История ХХ в. показала, что и Бернштейн, и Ленин оказались по-своему правы. Социалистических революций в экономически развитых странах не произошло, они были в проблемных регионах Азии и Латинской Америки. Социологи, в частности французский ученый Ален Турен, считают, что основной причиной отсутствия революций в развитых странах является институционализация основного конфликта – конфликта между трудом и капиталом. В них действуют законодательные регуляторы взаимодействия между работодателями и наемными работниками, а государство выступает в качестве социального арбитра. Помимо этого, пролетариат раннекапиталистического общества, которое изучал К. Маркс, был абсолютно бесправен, и ему нечего было терять, «кроме своих цепей». Сейчас положение изменилось: в ведущих индустриальных государствах действуют и строго соблюдаются демократические процедуры в политической сфере, а большая часть пролетариата составляет средний класс, которому есть что терять. Современные последователи марксизма подчеркивают также роль мощного идеологического аппарата капиталистических государств в сдерживании возможных революционных выступлений.
К немарксистским теориям социальных революций в первую очередь относится социология революции П. А. Сорокина. По его мнению, революция есть болезненный процесс, оборачивающийся тотальной социальной дезорганизацией. Но даже у болезненных процессов есть своя логика – революция не является случайным событием. П. Сорокин называет три ее основных условия:
1) увеличение «подавленных базовых инстинктов» – основных потребностей населения и невозможность их удовлетворения;
2) репрессии, которым подвергаются недовольные, должны затрагивать большие группы населения;
3) силы порядка не обладают средствами для подавления «разрушительных поползновений».
Революции имеют три фазы: кратковременная фаза радости и ожидания; деструктивная, когда искореняются старые порядки, зачастую вместе с их носителями; созидательная, в процессе которой в значительной степени реанимируются самые стойкие дореволюционные ценности и институты. Общий вывод П. Сорокина таков: ущерб, наносимый обществу революциями, всегда оказывается большим, чем вероятная польза.
Тему социальных революций затрагивают и другие немарксистские теории: теория циркуляции элит Вильфредо Парето, теория относительной депривации и теория модернизации. Согласно первой теории, революционную ситуацию создает деградация элит, которые находятся у власти слишком долго и не обеспечивают нормальную циркуляцию – замену на новую элиту. Теория относительной депривации Теда Гарра, объясняющая возникновение социальных движений (см. вопрос «Социальные движения»), увязывает возникновение социальной напряженности в обществе с разрывом между уровнем запросов людей и возможностями достижения желаемого. Теория модернизации рассматривает революцию как кризис, возникающий в процессе политической и культурной модернизации общества. Он возникает, когда модернизация осуществляется в разных сферах жизнедеятельности общества неравномерно.
Социальный прогресс
С проблематикой социальных изменений тесно связана тематика социального прогресса. Одна из первых научных концепций социального развития как последовательного продвижения обществ по восходящим уровням прогресса, которое определяется приростом знания, принадлежит А. Сен-Симону.
Его идеи развил основоположник социологии О. Конт. Контовский закон интеллектуальной эволюции человечества прямо указывает на направление и критерий социального прогресса – степень продвижения к высшей в его концепции, научной (позитивной) стадии развития. Г. Спенсер, разделяя представление о нелинейном характере эволюции, предполагал измерять социальный прогресс достигнутой степенью сложности обществ. Социальная эволюция аналогична биологической и приводит постепенно к тому, что мир становится лучше. В теории К. Маркса вопрос социального прогресса решался практически однозначно. Достижение высшей ступени человеческого развития – построения бесклассового коммунистического общества, где будет властвовать свободный труд свободных людей – неизбежно, хотя и отдалено во времени.
Если О. Конт, Г. Спенсер и Э. Дюркгейм конструировали понятие прогресса в виде двустороннего процесса дифференциации и интеграции, безотносительно к его «благодетельным последствиям», то Л. Уорд, Н. Михайловский и др. считали, что прогресс заключается в «увеличении человеческого счастья или уменьшении человеческого страдания». В одной из первых своих работ П. Сорокин указал, что оба эти течения недостаточны и их необходимо синтезировать. В противном случае теория прогресса рискует дать вместо формулы прогресса формулу процесса или же – формулу застоя.
Большинство сторонников социального эволюционизма убеждены в наличии интеллектуального и технического прогресса, однако по поводу морального прогресса мнения расходятся. Те, кто считает, что моральный прогресс существует, принадлежат к течению эволюционной этики. Они исходят из того, что само наличие морали как основы взаимодействия и взаимопомощи людей уже является важнейшим фактором выживаемости общества. Моральная эволюция не отменяет борьбы за существование, но гуманизирует ее, заставляя находить все более «мягкие» способы борьбы.
Среди эволюционистов долгое время господствовало представление об однонаправленности эволюции для всех обществ, когда каждое из них проходит последовательно одинаковые стадии развития на пути к прогрессу. В ХХ в. это воззрение было признано несостоятельным на основании антропологических исследований. Оказалось, что не только незападные, но и многие европейские страны развивались не по одному, а по разным сценариям, включавшим различное количество и последовательность этапов.
На новой основе эволюционный подход возродился в последние годы: эволюция не является однонаправленной, а может идти по многим направлениям. По теории «эволюционных изменений» структурного функционалиста Т. Парсонса, общества имеют тенденцию становиться все более дифференцированными в своих структурах и функциях, причем новые структуры должны быть более функционально приспособленными, чем прежние.
Существенно отличается позиция сторонников циклического развития обществ. Первая мировая война и периодические экономические кризисы вызвали сомнения в общем прогрессивном развитии человечества. Так, немецкий ученый Освальд Шпенглер в книге «Закат Европы» (1918) обосновывал периодизацию развития и упадка культур по аналогии с этапами жизненного цикла человека, включая закат и смерть. По его мнению, каждая из восьми изученных им культур существовала около 1000 лет. Поэтому, если считать что западноевропейская культура зародилась около 900 лет назад, то ее конец уже близок.
Английский историк Арнольд Тойнби также считал, что развитие цивилизаций происходит по одному пути, совершенствуясь и продвигаясь к упадку по сходным этапам. Возникая как ответ на какой-либо «вызов» природных или человеческих факторов, цивилизация достигает расцвета, пока ее элита способна обеспечить противодействие этому вызову. В противном случае наблюдается раскол и дезинтеграция цивилизации и, вследствие нарастания внутренних конфликтов, – движение к упадку.
К циклическим теориям следует отнести также социокультурную динамику П. Сорокина (подробнее см. вопрос «Интегральная социология П. Сорокина»), содержащую весьма пессимистичную оценку перспектив развития современного западного общества.
Еще одним примером циклических теорий является концепция «мир-экономики» И. Уоллерстайна, согласно которой, в частности:
• страны третьего мира не смогут повторить путь, пройденный государствами – лидерами современной экономики;
• капиталистическая мир-экономика, зародившаяся около 1450 г., в 1967–1973 гг. вступила в неизбежную завершающую фазу жизненного цикла – фазу кризиса.
47. Современность и модернизация
Важную роль в изучении социальных изменений играют понятия современность и модернизация (от англ. modernization – осовременивание). Если в бытовом смысле под современностью понимают «настоящее» по отношению к «прошлому», то в социологии принято называть современностью или современными обществами те социальные формы, которые появились в результате индустриализации.
Термин модернизация значительно более многозначен и употребляется, даже в рамках одной дисциплины – социологии, в самых разных значениях. Так, его используют вообще для обозначения эпохи, начавшейся в истории человечества с индустриализацией, и для определения аналогичных процессов социальных изменений в какой-либо одной стране или отдельном обществе.
