вписал все необходимые для музея помещения. На сделанном аэрофотоснимке музей вообще не удается разглядеть. И природа осталась нетронутой (почти) и архитектура появилась.
А природа продолжает подсказывать человеку все новые и новые идеи. Некоторые породы деревьев, выросшие рядом с заброшенными архитектурными сооружениями, обладают такими корнями, что по прочности могут сравниться со строительными конструкциями, создаваемыми человеком. Глядя на один из заброшенных объектов в Камбодже не сразу понимаешь – это части дерева или причудливые творения архитектора (Рис. 11–24)
Не удивительно, что в местностях, где произрастают деревья подобного типа, у жителей давно возникла традиция создавать некоторые сооружения не путем строительства, а с помощью своеобразного выращивания. Именно это происходит в одном из районов Индии (Рис. 11–25).
Материалом для живых мостов служат корни каучуконосного фикуса, корни которого растут наружу. Конечно, подобные мосты не вырастают сами собой. Природа их не творит. Она лишь подсказала человеку идею. Человек услышал эти подсказки. И тактично взаимодействовал с природой в своих интересах, но не вступая в противоречие с интересами природы. Чтобы корни фикуса росли в правильном направлении, местные жители применяют специальные каркасы. И когда корни доходят до противоположного берега, они врастают в землю. Процесс «строительства» моста обычно длится 10–15 лет. А с годами мост становится всё прочнее, поскольку корни деревенеют и становятся похожими на стальные тросы [11-6].
Этим феноменом заинтересовался немецкий архитектор Ф. Людвиг и стал развивать эту идею уже на профессиональном уровне. Свои объекты он называет Baubotanik, а разработанную для их создания технологию Living Plant Constructions [11-7]. Подобная архитектура обладает удивительными свойствами – она сохраняет деревьям жизнь, деревья продолжают расти, поглощать углекислый газ и вырабатывать кислород. Наиболее известное творение Ф. Людвига – «построенный» им в 2012 году Plane-Tree-Cube.
Что это? Экзотическое техническое ухищрение, приспосабливающее природу к нуждам человека? Это архитектура? Дизайн?
Мы – частичка природы. Архитектура и дизайн – часть нашей деятельности. В одних случаях – творческой, в других – не очень. «Мы должны вернуть природе территории, которые человек незаконно использует и над которыми совершает насилие. Все, что лежит под небом, – принадлежит природе. Все, что затронуто лучами солнца всюду, где падает дождь, – это священная природа».
Фриденрайх Хундертвассер
11-1. Мост прямо по реке в Китае. Электронный ресурс. https://eco-turizm.net/8155-most-pryamo-po-reke-v-kitae-neobychnoe-reshenie-dlya-dostizheniya-konsensusa.html .
11-2. L'Architecture d'Aujourd'hui (France), 1999, No.320.
11-3. Sh.Ban. Hanegi Forest. Japan Architect, 1998, No.30, p. 22–29.
11-4. M.Crosbie. Green Architecture. Rockport. 1994.
11-5. P. Blanc. The Vertical Garden. From Nature to the City. 2012.
11-6. «Живые» мосты в Индии. Электронный ресурс. http://loveopium.ru/neobychnoe/zhivye-mosty-v-indii.html.
11-7. Живая Архитектура: Дома Из Растущих Деревьев. Электронный ресурс. http://green-city.su/zhivaya-arxitektura-doma-iz-rastushhix-derevev
Размышление Двенадцатое
Село – это не город-лилипут
Как часто за суетой сиюминутных забот, очень важных и нужных, забываем мы старую истину, что нет ничего важнее фундамента, ибо как бы искусно ни строили само здание, если фундамент возводили поспешно и недостаточно продуманно, всё сооружение может выйти плохим, а то и вообще рухнет.
В формировании предметно-пространственно среды сельского жителя важно уберечь себя от соблазна, ухватившись за лежащие на поверхности решения поскорей начать что-то строить, производить, внедрять и т. п. Вместо этого необходимо подойти к проблеме с полной мерой профессиональной и гражданской ответственности и, исходя из задач социального и культурного плана попытаться предвидеть не только ближайшие, но и отдаленные последствия принимаемых решений. Как показывает опыт, именно такой подход оказывается, в конечном счете, и наиболее эффективным, и наиболее практичным [12-1].
Архитекторы, как правило, горожане. И, вероятно, поэтому созданные ими проекты сельских жилищ нередко напоминают дачи, коттеджи, особняки. Не будет большим сюрпризом, если, переехав в подобные псевдокрестьянские дома, их обитатели превратят свои приусадебные участки в газоны, а за огурцами и салатом выстроятся в очередь у магазина. Вот только хватит ли на всех овощей при таком подходе?
Еще хуже позиция вообще ликвидировать сельскую архитектуру, превратив всю сельскую среду в города, застроенные многоэтажными многоквартирными жилыми домами. Эта, с моей точки зрения, совершенно абсурдная идея до сих пор находит сторонников и среди архитекторов и у властей. Так, в 2014 году на всероссийском архитектурном конкурсе по сельскому жилищу первую премию присудили именно такого рода предложению (Рис. 12–01)
Реальное превращение всей нашей страны в единый супергород или гигантскую систему, состоящую из населенных пунктов исключительно городского типа может привести к катастрофическим последствиям не только экономического, но и социального характера. Оторвать всё сельское население от собственной земли, поселив его в городские квартиры (пусть даже очень комфортабельные) означает полностью уничтожить наше крестьянство, превратив его в рабочих, производящих сельскохозяйственную продукцию. Все это слишком напоминает недоброй памяти коллективизацию, вызвавшую голодомор и другие апокалиптические следствия. Нет, нужно создавать иное, подлинно крестьянское жилище, воплощающее в себе специфику сельского образа жизни и максимально использующее все те, пока еще слабо выявленные положительные черты, заведомо недоступные жителю городскому. Исследователи изобретательского творчества указывают, что когда требуется найти перспективные решения не следует всеми силами пытаться усовершенствовать самые последние модели предмета. Вместо этого следует как бы отступить мысленно назад и проследить эволюцию данного предмета, обращая особое внимание на те побочные решения и боковые ветви развития, которые почти или даже полностью «вымерли», не выдержав конкуренции с основной линией развития. Именно в этих, якобы «неперспективных» линиях зачастую содержатся оригинальные идеи, которые можно, преобразовав соответствующим образом, использовать сегодня для действительно больших перспективных сдвигов.
То же самое утверждают и представители медицины. По их словам выработанные веками традиции врачевания представляют собой ценнейший концентрат человеческого опыта. При его игнорировании теряется и исчезает гигантский исторический опыт, накопленный человечеством.
До сих пор бытует мнение, что изучение хозяйства русского крестьянина прошлых веков может представлять интерес разве что чисто этнографический, но никак не практический. А для дальнейшего совершенствования предметно-пространственной среды нашего Нечерноземья целесообразнее изучать мировой опыт по созданию средств малой сельскохозяйственной механизации, с тем, чтобы поскорее внедрить подобные изделия в наших личных подсобных хозяйствах.
Такая позиция «Ивана, не помнящего родства» далеко не нова. Вот что писалось в одном из русских журналов конца 19 века: «Мужик – очень не дурной хозяин, за ним есть несколько больший опыт, чем наш, не преступающий обыкновенно
