вязаная кофта, брошенная поверх спинки кожаного кресла… Ничего странного или необычного.
Сзади донесся какой-то шорох. Я обернулся и практически уткнулся носом в ствол пистолета…
Нет, я, конечно же, понимал, что после, скажем так, возникновения у нас Никколо ди Мартти, хм… небольших разногласий, посещение мною Италии вполне могло повлечь за собой определенные сложности. Но чтоб вот так, сразу, и браунингом в физиономию?
Я присмотрелся. За пистолетом виднелись довольно миловидное лицо с большими серыми глазами и белый шерстяной берет.
– Руки вверх, – сообщило мне лицо в берете, – и не вздумайте…
– Не вздумаю, – тотчас же согласился я, – даже не попытаюсь. А вы кто?
– Ортенсия Пикколо… ой… это я здесь задаю вопросы!
– Конечно, конечно, я понимаю… Кстати, вы забыли его с предохранителя снять.
– Да? – она поднесла пистолет к груди, и стала его внимательно рассматривать, видимо пытаясь сообразить, где находится предохранитель.
– Позвольте, – я попытался отобрать у нее браунинг.
– Что вы делаете? – девушка еще крепче ухватилась за рукоятку.
– Пытаюсь спасти себя, вас и мебель от последствий неосторожного обращения с оружием, да отпустите же вы его, наконец.
После непродолжительного перетягивания пистолета победа осталась за грубой силой. Лишившись браунинга, нежданная гостья упала в кресло и закрыла лицо ладонями. "Сейчас заплачет" – подумал я. Но она не заплакала, а подняв голову, посмотрела на меня большими серыми глазами.
– Пожалуйста, только скажите где мой отец? Что вы с ним сделали?
– Хм… вообще-то я сам собирался задать вам этот вопрос. В смысле первый… В смысле о профессоре… Вы ведь его родственница?
– Дочь… То есть это не вы его… – она сглотнула, – похитили?
Тут она все-таки заплакала.
– Похитил? – я осознал, что все намного хуже, чем мне казалось еще сегодня утром, – у вас есть что-нибудь выпить?
Она отрицательно замотала головой.
