— Небольшая прогулка по Парапамизу. Угодно?
Корну остается только благодарить м-ра Тангля. Приглашение более чем ко времени.
И медленным, размеренным шагом джентльменов, совершающих прогулку ради моциона, мистер Тангль, Воль-кенкрацер и Корн вышли из отеля.
По несколько устаревшим сведениям, Парапамиз имеет не менее сорока тысяч жителей.
Достопримечательности: электрическая станция, трамвай, муниципальный театр, университет и тюрьма. Однако, бурный период истории Эритреи внес некоторые поправки в эти сведения. За время независимого существования республики Эритрея население Парапамиза уменьшилось почти вдвое. Электрическая станция была сожжена вместе с фейерверком по случаю празднования годовщины провозглашения независимости Эритреи. Трамвай был продан вместе с рельсами, проводами и подвижным составом вольному городу Инзе в незабвенное правление первого кабинета министров Эритреи. До сих пор граждане Парапами-за не могут забыть чудесного исчезновения трамвая. На вырученные средства была сформирована первая гвардейская дивизия. Университет был упразднен по представлению тогда еще скромного генерал-инспектора кавалерии, ныне диктатора и фельдмаршала Париси. В здании университета было открыто кавалерийское училище. Театр сохранился в виде муниципального мюзик-холла. И только тюрьма сохранилась в том виде, в каком она была унаследована демократической республикой от имперского режима. Многочисленные министерства и учреждения с трудом разместились в зданиях города. Лучшие здания — дача губернатора и полицейское управление — были заняты парламентом и дворцом Париси. К дворцу диктатора ведет широкая, сравнительно мощеная улица, которая называется улицей Свободы. И с некоторым удивлением Густав Корн заметил значительное движение, открытые магазины, в которых преимущественно продавались портреты диктатора.
Да, это он!.. Только такой человек мог оставить в сейфе 24–14 замечательные записки. Только этот рослый, статный человек с сединой, коротко подстриженными усами и располагающей к доверию внешностью оперного баритона или шефа крупье в Монте-Карло.
Над Парапамизом было голубое небо. Солнце высушило тротуары и весело отражалось в легкой ряби луж, которые, по-видимому, были необходимым украшением улиц Парапамиза. Густав Кори с удовольствием заметил вслух, что природа и солнечный день образумили враждующие стороны. Ни один пушечный выстрел не нарушал утренней тишины. Леопольд Волькенкрацер показал два ряда золотых зубов, которые производили вокруг неотразимый эффект, едва ли не соперничая с солнцем.
— Предстоит основательная работа…
— Вы полагаете?..
Волькенкрацер посмотрел на часы и на небо.
— Вы увидите в четыре часа дня, когда солнце будет над предместьем… Это обойдется недешево «Экстрафильму»…
— Затем, не желая более подвергать мукам любопытства Корна, Волькенкрацер исчерпывающе сказал:
— «Экстрафильм» сегодня производит киносъемки генерального сражения у Парапамиза. Завтра вечером фильм будет видеть Европа, через шесть дней — Америка. «Экстрафильм» возвращает обеим сторонам все затраты по расходованию боевых припасов и по убыткам от бомбардировки, причиненным этим сражением, но обе стороны обещают показать чудеса.
Понимая, что дальнейшие расспросы нарушают деловую тайну, Корн не требовал разъяснений.
Они продолжали прогулку, знакомясь с бытом и нравами. В государственном казначействе Эритреи Кори имел возможность убедиться в том, с какой быстротой государство применяется к условиям жизни. Вследствие тревожных слухов из Эритреи денежная единица Эритреи — лира — падала с быстротой, несколько превышающей обычную. Поэтому государственное казначейство, основываясь на строго научном принципе организации труда, удивительно приспособлялось к условиям. В одном и том же помещении телеграфист, сидевший у телеграфного аппарата, сообщал официальному лицу курс эритрейской лиры на главных мировых биржах; официальное лицо отчетливо провозглашало вслух получаемые сведения. Затем двадцать четыре чиновника, снабженные двадцатью четырьмя составными штампами из цифр, через особые окошечки принимали от граждан кредитные билеты и ставили на них штампы, увеличивающие количество нулей кредитного билета соответственно падению эритрейской лиры. Таким образом, пока билет первого в очереди из одного квинтильона лир превращался в один секстильон, билет последнего в очереди превращался в секстиллион секстиллионов. Во избежание потери на курсе, первые в очереди опять становились в хвост, чтобы получить новый штамп и, таким образом, хвосты перед окошечками не убывали и твердо устанавливался евангельский принцип — «первые да будут последними».
Когда Густав Корн выразил желание посетить диктатора, представитель «Экстрафильма», дружески улыбнувшись, посоветовал ему быть ровно в четыре часа на съемке генерального сражения. После боя он сумеет оказать ему содействие. И Густав Корн сердечно поблагодарил его. Он увидит возлюбленного Аминтайос на поле сражения.
Солнце со всей астрономической точностью двигалось к той точке горизонта, с которой оно должно было выполнять свои обязанности в качестве контрагента «Экстрафильма».
На колокольне кафедрального собора в Парапамизе были с возможным комфортом расставлены несколько кресел и стульев и столы с прохладительными напитками. Первые ряды уступили дамам, двум сестрам-туристкам, специально прибывшим из Лондона в Парапамиз для присутствия и непосредственного наблюдения за событиями в Парапамизе. Рядом с ними сидели Корн, м-р Тангль и Воль-кенкрацер, любезности которого было обязано все общество. Он же и давал необходимые объяснения, показывая полевым биноклем места, заслуживающие внимания.
— Направо у плотины вы видите развалины — это место боев в недавнюю войну между Имогенией и Эритреей. Развалины трехэтажного дома — это госпиталь, пример весьма удачного попадания снаряда, сброшенного с аэроплана. На северо-востоке у возвышенности как бы зигзаги — это и есть окопы армии графа Пачули. Ближе к нам, несколько в стороне от города, за насыпью железной дороги — окопы армии генерала Париси. Пространство между насыпью и возвышенностью есть линия фронта.
Здесь, после соответственной артиллерийской дуэли, будет произведена газовая атака, а затем атака инфантерии. Кроме того, предположен, в зависимости от исхода сражения, бой кавалерии…
— Даже?
— Согласно условию, «Экстрафильм» имеет право на кавалерийский бой при участии не менее двух тысяч сабель с каждой стороны. Противники будут обстреливать южную часть города за плотиной, так называемый рабочий квартал…
— Вы полагаете?..
— Вполне разумное применение артиллерийского огня. Обе стороны обстреливают рабочий квартал. Кто бы ни победил, диктатор Париси или граф Пачули, но рабочий квартал будет снесен до основания. Это разумная, вполне государственная мера, в расчете на будущее. Все указанные мной пункты вы видите невооруженным глазом. В бинокль все вы можете разглядеть за насыпью на платформе группу всадников — штаб генерала Париси и его самого в белом мундире и на белом коне. Наши кинооператоры в данный момент снимают диктатора, объезжающего фронт и ободряющего свои войска. Другая группа кинооператоров снимает графа Пачули, произносящего ободряющую речь войскам. Подлинный текст речи вы увидите завтра на экране.
— Леди и джентльмены! Внимание! Четыре часа.
Над возвышенностью вспыхивает белое облако.
— Пушка. Сигнал. Внимание!..
Пушечные залпы с возвышенности. Пушечные залпы с насыпи… Артиллерийская дуэль. Присутствующие на колокольне припадают к биноклям. Леопольд Волькенкрацер верхом на перилах дирижирует канонадой, как настоящий дирижер симфонического оркестра. Старясь перекричать грохот, он кричит прямо в ушную раковину Корна:
— Смотрите, сейчас по программе газовая атака!..
Но между возвышенностью и насыпью происходит нечто непредусмотренное порядком программы. Тысяча вооруженных пиками желто-зеленых всадников скачет по вытоптанному кукурузному полю навстречу другой тысяче, скачущей к ним от насыпи с пиками наперевес.
Волькенкрацер бледнеет и грозит кулаком в сторону фронта.
— Мошенники!.. А газовая атака?..
Желто-зеленые всадники сближаются, и вдруг обе ленты всадников поднимают пики вверх, смыкаются, на несколько мгновений остаются неподвижными среди кукурузного поля и затем все вместе скачут к насыпи и переваливают через нее. В бинокль превосходно видно, как они охватывают платформу, окружая группу растерянного штаба фельдмаршала Париси. Вслед за этим оранжево-зеленое знамя диктатора делает несколько пляшущих взлетов в воздухе и пропадает из глаз.
