Медитация изменила мои взгляды на мир еще и в том, что я стала больше жить в настоящем. Как я писала в главе 7, поначалу оценить сосредоточенность на настоящем меня заставила физкультура, но только при регулярной медитации я начала действительно развивать этот навык. Я так долго стремилась к цели, так много работала для ее достижения, что мне просто не хватало времени жить и ценить настоящее. Теперь я всегда замечаю, живет ли человек настоящим: в таких людях чувствуется внутреннее спокойствие. Оно очень контрастирует с рассеянностью и постоянными взглядами на экран смартфона, которые мы обычно наблюдаем при общении. Человек, живущий здесь и сейчас, действительно находится здесь, он сосредоточен и впитывает все происходящее вокруг. Отчасти именно поэтому далай-лама производит такое поразительное впечатление. Он находится в настоящем в максимально возможной степени, а мы совсем не привыкли видеть, чувствовать или ощущать это. Я, разумеется, не всегда присутствую в настоящем моменте. Но зато я чувствую, когда это происходит, а когда нет, и стараюсь увеличивать время своей жизни в настоящем.
Третье, что дала мне медитация, – вероятно, самое важное: она привнесла в мою жизнь сочувствие. Началось это с медитации любящей доброты. Поначалу я считала, что ее цель – посылать сочувствие в окружающий мир. Иными словами, быть доброй. Но со временем поняла, что дело вовсе не в этом: в первую очередь я должна сфокусировать медитацию любящей доброты на себе самой. Я обнаружила, что делать это на удивление трудно, даже труднее, чем проникнуться идеей любви и сочувствия к окружающим. Я столько лет была сурова к себе, мне так долго казалось, что я недостаточно усердно работаю или недостаточно успешна! И одной из важнейших вещей, которые мне подарила медитация, стало спокойное время, когда можно было задуматься о любящем сочувствии к себе самой. С медитацией я научилась любить себя и доверять себе, как никогда раньше. Да, сегодня я более уверена в себе и намного счастливее. Это просто потому, что у меня больше друзей и более сбалансированная жизнь. Кроме того, лучший фундамент для моей уверенности и радости – мое одобрительное отношение к себе. Это стало гигантским шагом вперед для меня и, я уверена, станет для многих других. В какой-то момент я вынуждена была задать вопрос: одобряю ли я себя?
Мой ответ был таков: а можно ли одобрять себя? Я так долго пользовалась внешними мерилами своего успеха, что внутреннее одобрение куда-то делось. Практика медитации позволила мне отказаться от только внешних оценок своих качеств. У меня появилась собственная шкала для измерения своего успеха, счастья и ближайших намерений. Только научившись по-настоящему любить и ценить себя, я смогла обратить эту любовь и сочувствие в окружающий мир. Любовь к себе и другим изменила мой взгляд на мир: он перестал быть для меня местом выживания и ямой, полной злобно шипящих змей. Он стал чудесным садом, в котором нужно найти свою тропинку.
Может показаться, будто я приписываю медитации слишком большую заслугу в этих личностных изменениях, но не забывайте, сколько лет ушло у меня на изменение различных аспектов жизни – от того, как я провожу время, до физического состояния тела и формирования связи «сознание – тело». Я была готова к следующему превращению, и медитация помогла мне в этом. Я настроила мозг на пластичность, а медитация, кажется, расставила все по своим местам.
Как изменилось мое поведение на новом уровне любви к себе? Сосредоточенность на любви и доверии к себе, на одобрении себя научила меня любить и ценить других людей, доверять им. Теперь я знаю, что даже такое трудное и болезненное решение, как разрыв с близким человеком, тоже может стать актом любви. Именно так было с Питером: акт любви подарил мне друга, который не исчез из моей жизни и которого я продолжаю ценить и поддерживать.
Если вы заметили, подобные трансформации самоуважения и любви к себе ни разу не упоминаются в отчетах о нейробиологическом исследовании медитации. Исследования сосредоточены на мозговых ритмах или анатомических изменениях, связанных с медитацией. С нейробиологической точки зрения это прекрасное объяснение, но мой опыт медитации позволяет предположить, что существуют куда более глубокие и сложные аспекты мозга и медитации, которые можно исследовать. Все изменения, пережитые мной, представляют собой примеры пластичности мозга и имеют некоторый нейробиологический базис. Какая именно сеть связана с усилением любви к себе и принятия себя? Что происходит, когда система оценок у человека меняется с внешней на внутреннюю? Кроме того, я практиковала самые разные виды духовных практик – от медитации Уэйна Дайера и Дипака Чопры до медитации любящей доброты. Какая практика за что отвечает? Кстати, в этот смешанный набор вошли медитативные стили, которые использовались в опубликованных исследованиях по медитации, и это затрудняет сравнение разных практик между собой. Я пишу это, чтобы показать: у нашего понимания действия медитации на мозговую функцию громадные перспективы, но и работа нас ждет сложнейшая.
Вы, возможно, спрашиваете себя: что происходит, когда человек обращается к медитации, чтобы начать жить в настоящем, а получает любовь и уважение к себе. Ответ: медитация повышает осознанность этого человека. И иногда это приводит к красивому, прямо-таки образцовому результату.
Эта история произошла со мной, потому что я хотела больше узнать о фэншуе. В то время я пыталась очистить свою жизнь от старых застоявшихся энергий, от прежних связей и освободить путь чудесным новым отношениям. Поэтому я решила: это самое подходящее время для эксперимента.
Я пригласила свою подругу и специалиста по фэншуй Инессу Фрейлехман к себе домой. Она появилась с горящей полынью, мантрами, которые нужно было петь, и набором красивых золотых колокольчиков из Бали – ими она пользовалась во время церемонии. Инесса объяснила, что представляет собой каждая часть дома, и определила, куда нужно переставить некоторые вещи, чтобы освободить место для потоков энергии. Оценив состояние энергетического потока в моем жилище (он оказался неплохим в том смысле, что его можно было улучшить при помощи нескольких мелких поправок), Инесса предложила вместе проинспектировать все, что лежало у меня на полках и столах. Она спрашивала, не напоминала ли та или иная вещь о чем-то неприятном или же она связана с хорошими воспоминаниями. Оказалось, что я сохранила множество памятных вещичек от неудачных и не сложившихся отношениях. Фрейлехман предложила мне найти новый дом для этих предметов и освежить таким образом энергию в комнатах. Я была поражена, сколько у меня скопилось безделушек! Они занимали полки и стены в моем доме, и я почувствовала облегчение, как только мы решили убрать их.
Затем мы перешли к моему гардеробу. Это большой шкаф-кладовая, и первое, что мы увидели, открыв его, была большая виолончель в чехле. Она занимала очень много места. Это была та самая виолончель, которую подарил мне Франсуа много лет назад во Франции. Инесса спросила, хочу ли я ее сохранить.
Неожиданно для себя я расплакалась.
Подруга мягко поинтересовалась, что не так.
Я сказала, что чувствовала себя ужасно виноватой еще когда принимала виолончель в подарок: ведь я не умела на ней играть. Я не заслуживала такого роскошного подарка и недостойна его. Мое чувство вины подкреплялось воспоминаниями о том, как ужасно я порвала с Франсуа много лет назад, по телефону. Я таскала за собой по жизни эту виолончель, не позволявшую забыть о моей вине, не имея времени играть на ней и не решаясь от нее избавиться.
Не откладывая дела в долгий ящик, я решила, что хочу отдать инструмент тому, кому он был бы полезен. Фрейлехман горячо одобрила мою мысль и прочитала все необходимые мантры и благословения. Я бы сказала, что сеанс фэншуй прошел успешно.
Я распрощалась со всеми вещицами, которые мы с Инессой отложили, и еще с некоторыми, которые я отобрала позже самостоятельно, нашла им других хозяев, дала новый дом. Квартира от этого стала казаться светлее и просторнее, наполнилась новой энергией. Я была счастлива.
Одновременно я узнала, что дочь одной из моих коллег ищет новую виолончель, и я с готовностью предложила ей пользоваться моей. Мне очень нравилось, что инструмент не будет стоять без дела. Эти люди попросили музыкального преподавателя дочери оценить виолончель, и вот тут-то выяснилось, что ее корпус сильно треснул, причем в очень неудачном месте. Ей нельзя было пользоваться.
Затем один из студентов магистратуры, виолончелист-любитель, рассказал мне о молодежном оркестре, которому нужны были инструменты. Мне показалось, что это прекрасное место для моей виолончели. Сломанный инструмент там не принимали, но если бы я привела его в порядок, они с удовольствием взяли бы его. Магистрант даже дал мне координаты своего мастера по ремонту виолончелей.
