Пернатая одежда козодоя чрезвычайно своеобразна: сверху она буровато-серая и испещрена черными крапинками и черточками; снизу – красновато-желтоватая с темными извилистыми поперечными полосками. Благодаря такой окраске (совсем под древесную кору) можно днем в двух шагах пройти мимо лежащего, например, на валежине козодоя и не заметить его – так похож он на какой-нибудь нарост на коре дерева. И птица хорошо это знает: она слетает с места только тогда, когда видит, что человек идет прямо на нее, и то – лишь в последний момент.
Козодой – вполне ночная птица – такая же, как и сова: днем спит, а с наступлением сумерек вылетает на охоту до утренней зари. К ночному образу жизни приспособлены и его большие красивые глаза. Охотится он исключительно за насекомыми, преимущественно крупными, схватывая добычу большей частью на лету (редко с земли) и выказывая при этом не меньшую ловкость в полете, чем и ласточки. Клюв у него огромный, раскрывающийся в буквальном смысле до ушей. Окружающие клюв и торчащие вперед длинные, жесткие щетинки еще более увеличивают хватательный объем его пасти. Козодой без труда схватывает на лету и проглатывает навозных, майских и других крупных жуков, а также больших ночных бабочек (например, сфинксов) и уничтожает их во множестве.
В больших загородных садах и парках козодой любит садиться в сумерки и ночью на усыпанные песком дорожки и на площадки перед беседками и домами.
Гнездится козодой по всей Европейской России, с Крымом и Кавказом включительно; только на Крайнем Севере он не водится. Прилетает он к нам обыкновенно ко времени расхохлачивания березовых почек (под Петроградом – в последней трети апреля) и тотчас же дает знать о себе своим далеко слышным «урчанием».
К гнездованию козодой приступает у нас во второй половине мая. Настоящего гнезда эта птица не делает, а самочка кладет свои два яйца обыкновенно на поверхность земли или старого пня, без всякой подкладки; самое большое, на что способна, это сделать в вереске небольшое чашкообразное углубление и слегка выложить его сухими веточками. Почти правильно овальные яйца козодоя покрыты по белому фону фиолетовым и серым мраморным рисунком. Во время опасности самочка не спеша удаляется от гнезда и, притворяясь слабой и больной, старается отманить в сторону нарушителя ее покоя.
Птенчики козодоя прикрыты в течение дня дремлющими в гнезде родителями; с наступлением же сумерек начинается прилежное кормление птенцов, причем в первое время им даются более мелкие и нежные насекомые, а затем и более крупные.
Отлет козодоев на юг происходит в августе и в начале сентября. Само собой разумеется, что они летят только с наступлением вечера. В это отлетное время птиц этих нередко можно встретить в таких местах, где в другое время их никогда не увидишь. Так, однажды перелетный козодой наблюдался в августе даже на 1-й линии Васильевского острова в Петрограде.
Истреблением в лесах огромного количества насекомых, в том числе и многих весьма вредных для леса, козодой оказывает большие услуги лесному хозяйству, а потому должен быть причислен к полезнейшим нашим птицам. Его нужно тщательно охранять, а не отстреливать, как это делают, например, многие легкомысленные охотники, неудачно простоявшие в лесу пару часов на вечерней тяге вальдшнепов. К тому же убитый козодой вовсе не ахти какая аттестация для стрелка: застрелить эту птицу на лету вовсе не трудно, так как она имеет особенность после неудачного по ней выстрела приостанавливаться в воздухе, трепеща на одном месте крыльями, и таким образом представляет собой для выстрела из другого ствола почти неподвижную цель.
Взятые из гнезда молодые козодои могут быть выкормлены – правда, не без значительного труда – ночными бабочками и жуками. Им необходимо впихивать пищу в рот; подросшим же – подносить корм, что называется, под самый нос, иначе они его сами не берут.
В заключение несколько слов о вероятном происхождении названия козодой, существующего для этой птицы и у других европейских народов[249]. Из переполненного вымени дойных животных, в том числе и коз, нередко вытекает каплями молоко, привлекающее к себе на ночных выгонах большое количество разных насекомых, которые и кружатся около вымени; насекомые же, в свою очередь, привлекают к себе козодоя. Ночью сторожевые пастухи, грехом, задремали, а недобрые люди (или втихомолку кто-нибудь из пастухов) выдоили, улучив минутку, несколько коз. Наутро – хвать доить, а молока-то и нет! С вечера же, засыпая, пастухи видели козодоев, сновавших около коз, ну и естественно, что хозяин вину свалил на ни в чем неповинную птицу, благо она говорить не умеет и не может вывести на чистую воду проказы людей…
Уж верба вся пушистая
Раскинуласв кругом;
Опятв весна душистая
Повеяла крылом.
А. Фет
Отцвела ольха, зацветают ивы. Лужайки в садах и парках чуть подернулись зеленью. То там, то сям мелькают желтенькие цветочки мать-и-мачехи. По редколесью высыпали во множестве белые перелески. У березы наливается почка; у черемухи она уже запестрела – раздвинула покровные чешуйки. Славное время и дорогое для любителя и наблюдателя царства пернатых. В это время что ни день, то новый крылатый гость – желанный, долгожданный, с которым мы так долго не видались… А уж как весело встречать этих гостей, в особенности, если с каждым из них знаком уже много лет и знаешь, когда и где кого поджидать! Очень это приятно.
Листьев на деревьях еще нет – все как на ладони. Чуть заслышал знакомый голосок, смотришь – и сама она, певунья, сидит на ветке или перепархивает с сучка на сучок. Откуда ни подойди – отовсюду видно: ничто не мешает – смотри да любуйся.
Пеночки (теньковки и веснички) уже налицо. Горихвостки уже третий день дома. Вчера весь день летели гуси, а под вечер заворчали в канавах лягушки и вылетели из своих зимних укрытий летучие мыши – обязательно должны объявиться сегодня пеструшки. Ночь была теплая, тихая. А утро-то какое! Ни откуда ни ветринки; солнышко пригревает;
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года…
Непременно должна была прилететь сегодня ночью пеструшка. Да никак она и есть. «Вит… вит… вит…» – словно деревенская ласточка, подала свой голос из той вон группы деревьев…
Летит сюда через полянку… Села на нижний большой сук раскидистого дуба и тотчас запела свою коротенькую, отрывистую, словно рубленую, песенку: «Ти-крути-крути, тикру-тикру», – и опять то же, только с некоторой перестановкой «слов», – звучно, громко и очень мило[251].
Подойдем поближе – полюбуемся на свежеприлетную гостью. Она близко подпустит к себе – не из пугливых. Какая красоточка! Маленькая (немножко побольше чижа[252]), сверху черно-бархатная, снизу снежно-белая с белым лобиком на черной головке и с широким белым «зеркальцем» на черных крыльях.
Сочетание черного и белого цветов в пернатом наряде этой птички послужило основанием также к называнию ее сорочкой (у петроградских птичников) и траурной мухоловкой (Trauerfliegenfänger – у немцев).
Впрочем, чистое черно-белое оперение имеют только старые самцы (которые обыкновенно раньше всех и прилетают); у молодых же самцов, а также и у самочек к этим цветам примешивается в большей или меньшей степени серый цвет.
Вот пролетел мимо нашей красоточки крошечный мотылек; быстро взлетела она за ним (как красиво сверкнули при этом белые «зеркальца» ее крыльев!), щелкнула клювом и снова вернулась на тот же сук. От острого глаза пеструшки не уйдет ни одна мимолетная мушка, как бы мала она ни была, – все будет ловко поймано и скушано на здоровье.
Мухоловка-пеструшка принадлежит к числу широко распространенных птиц: она гнездится по всей России, от Лапландии до Кавказа и Крыма.
Относительно весеннего прилета этой птички следует заметить, что он бывает чрезвычайно изменчив: то несколько лет кряду пеструшка прилетает в известную местность в весьма обильном количестве и является тогда очень обыкновенной птицей, встречающейся, как говорится, чуть не на каждом шагу; то год-другой в той же самой местности лишь кое-где с трудом ее отыщешь. Так, в небольшом сравнительно парке Лесного института (под Петроградом) в течение второй половины 80-х годов каждую весну, в прилетное время, можно было в одно утро встретить 10–12 поющих пеструшек-самцов, необычайно оживлявших парк своим присутствием и пением. Весной же 1890 года у нас объявились всего лишь три парочки этих птичек и то с большими промежутками: в урочное время прибыла только одна парочка; затем, недели через две-три, объявились еще две, которые и остались гнездиться в парке. В последующие весны пеструшки хотя и прилетали к нам в несколько большем числе, но далеко не в таком, как в конце 80-х годов. Правда, неравномерность прилета (в количественном отношении) наблюдается иногда и у других перелетных птиц, но только не в такой сильной степени, как у пеструшки.
