претендуем, согласно нашему собственному понятию о ней, наполнена холодным безразличием к человеку. Вселенной – если она и в самом деле такова, какой нам кажется – нет никакого дела до того, в каких образах мы ее представляем. Ей абсолютно наплевать как на наше существование, так и на результат эволюции наших познавательных способностей. Напротив, понятие о Боге предполагает, что Ему отнюдь не все равно, что мы о Нем думаем, и что Он не допустит, чтобы все мы ошибались относительно Него. Поэтому Библия заслуживает даже больше доверия, чем набор восприятий, относящихся к внешнему миру.
Представьте, что вы получили два письма. Отправителем первого из них указан пес Барбос, второе подписано мэром Москвы. Вы не можете проверить ни происхождение, ни правдивость ни того, ни другого письма. Но, согласитесь, достоверность письма за подписью мэра вызывает все же меньше сомнений. Ведь вероятность того, что заслуживающее доверия письмо написала собака, гораздо ниже. Аналогично вера в откровение, исходящее, как утверждается, от разумного и всеблагого Бога, выглядит даже более обоснованной, чем вера в представления, которые, как мы полагаем, слепая и неразумная Вселенная внушила нам о себе самой.
Безусловно, как и любой другой памятник письменности, Библия явилась продуктом конкретных исторических обстоятельств и в этом смысле принадлежит к эмпирической действительности. Но ничто не мешает думать, что само стечение обстоятельств, из которых родилась Библия, зависело от воли Божьей. Конечно, происхождение библейских книг навеки останется окутано покровом тайны. Но даже если бы мы оказались на острове Патмос в тот самый миг, когда Бог диктовал Иоанну Богослову пророчество о последних днях, мы не увидели бы ничего, кроме старца, который водит стилусом по пергаменту. Все эти трубные голоса, о которых сообщает автор Апокалипсиса, звучали только у него в голове.
Даже если однажды будет доказано, что Бог прямым образом не воздействовал на авторов Библии, и каждая буква в ней явилась предсказуемым результатом социально-экономического развития человеческого общества, то это ровным счетом ничего не изменит. Быть может, всемогущий Бог специально организовал ход вещей таким образом, чтобы, во-первых, Библия была написана именно так и не иначе и, во-вторых, чтобы значительная часть человечества поверила в написанное в ней? Нет никакого противоречия в том, чтобы считать Библию побочным продуктом человеческой цивилизации и одновременно откровением могущественного непознаваемого Существа, от воли Которого зависит ход развития всей цивилизации и вообще всей Вселенной.
Объекты нематериальной природы никак не могли позаботиться о том, чтобы наш мозг выработал сколько-нибудь адекватное понятие о них. Наши представления о деревьях отвечают только нашим же потребностям, но не деревьям самим по себе – никто не может поручиться за степень соответствия одного другому. Напротив, Бог вполне мог устроить так, чтобы авторам библейских текстов пришли на ум именно те образы, которые максимально соответствуют предмету откровения. Пусть даже мы ошибаемся во всем остальном – но если Бог существует, то эволюция нашего познания привела нас как минимум к одной истине – той, что изложена в форме библейских образов. Если же Бога нет, то мы не можем быть уверены вообще ни в чем. В этом смысле Библия надежнее, чем книга природы.
Разумеется, слово Божье не падает на бесплодную почву. Человеческое сознание обладает естественной склонностью к вере в сверхъестественное. Даже закоренелый атеист не может отрицать, что в человеке – этом отпрыске животного царства – тем не менее живет тоска по невидимой и недоступной сфере идеального бытия. В последние годы на Западе появилась даже особая научная дисциплина – когнитивное религиоведение, в рамках которой экспериментально изучаются механизмы человеческой психики, отвечающие за живучесть и распространенность религиозных идей. Было установлено, например, что маленькие дети вне зависимости от культурного окружения восприимчивы к представлению о всемогущем и всезнающем существе сверхъестественной природы. (Я наблюдаю такую восприимчивость у своего пятилетнего сына, который не находит ничего странного в том, что Бог знает все его мысли и поступки, хотя он едва ли сталкивался с примерами подобного всеведения на собственном опыте.) Также существуют психологические исследования, демонстрирующие, что и дети, и взрослые люди, включая тех, кто далек от религии, на интуитивном уровне склонны верить в целесообразность и разумность окружающего мира.
С одной стороны, было бы неверно рассматривать универсальность религиозного «инстинкта» как аргумент в пользу существования Божественного начала, как это делал когда-то Цицерон, который писал: «необходимо признать, что боги существуют именно потому, что знания об этом заложены в нас или, лучше сказать, являются врожденными. То, в чем все от природы согласны, необходимо должно быть верным» [214]. Что, если склонность человека верить в Бога или богов – это просто побочный продукт нашего эволюционного прошлого? Например, согласно предположению британского психолога Джастина Барретта [215], истоки религиозного мышления могут лежать в стремлении человека видеть за малейшими случайными событиями целенаправленно действующих существ. Любой хруст ветки или хлопанье распахнутой ветром двери наводят нас на мысль о присутствии зверя или человека. Эта склонность имеет адаптивную сторону: лучше несколько раз напрасно заподозрить присутствие тигра, чем один раз попасть к нему на обед. Но она же может привести к мысли, что все события, происходящие с нами, зависят от воли какой-то высшей силы. Навыки угадывания чужих мыслей и эмоций, столь необходимые при коммуникации с особями нашего вида, при случае могут побуждать нас искать контакт и с невидимыми разумными существами.
Но, с другой стороны, как отмечает американский христианский философ Алвин Плантинга, «показать, что имеются естественные процессы, порождающие религиозные верования, – еще не значит дискредитировать их; возможно, Бог задумал нас таким образом, чтобы посредством этих процессов мы узнавали о Нем» [216]. Например, если однажды в мозгу найдут участки, стимулируя которые можно будет сделать человека верующим, то дискредитирует ли это веру? Едва ли – иначе придется сказать, что методы нейростимуляции, способные вызывать возникновение определенных зрительных образов или воспоминаний, дискредитируют зрение и память. Если ход эволюции, как и все прочие процессы во Вселенной, в конечном счете зависит от воли Бога, то что мешало Ему внушить людям веру в Божественное начало с помощью когнитивных способностей, предназначенных для избегания хищников или общения с себе подобными? Всемогущий Бог мог заранее предусмотреть, что в процессе адаптации к внешней среде у падшего человека выработается такое устройство мозга, которое не позволит ему пребывать в состоянии животной самоудовлетворенности и будет хоть иногда напоминать о существовании утраченного рая.
Можно возразить, что все те вещи, о которых говорят Библия и христианская религия в целом, бесполезны для понимания причинно-следственных связей между явлениями. Какой
