В правительстве как будто снова воцарился дух лорда Солсбери. Обещания консерваторов придерживаться политики «спокойствия, невмешательства ни в какие авантюры, включая финансовые, как внутри страны, так и за ее пределами» и не брать на себя роль «мирового полицейского» претворялись в жизнь. В октябре 1925 г. в Локарно прошла конференция на высшем уровне, на которой представители стран – участниц последней войны подтвердили свое стремление навсегда сохранить мир и уважать существующие границы. В Министерстве иностранных дел настолько прониклись «духом Локарно», что назвали свою главную приемную в честь этой конференции. Британцы страстно желали больше никогда не слышать звуков военных труб и барабанов. Даже Британская империя подверглась изменениям. В 1926 г. конференция премьер-министров Великобритании и британских владений придала новый статус бывшим доминионам с внутренним самоуправлением – Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Южно-Африканскому союзу. Они были признаны равноправными членами Британского Содружества наций (Commonwealth), название которого было позаимствовано у Английского содружества (Commonwealth of England) времен Кромвеля. «Цветные» колонии в Британское Содружество не вошли.
В 1924 г. Болдуин вернул в правительство Черчилля, порвавшего с либералами и вернувшегося к консерваторам, в качестве министра финансов. На новой должности Черчилль совершил ошибку, которая, как и провал операции в Галлиполи (Дарданелльская операция), будет напоминать о себе до конца его политической карьеры. Он сильно завысил курс фунта по отношению к золотому стандарту. Моментально британский уголь оказался неконкурентоспособным на мировых рынках, что привело к сокращению выработки и, соответственно, заработков шахтеров. В мае 1926 г. Британский конгресс тред-юнионов, чтобы поддержать горняков, призвал все профсоюзы к первой, и единственной, всеобщей забастовке. Замирают практически все предприятия ведущих отраслей промышленности. Общество охватывает волна негодования и возмущения. Черчилль редактирует правительственную газету, а специальные бригады охраны сопровождают грузы с продовольствием из доков. У студентов Оксфорда появляется новое развлечение – водить автобусы. Но мнения разделились. Даже весьма консервативный король в разговоре о бунтовщиках произнес: «Прежде чем осуждать их, постарайтесь прожить на их зарплату».
Правительству пришлось выполнять функции посредника между двумя непримиримыми сторонами. Один из министров заметил: «Можно было бы подумать, что лидеры горняков – глупцы, равных которым не найти во всей Англии, если бы нам не приходилось столь часто встречаться с владельцами шахт». Болдуин в своей стихии миротворца оказался на высоте. Вопреки знаменитому изречению, гласящему, что кабинет ни под каким предлогом не должен вмешиваться «ни в дела церкви, ни в дела Национального союза горняков», после окончания работы комиссии по изучению положения в угольной промышленности ему удалось локализовать стачку. Британский конгресс тред-юнионов согласился прекратить забастовку всего лишь через девять дней после ее начала. Шахтеры продолжили бороться за свои права в одиночку, но безуспешно.
Стачка вошла в историю как яркий пример пролетарской солидарности. Но трусость и предательство профсоюзных лидеров, которые так бесславно закончили ее, обнаружили пределы ее возможностей. То, что Болдуин не слишком гордился достигнутым и не стремился поднимать шум по этому поводу, не говоря уже о его готовности искать компромиссы, часто становилось объектом критики. Он был услужлив и предупредителен со всеми парламентариями, включая новых членов парламента от лейбористов, и даже поддержал предложение последних предоставить профсоюзам право взимать со своих членов деньги на содержание их партии. Консерваторы во главе с министром здравоохранения, социального обеспечения и местного самоуправления Невиллом Чемберленом остались верны либеральным традициям Пиля, Дизраэли и отца Невилла, Джозефа Чемберлена. Были ликвидированы старые попечительские советы, а ответственность за лечебницы и заботу о бедных перекладывалась на выборные советы графств и городов.
Несмотря на огромную личную популярность Болдуина, выборы в 1929 г. консерваторы проиграли. Возможно, дело было в расширении электората, который наконец-то охватил все взрослое население. На этот раз в его состав вошли женщины в возрасте от 20 лет, ранее не имевшие права голоса. Голоса молодых избирательниц даже стали называть специальным термином flapper vote, содержащим намек на модные в то время свободно свисающие платья (от англ. flap – хлопать). В новом «подвешенном»[48] парламенте либералы приняли решение вернуть к власти лейбористов и Рамсея Макдональда. Но у новой команды не хватило времени проявить себя. Буквально через несколько недель, 24 октября, лопнул экономический пузырь на американском рынке акций, что привело к финансовому краху не только на Уолл-стрит, но и на всех западных рынках ценных бумаг. Направляемый идеями Кейнса кабинет лейбористов предложил незамедлительно принять программу общественных работ, но сразу встретил жесткий отпор со стороны нового канцлера казначейства Филиппа Сноудена. Вместо увеличения расходов на общественные нужды он потребовал их сокращения.
Этот известный конфликт породил экономическую и политическую неразбериху. В период между биржевым крахом 1929 г. и концом 1930 г. число зарегистрированных безработных возросло с 1 миллиона до 2,5 и продолжало увеличиваться. В следующем году по всей Европе банки терпели банкротство, что привело к гиперинфляции в Германии и финансовому краху. В июле 1931 г. был опубликован доклад Комитета Мэя, организованного Сноуденом, который рекомендовал привести в действие «топор Геддеса». Предложенные меры включали в себя введение новых налогов на сумму 24 миллиона фунтов и сокращение расходов на 96 миллионов фунтов, из которых 66 миллионов фунтов непосредственно изымалось из пособий по безработице (так называемых «благотворительных подачек»). Министров охватила паника. Они в спешном порядке вернулись с каникул. Взлетели банковские учетные ставки, а продажи золота опустошили подвалы Английского банка, который пророчил, что «государственное банкротство не за горами». Газеты пестрели заголовками «Вопрос нескольких часов». Впрочем, до сих пор нелегко понять, насколько близка была к истине предоставленная обществу информация.
Немногие лейбористские министры приветствовали программу Сноудена по сокращению бюджетных расходов, поэтому кабинет подал в отставку. Макдональд отправился во дворец к королю с прошением о роспуске парламента, но по возвращении он, к изумлению коллег, сообщил, что король поручил именно ему, а не Болдуину возглавить национальную коалицию с консерваторами. И он намерен просить у избирателей «докторский мандат» – право на принятие любых мер для борьбы с кризисом – и протолкнуть статьи о сокращении зарплат и пособий. Макдональд удивил даже верного ему Сноудена, заявив: «Завтра каждая герцогиня в Лондоне захочет меня поцеловать». По радио он провозгласил: «Я не изменил ни одному из своих идеалов. Я выполняю свой долг перед нацией». В октябре 1931 г. в результате новых выборов Макдональд получил свой мандат, но из всех лейбористов – членов палаты общин с ним остались только 13 человек. С этого момента судьба его решений зависела от 473 консерваторов, поддерживающих национальное правительство. Как и Ллойд Джордж в 1918 г., из-за своих амбиций Макдональд стал заложником тори.
Поляризация политической жизни страны резко усиливалась. Этот процесс подогревала пресса, которая тоже разделилась на сторонников той или иной партии. Таблоид Бивербрука Daily Express и ежедневная газета Daily Mail Ротермера поддерживали консерваторов, The News Chronicle – либералов, а Daily Herald и Daily Mirror – лейбористов. Издания социалистического толка под влиянием пацифистов и умеренных коммунистов неустанно развивали тему ответственности правительства за потери и убытки в Великой войне и продолжавшегося обнищания народных масс за время депрессии. В эссе «По Англии» (English Journey) Джон Бойнтон Пристли поведал о своей поездке по самым бедным районам страны, которую он совершил в 1933 г. В октябре 1936 г. состоялся «Крестовый поход из Джарроу». Его участниками стали две сотни безработных, которые прошли пешком от Тайнсайда до Лондона. На протяжении всего пути их с энтузиазмом и почестями встречало местное население. Более сдержанно описал свой опыт, встречи и наблюдения Джордж Оруэлл в документальной книге «Дорога на Уиган-Пирс» (The Road to Wigan Pier).
Некоторые из представителей левого лагеря переметнулись к эффектному и обаятельному Освальду Мосли. Этот лейбористский министр, не согласившись с программой Сноудена, подал в отставку. Он создал новую партию, куда первоначально вошли социалисты кейнсианского толка. После поездки в Италию к Бенито Муссолини в 1931 г. Мосли превратил свою партию в Британский союз фашистов. В то время, когда по всей Европе демократические правительства терпели неудачи, людей стали привлекать «энергия и мужественность» новых диктаторов. О Муссолини, например, говорили, что благодаря ему «поезда приходят строго по расписанию». Конечно, это не могло не привлекать. Если бы не нетипичное для британцев пристрастие к униформе и массовым митингам и не бесчинства чернорубашечников, Мосли стал бы весьма влиятельным лидером. В то время как другие страны пытались найти выход из экономической депрессии – Новый курс Рузвельта, пятилетки Сталина, фашизм Муссолини и Гитлера, – Великобритания утешилась шотландским клерком и бизнесменом из Уэст-Мидлендса Макдональдом. Макдональд и Болдуин претворяли в жизнь план Сноудена, обесценивая фунт, повышая подоходный налог и урезая пособия по безработице.
