что некоторые нейробиологи, совсем как физики в прошлом веке, заявили пусть не о конце нейронауки, но о крахе картезианского мифа. Другими словами, возвестили о том, что проблема «разум-тело» полностью решена.
Одним из таких людей был Антонио Дамасио, профессор нейробиологии и психологии Южно-Калифорнийского университета, известный своими потрясающими работами по популяризации науки, среди которых «Ошибка Декарта», «Ощущение того, что происходит», «В поисках Спинозы» и «Мозг создал человека». В интервью специализированному научному журналу в 2002 году Дамасио высказался так:
Я считаю, что есть все основания предположить, что к 2050 году мы будем располагать достаточными знаниями о биологических феноменах, чтобы покончить с традиционным дуализмом тела и мозга, тела и разума, мозга и разума. Есть опасения, что, определив нечто столь важное и достойное восхищения, как человеческий разум, мы его принижаем, даже пренебрегаем им. Однако дать объяснение происхождению и действиям разума в биологической ткани – это не значит его уничтожить [109].
Несмотря на провозглашение конца картезианского мифа, Дамасио не отрицает его огромное значение и демонстрирует глубокое уважение к этому разуму, который он считает материальным: «Натурализация сознания и установление его твердой позиции в мозге никоим образом не предполагают урон человеческому достоинству, а также не могут положить конец его загадочности, сложности и непонятности» [110].
Как еще несколько лет назад сказал лауреат Нобелевской премии Кристиан де Дюв: «Магия кончилась, но тайна осталась» [111].
Сознание играет решающую роль в конструировании проживаемой нами реальности.
Применение в философии неправильно интерпретированной нейронной доктрины, по моему мнению, является причиной серии катастрофических последствий для этики, морали и человеческого достоинства. Если мы так уверены в неизбежной гибели картезианского мифа, если нам совершенно очевидно, что разум возникает из химической и электрической активности мозга и прекращает свое существование после его гибели, то давайте готовить человечество к тому, чтобы оно спокойно и с достоинством приняло эту новость.
Томас Метцингер, заведующий кафедрой теоретической философии в университете города Майнц, считает, что обыкновенный человек должен быть определенным образом подготовлен к встрече с этими событиями. По словам Карстена Коннера, который брал это интервью для журнала «Мозг и сознание», если не взяться за дело в ближайшее время, то в не столь отдаленном будущем бочка, в которую мы сейчас подсыпаем пороха, может рвануть:
Нейробиологические исследования радикальным образом меняют наш взгляд на человека и, соответственно, на основы нашей культуры, от которой мы отталкиваемся, принимая политические решения и делая этический выбор. Это опасно, поскольку касается всех, а не только нейробиологов и философов. Речь идет о сломе представления о себе, что для многих, очевидно, оказывается чрезвычайно болезненным. Я имею в виду, например, мысли о том, что человек смертен, или предположения о существовании сознания без опоры на нейронную базу. Люди, цепляющиеся за традиционное мировосприятие, с трудом смогут вынести эмоциональное давление от того, что идея сохранения сознательного «Я» после смерти будет признана ошибочной. Гибель личности – это самое большое несчастье, которое может осознать человек. Мы, как биологические существа, способны признать конечность земного существования, хоть это и приносит нам душевную боль. Скажем, это та цена, которую приходится платить за то, что мы существа мыслящие [112].
Однако прав ли Дамасио?
Как мы уже убедились в главе об экстраординарной науке, остается еще очень много вопросов, которые не смогли решить когнитивные науки: преобразование нейронного коррелята в субъективность, репрезентационный формат мысли и сновидений, проживание опыта, который невозможно объяснить при помощи современной парадигмы (предсмертные переживания, виде́ния на смертном одре, покидание собственного тела, экстрасенсорное восприятие и психокинез). В архивах Отдела исследований личности кафедры психиатрии Университета Вирджинии в настоящее время хранятся больше тысячи историй детей в возрасте от трех до пяти лет, которые утверждают, что помнят свои предыдущие жизни [113]. Исследования длились более 30 лет, и в них изучались дети по всему миру. Возглавлял работу доктор Ян Стивенсон, со временем ставший руководителем кафедры неврологии и психиатрии Университета Вирджинии, – один из самых уважаемых психиатров в Соединенных Штатах [114]. Все перечисленные явления требуют толкования. Их невозможно игнорировать дальше.
Общепринятые объяснения не очень убедительны, в них даже сами авторы не верят. Ментальные модели, разработанные на сегодняшний день, подходят лишь частично. Некоторые же аспекты так и покрыты мраком тайны. В таких условиях мне кажется чересчур смелым и безрассудным отрицать сегодня картезианский дуализм, прослуживший нам столько лет. И, по моему мнению, ответы на многие вопросы потребуют решения, которое и по нынешний момент продолжает оставаться по большей мере дуалистичным.
Традиционно считается, что разум и тело относятся к двум разным областям реальности. Тело сделано из материи. Разум, напротив, считается «нефизическим». Но еще никто не дал внятного определения, что же может означать «нефизическое». Пусть количество его последователей уменьшилось, дуализм по-прежнему остается самой популярной теорией разума на Западе. У него исторически крепкие узы с тремя самыми великими западными религиями. Такие известные и уважаемые философы, как Сократ, Платон и Декарт, были дуалистами. Здравый смысл говорит нам, что дуализм – это правильно. Однако ошибочное применение нейронной доктрины к областям знания, не относящимся к ее сфере, нанесло жестокий удар по этой теории, так хорошо прижившейся и на Востоке, и на Западе. Тем не менее XX век подарил нам людей, бесстрашно выступающих за тот или иной тип дуализма. Карл Поппер, величайший философ науки конца XX века, и сэр Джон Эклс, лауреат Нобелевской премии по медицине, придерживались дуализма, не испытывая стыда и страха перед критикой своих оппонентов [115].
Итак, автор книги, которую вы держите в руках, считает, что некоторые аспекты проблемы «разум-тело» можно понять только с позиций дуализма, хоть и взятого под новым углом. И самый важный вопрос из тех, что я имею в виду, – возможное сохранение разума и его содержимого после прекращения работы физического мозга. Мне не хотелось бы сильно углубляться в эту тему в своем произведении, написанном для широкой публики. Я лишь попробую предложить краткое объяснение вещей, отталкиваясь от того, как они открываются перед моим испытующим взором. Повторюсь: ниже я попытаюсь передать свою мысль максимально упрощенно.
Принято рассматривать физическое и ментальное как две отдельные стороны реальности. Разум и материя, похоже, существуют в разных сферах. Из этой идеи и зародился традиционный дуализм – из наличия двух обособленных, отличающихся друг от друга реальностей. Но так ли обстоят дела на самом деле? Если присмотреться внимательнее, то можно заметить, что существуют как единые для обеих сфер аспекты, так и
