В ЛЕТО 6892 (1384 г.). По-своему трактовал Дионисий решение вопросов, стоящих перед русской митрополией. В Константинополе перед патриархом Нилом он выхлопотал себе звание митрополита Руси. И таким образом их стало три: один в Москве — Пимен, другой в Киеве — Киприан, третий в Константинополе — Дионисий. На что рассчитывал последний? На поддержку патриарха, но ведь он прекрасно понимал и зыбкость положения самого Нила. Продолжающее наступление турок сокращало размеры константинопольской патриархии, и суще-ственной помощью были только денежные вливания Руси. А здесь без воли Великого князя не обойтись. Будет ли благосклонен Дмитрий к Дионисию? Навряд ли. Ещё свежи примеры заточения самозванца Пимена, расправы с Киприаном. Не получив санкции на посвящение в митрополиты от Московского князя, едва ли можно было ожидать радушного приёма в Москве. И Дионисий, получив сан митрополита, сначала едет в Киев, вероятно, с тем, чтобы низложить Киприана, утвердиться в матери городов русских. Но здесь встречает враждебное отношение со стороны Владимира Ольгердовича Киевского и Киприана. «Почто пошелъ еси въ Царьградъ къ патриарху ставитися въ митрополиты безъ нашего совета? Се бо на Киева есть митрополить Кипри-анъ и той есть всей Руси митрополить; пребуди убо зде седя въ Киеве»[363]. Дионосий, как в своё время и Алексий, оказался в заточении «до смерти своей». А шумен Симоновского монастыря Фёдор в это же лето прибыл в Москву архимандритом и «лишьшую честь поручи ему на Руси паче инех архимандритъ»[364]. Щедро раздавал звания патриарх Нил, очевидно, были вескими аргументы в виде серебра и злата. Как бы то ни было, но после эгого племянник Сергия Радонежского становится одним из главных сановников русской церкви. А осенью этого года уже из Константинополя прибывают на Москву два греческих митрополита — Матфей и Никандр, наверное, для изучения на месте положения дел русской митрополии, и привозят вызов Пимену явиться к патриарху Нилу.
Заработал в полную силу механизм зависимости русских княжеств от Золотой Орды. Осенью этого года во Владимир прибыл «посолъ лють именемъ Адашъ Тахтамышь»[365]. В чём состояла лютость посла, дога-даться несложно. Речь шла о выплате дани в больших размерах, в противном случае Адаш (Адам в некоторых источниках) грозил всякими карами. А Дмитрий Иванович, как великий князь Владимирский, отвечал за сбор этой дани, обязан был представить ее в Орду в полном объёме, «бысть дань велиа по всему княжению Московскому, з деревни по полтине; тогда же и златом даваше въ Орду»[366]. Для разорённой Руси выплата подобной дани представляла большую сложность. С этой целью Дмитрий Иванович «посла бояръ своихъ къ великому Новугороду, Феодора Свибла, Ивана Уду, Александра Белеута, чернаго бору брати; и даша Новогородцы черной боръ»[367]. Это вызвало большие волнения и возмущения в Новгороде, вылившиеся затем в открытое неподчинение московскому князю.
В ЛЕТО 6893 (1385 г.). Зимой в Новгороде созывается вече «по старому обычаю Новогородцкому». Жители Великого Новгорода, обеспокоенные выплатой дани Москве в пользу Орды, отказались подчиняться воле московского князя. Крестным целованием посадник Феодор Тимофеевич и тысяцкий Богдан Аввакумович клялись перед вечем не подчиняться митрополичьему суду, «но судити ихъ владыце Нового-родцкому Алексею, или хто по немъ иный владыка будеть въ Новегороде; судити же ихъ по закону Гречьскому и въ правде и въ вине быти у нихъ по вере, по евангелию закона Гречьского»[368]. Сами посадник и тысяцкий обещали проводить свои суды согласно русскому обычаю при крестном целовании, при наличии двух свидетелей с каждой из спорящих сторон. Решение данного вече фактически ставило Новгород вне зависимости от Москвы, от великого князя Владимирского и делало шаг к дальнейшей конфронтации с Дмитрием Ивановичем. Ответные санкции не замедлили сказаться уже на следующий год.
А сейчас всё внимание Москвы вновь обращено к Рязани. Олег Иванович «изгоном» захватывает Коломну, важнейший стратегический пункт на южных рубежах московского княжества, разграбил город и увёл с собой большой «полон». В ответ на это Дмитрий Иванович посылает Владимира Андреевича с большой ратью на Рязанскую землю. Трудно сказать, чем закончилась битва между ними, известно только, что с московской стороны было убито много бояр московских, переяславских, новгородских и воевода великого князя Михаил Андреевич Полоцкий. Военное противостояние зашло в тупик. Взаимные набеги и разорения не приводили к одному какому-то результату. Нужен был иной выход из конфликта. И Дмитрий Иванович находит его.
В сентябре Великий князь идёт в Радонеж к преподобному игумену Сергию проешь его о пособничестве в восстановлении мира с князем Олегом. Почему Дмитрий обращается именно к Сергию? Митрополита Пимена в это время не было на Руси. Он 9 мая отбыл в Константинополь по вызову патриарха Нила. Да и авторитетом таким, как игумен Сергий, он не располагал. Странное дело. Находясь практически всю свою жизнь в глуши Радонежа, Сергий своим неустанным трудом во имя Бога, подвижничеством, страстным желанием изменить монастырскую жизнь, введением общинножительства получил такую известность на Руси, что слава о нём распространилась во все уголки, достигла Константинополя и затмила митрополичью. Если Дмитрий Иванович собирал Русь силой оружия, то Сергий силой православной веры, цементирующей все княжества Руси Великой.
Нелегко далась миссия Сергия в Рязань к Олегу Ивановичу, впрочем, предоставим слово летописцу. «Преже бо того мнози ездиша къ нему (Олегу. — В.Е.), и ничтоже успеша и не возмогоша утолити его, преподобный же игумен Сергий, старецъ чюдный, тихими и кроткыми словесы и речми и благоуветливыми глаголы, благода-тию данною ему от Святаго Духа, много беседовалъ съ ним о ползе души, и о мире, и о любви; князь велики же Олег преложи сверепьство свое на кротость, и утишися, и укротися, и умилися велми душею, устыдебося толь свята мужа, и взялъ съ великимъ княземъ Дмитриемъ Ивановичемъ вечный миръ и любовь в родъ и родъ»[369]. Чего не смог достигнуть Дмитрий военной силой, достиг Сергий силой слова, христианской кротостью. Конечно, союз нужен был обоим князьям, неуступчивость друг другу, вражда могли привести к более тяжким последствиям. А через некоторое время политический союз был подкреплён и брачным. Дмитрий Иванович отдал свою дочь Софию за сына Олега Ивановича Фёдора. Мир с Рязанью был восстановлен.
В ЛЕТО 6894 (1386 г.). «Того же лета князь великий Дмитрей Ивановичъ держа нелюбие на Новъгородь про Кострому и про Волжанъ и поиде къ Новугороду ратью з братомъ своимъ изъ двоюродныхъ, со княземъ Володимеромъ Андреевичемь»[370]. Причиной похода московских ратей на Новгород, конечно, было не старое воспоминание о разорении новгородскими ушкуйниками Костромы и Заволжья, а их от межевание от общерусских проблем, разрыв договора с Москвой, нарушение союзнических обязательств На правах великого князя Владимирского Дмитрий Иванович решил наказать непокорных. К этому походу его войска были подготовлены значительно лучше, чем к походу на Рязань. Не дойдя тридцати километров до Новгорода, великий князь остановился в местечке Ямны. Новгородцы, собрав все свои военные силы, готовились к отражению соперника. Но увидев значительное превосходство в военной силе, послали послов во главе с Иваном Аввакумовичем и Иваном Александровичем с челобитной о мире. Это предложение Дмитрий Иванович категорически отверг Следом отпра вилась вторая делегация новгородцев во главе с самим владыкой Алексеем. «Господине князь великий, азъ тебе благославляю, а Великий Новъгород челомъ быстъ, чтобы еси, господине, учинилъ миръ, а кровопролитья бы не было; а за винныа люди Великий Новъгородъ челомъ бысть тебе 8000 рублевъ»[371]. Но и это предложение Дмитрий не принял, тем более, что оно исходило от Алексея, замешанного в сепаратистских тенденциях. Возвращаясь ни с чем, Алексей послал гонцов в Новгород, чтобы жители готовились к осаде.
Новгородцы стали спешно возводить острог вокруг города. Князь Патрикий Нариманович выехал с дружиной навстречу врагу, но через некоторое время вернулся назад. А Дмитрий Иванович уже находился почти рядом с городом. В Новгороде начался переполох; по благословению владыки был зажжен посад, выгорели улицы, сгорели 6 деревянных церквей, 24 монастыря «и многъ бысть убытокъ Великому Новугороду»[372].Между тем московские отряды грабили окрестности города, сжигали села, захватывали купеческие товары, уводили людей в полон. Посадник Григорий Якунович вновь предложил владыке Алексею заступиться за город. Собрав большую депутацию из двух архимандритов, семи попов, пяти человек — депутатов от каждого конца города, Алексей, придя к великому князю, просил его о мире. Новгородцы обязуются отыскать тех, кто устроил злодеяния в Костроме и на Волге и дают за них 8000 рублей и «черной боръ великому князю взяти с них». Из казны Святой Софии новгородцы заплатили 3000 рублей и 5000 рублей обещали собрать с Заволочской земли, так как их люди повинны в участии в грабительских походах на Волгу. На таких условиях Дмитрий Иванович согласился принять мир с Новгородом и, очевидно, здесь же обговорил условия участия Новгорода в общерусской выплате дани и на будущее, кроме этого, «наместники своя и черно-борцы посла вь Новьгородъ Великий»[373]. Союз с Новгородом был восстановлен, по надолго ли?
