Мое знакомство с прозаической стороной жизни маленького городка прервал негромкий колокольный звон (в это время я сидела в кафе за чашкой капуччино и удивлялась — почему люди в основном стоят за стойкой, не садясь за свободные столики. Получив счет, поняла: сидение обходится в 1000 лир!) Колокольный звон вывел меня к собору, что стоял на той же центральной улице. Перед собором, на неширокой площади, возвышался старинный фонтан. Он, правда, бездействовал — не сезон, вероятно, но двери собора были приглашающе открыты. Скромное убранство, витражи, наполненные солнечным светом, ряды темных деревянных скамей. Шепнешь слово — эхом отдается под куполом. Скамьи пусты, только один мужчина сидит, опустив седую голову на грудь...
Сколько потом, путешествуя по Италии, видела я церквей, соборов, монастырей, базилик, не сравнимых ни по архитектурным достоинствам, ни по богатству внутреннего убранства с собором в Гроттамаре — но почему-то он запомнился. Здесь не было, как везде, громкоголосых туристов и той подавляющей пышности, которую я вскоре увидела в кафедральном соборе городка Асколи-Пичено. А были только тишина и покой...
В Асколи-Пичено мы приехали, оставив позади многие километры дороги, идущей вдоль побережья, и вдоволь наглядевшись на цепочку приморских городков, переходящих один в другой и похожих друг на друга чистыми улочками и невысокими особняками, скрытыми в зелени. Слева перламутрово светилось море, отражая серые облака, справа — зеленели предгорья, тянулись голые виноградники и серые рощи оливковых деревьев. Область Марке славится и своими оливками. Кое-где на полях уже работали люди, словно приближали весну, с которой приходит надежда найти хорошую работу. Нам рассказывали, что летом приезжают даже из Рима, арендуют рестораны и вкалывают с утра до вечера, обслуживая туристов. Один итальянский журналист подсчитал, что русский турист оставляет в Италии, в частности, в курортном городке Римини, три-четыре тысячи долларов (по-моему, он перестарался, но не в этом дело) и призывал всячески развивать туризм. Что итальянцы умело и охотно делают и без призывов, понимая, что козырная карта в этом деле — их собственная богатейшая природа, история и культура.
Поэтому мы и едем в Асколи-Пичено, город, переживший за века немало трагедий, но сохранивший свой исторический центр. Асколи-Пичено лежит близ горы Вознесения, или горы Гиганта (очертания ее напоминают профиль человека), на слиянии рек Тронто и Кастеллано. Сразу за городом поднимаются снежные пики. Старинный мост, каменные стены палаццо, башни, черепичные крыши, узкие улочки, брусчатые мостовые, выметенные ветром до блеска, и теплое мерцание свечей в соборе — таким остался в моей памяти городок Асколи-Пичено. И еще — витые каменные трубы портала церкви Св. Франциска: дотронешься до них — и звуки разной густоты и силы наполняют пространство. Они звучали во мне на всем обратном пути, до самого Гроттамаре.
В гостях у Медичи
Еще не наступил рассвет, когда мы выехали из Гроттамаре. В струях дождя расплывались огни городка, море угадывалось лишь по плотной глухой черноте. Но вот далеко на горизонте появилась светлая полоска, она алела, ширилась, и вскоре красный диск солнца, перечеркнутый длинными перистыми облаками, выплыл над морем, окрасив его в сине-серый цвет. Зимний рассвет на Адриатическом море...
Путь предстоял неблизкий. Мы должны были пересечь Апеннинский полуостров с востока на запад, то есть пересечь горную систему Апеннин, остановиться на какое-то время в Риме и затем, резко поднявшись на север, попасть во Флоренцию. Я ждала встречи с этим городом: в прошлый приезд он показался мне самым прекрасным из всего виденного в Италии.
Автобус поднимается в горы все выше и выше. Сквозь густую метель всматриваюсь в снежные вершины, крутые обледеневшие склоны, запорошенные снегом долины со сбитыми в кучки домиками. Апеннины всегда представлялись мне этакими «домашними» горами. Однако... Автобус то и дело ныряет в туннель. Не видя снежного вихря и обледенелой дороги, чувствуешь себя в безопасности. Но когда туннель тянется слишком долго, начинаешь испытывать беспокойство — когда же появится свет? Так было, когда мы проезжали более чем десятикилометровый туннель Гран-Сассо; в нем, кстати, находится подземная ядерная лаборатория.
Но вот перевал пройден, дорога пошла вниз — и снежные Апеннины становятся воспоминанием.
Дорога из Рима во Флоренцию называется «Дорога Солнца». Не знаю, было ли это совпадением или название дано не случайно, но весь путь, около трехсот километров, солнце било в окна и под его лучами мирно дремали зеленые поля, оливковые рощи, одинокие виллы, маленькие городки, села и древние, возведенные — подобно сотам — города на холмах...
А дорога жила своей быстротекущей веселой жизнью. Мелькали бесчисленные рекламы и больше всего «Фиата» (мне сказали, что дорога принадлежит этому концерну). Проносились огромные автофургоны с надписью «Барилла» (Известная фирма по производству всех видов «паст», то есть макаронных изделий, спагетти.). Машины всех марок дожидались водителей у «Автогрилей» — там и закусочная, и магазин, и автозаправка. Все машины, даже полицейские с синей мигалкой, дисциплинированно притормаживали у будочек контролеров: дорога платная. Шофер протягивал карточку, через секунду ему возвращали ее со словами: «Arrivederci, signore!»
«До свиданья, синьор», «До свиданья...» Эти слова, повторенные на «Дороге Солнца» многократно, я воспринимала по-своему: до свидания с Флоренцией осталось столько-то...
...Просторная долина, залитая мягким солнечным светом. Округлые линии холмов, окружающих ее. Зелено-муаровая лента Арно с черточками мостов. По обоим берегам реки — крыши, крыши, крыши. Над этим красным черепичным морем возвышаются дворцы, башни с зубчатыми навершиями, колокольни, купола. Самый большой и высокий купол, облицованный кирпичом, венчает собор Санта-Мария дель Фьоре. Рядом — серо-коричневая башня-колокольня. Купол создав в XV столетии архитектор Брунеллески, а колокольню веком раньше возвел архитектор Джотто. Их творения так и называют — колокольня Джотто, купол Брунеллески, и без них невозможно представить панораму Флоренции.
Исторический центр города заповедан. И мы, подобно другим гостям города, которых немало во Флоренции даже в эти зимние дни, свободно, не опасаясь машин, идем по широким площадям и узким улочкам, любуясь желтовато-серыми (цвет флорентийского песчаника) домами, стенами палаццо с высокими закругленными окнами, скульптурами, фонтанами, старинными фонарями, арочными стенами оград... Мое внимание привлек фасад одной из церквей — он был прикрыт гигантской фотографией. Что, почему? Оказалось, идет реставрация. Но чтобы человек мог представить, как выглядит эта церковь, ему — вместо строительных лесов и пыли — предлагают фотографию фасада в натуральную величину. Эта деталь подсказала, что меня, обыкновенного туриста, в этом городе всегда ждут.
Флоренцию мастера возводили веками, мастера великие. Многое, созданное ими, приходится на XV — XVIII столетия, когда правили городом знаменитые Медичи. Скульптура Медичи «Старшего»— Козимо I стоит и сегодня на площади Синьории. Уже четыре столетия восседает благородный герцог на коне, наблюдая жизнь любимого города и как бы напоминая горожанам об идеях Гуманизма и Возрождения...
Сегодняшним флорентийцам выпала судьба хранить то, что было создано их предками. И, забегая вперед, скажу: они делают это истово, черпая в своей истории духовную силу и понимая, что произведения искусства живут лишь тогда, когда их видят.
...Собор Санта-Мария дель Фьоре (Св. Мария с цветком) — один из величайших соборов мира. Его фасад, созданный взамен прежнего в прошлом веке, украшает белый мрамор из карьеров Каррары, зеленый из Прато, розовый из Мареммы — нежнейшее переплетение линий рождает впечатление кружева; эта тонкая цветовая гамма контрастирует с красно-кирпичным цветом словно парящего в небе купола. Брунеллески предполагал, что внутренний свод купола будет белым. Но в XVI веке он был расписан, и вот уже более столетия флорентийцы требуют вернуть своду первозданную белизну, чтобы все было, как задумал Брунеллески. Наверно, это не самая насущная задача флорентийских реставраторов, но то, что дебаты продолжаются, говорит о многом. Как говорит сама за себя судьба одного открытия, сделанного в соборе уже в наши дни.
...Гулкое пространство собора. Высокие арки, стрельчатые своды, галерея, сияние витражей и мрамора. Вот она, итальянская готика — радостная, воздушная... А в подвалах собора -другое время, другой век. Там, при реставрации полов, три десятилетия назад, археологи обнаружили остатки церкви, вокруг которой строился собор и которая была разрушена в 1375 году по окончании строительства. Архитекторы, уже сегодняшние, продумали систему специальных конструкций — и теперь можно видеть фрагменты мозаики пола, настенных фресок, надгробные плиты над захоронениями прелатов и самого Филиппе Брунеллески.
