Но за счет чего же живет страна, если полки магазинов забиты товарами, а по числу иномарок на одного жителя мы приблизились к развитым странам? А за счет того, что экспорт энергоресурсов в среднем вырос в два раза, в то время как их производство практически осталось на прежнем уровне и даже снизилось (угля), и за счет роста цен на энергоресурсы на мировом рынке. Какова оборотная сторона этого? Мы гоним за рубеж сырую нефть и газ, которые в последнюю очередь горючее, а в первую – исходное сырье для производства продуктов нефтехимии. А это равносильно тому, что топить печь ассигнациями, о чем еще Менделеев говорил. И продолжаем строить «потоки» с ориентиром не на потребление и развитие индустрии переработки этого ценнейшего сырья внутри страны.
За годы радикальных преобразований Россия утратила былую экономическую мощь, пропустив по объему ВВП впереди себя даже такие страны, как Мексика, Бразилия, Индонезия, отстав от Китая в 5 раз, а от США – в 10 раз. Несмотря на повторяющиеся из года в год правительственные заявления о прекращении спада, он продолжается. По сравнению с дореформенным уровнем продуктивность российской экономики на рубеже нового века уменьшилась более чем вдвое, выпуск промышленной продукции сократился до 40 %, а легкой и пищевой промышленности – до трети. По многим социально-экономическим параметрам Россия примкнула к «лиге» слаборазвитых стран, в частности по ярко выраженной топливно-сырьевой структуре экспорта, по 50 %-й импортной зависимости в снабжении населения продовольствием и другими товарами, по средней продолжительности жизни населения, массовой нищете, распространению эпидемических болезней, проценту душевных заболеваний и самоубийств. Население столкнулось и с другим бедствием – массовой безработицей. Сумма доходов, полученная в России десятью процентами богатых, превысила, по данным международных организаций, доходы десяти процентов бедных более чем в 30 раз. Соответствующий коэффициент в США – 5,3; в Китае – 14; в странах Центральной и Восточной Европы – 5,1–5,6; в западноевропейских странах – 2,6–5,7. Безысходность ситуации усиливается чудовищным оттоком капитала из России, который в 2014 году составил 150 млрд долларов, а за 25 лет, по экспертным оценкам, – несколько триллионов.
Давайте посмотрим, какими процессами и явлениями, неизвестными при советской власти, это одичание сопровождалось, какие незнакомые ранее нам явления прочно вошли в нашу повседневную жизнь.
Инфляция. В период с XVIII века и до Первой мировой войны уровень цен в большинстве стран Европы и России практически не менялся, если не считать за рост повышение стоимости жизни в среднем на 0,2 % в год. Корова или лошадь как стоили сто или двести лет определенное количество драгоценного металла, так и стоили. Но вот наступили лихие времена, инфляция превратилась в мощный инструмент быстрого обогащения для наиболее ловких и беспринципных дельцов. Если цены растут стремительным темпом, напрасно искать здесь регулирующую роль закона пропорциональности и тем более – невидимую руку рынка. Тут, как правило, всегда прослеживается ведущая роль чьей-то злой воли, опирающейся на некомпетентность финансового руководства, которое часто граничит с глупостью. И потому одни наживаются, а другие разоряются. Кто не успел, тот опоздал, ты умри сегодня, а я завтра… А искомый результат – сознательное разрушение экономики, чтобы можно было задешево, если не за так, приобрести самые лакомые ее куски. Может, я ошибаюсь? Нет. В. Жириновский, выступая в Думе в 1995 году, цитирует заявление Гайдара: «Мы разожжем огонь инфляции, который сожжет всю промышленность, мы войдем в мировое хозяйство – кочегарами, дровосеками – но войдем». И вошли. Кроме газа, нефти, леса, мы ничего на Запад не гоним[14].
Вот статистические данные РФ (1990 г. – РСФСР)[15], характеризующие индексы потребительских цен:
Таблица 2
Когда бенефициары инфляции запускают процесс, они считают себя вроде волшебников, способных ее обуздать при достижении поставленных целей. Но вообще-то это недоучки, такие же, как и в песне А. Пугачевой: вместо козы у них получается слон, который топчется по экономике, как в посудной лавке. Я помню, как студентом на целине после дождя я сел за руль грузовика и чуть не утопил его в пруду. Этого и следовало ожидать: права у меня были, а практики – никакой, до этого пару раз мне отец дал порулить на «Волге». Но народное хозяйство – не грузовик. Его-то подцепили трактором и вытащили из болота. А если народное хозяйство утопить в болоте хаоса инфляции, то потом придать экономике динамизм в развитии очень сложно. Часто видимая зависимость прямо противоположна реальной: пала царская Россия – копейка, на которую можно было сытно покушать, стала анахронизмом; пал Советский Союз – анахронизмом сделался рубль. Однако все происходило ровно наоборот – сначала расстройство денежного обращения, рост денежной массы, а потом уже катаклизмы. В годы «перестройки» бывшие незыблемыми на протяжении десятилетий цены вдруг побежали впереди зарплат, и СССР скончался. Провел свои реформы Гайдар – и сегодня на один рубль ничего нельзя съесть.
В январе 1992 года Е. Гайдар получает пост и. о. премьера и соответствующие полномочия на проведение «шоковой терапии». Цены не змея, они не подчиняются заклинаниям и тем более заверениям. Обещанная корректировка в 2–3 раза тут же обернулась 20-кратным ростом цен (к концу года – в 40 раз!), и когда Гайдара упрекнули в непрофессионализме, он лицемерно заявил: «Представляете, что творилось бы, объяви правительство, что цены вырастут в двадцать раз! Примерно такого скачка, который произошел, мы и ожидали». То есть это был запланированный результат. Начало было положено, и остальное можно было предоставить стихии гиперинфляции, которая начала затухать лишь после преодоления отметки роста цен в 28 тысяч раз.
Но ради чего? Огромная сумма взаимных неплатежей предприятий вызвала тромбоз всей системы денежного обращения. Жизненный уровень основной массы населения снизился до нищенского. Недовольство людей проявлялось самым худшим способом: они перестали добросовестно и напряженно трудиться, начали присваивать чужое добро, обманывать государство и… друг друга. Дошли до того, что военные стали торговать оружием, чиновники – государственным имуществом, привилегиями и т. п. Размах бандитизма и воровства, криминальной деятельности в торговле, банковском деле превзошел гангстеризм Америки 1930-х годов. Но куда более опасной реакцией на «шоковую терапию» и несправедливое ограбление людей стала моральная деградация общества.
Почему-то югославская или бразильская гиперинфляции сопровождались индексацией вкладов населения, оборотных средств предприятий. И несмотря на гигантскую инфляцию, экономика там функционировала и рынок был насыщен. А либерасты с подачи американских советников выбрали самый сомнительный вариант. Что ж в итоге? Ученый с мировым именем, математически просчитавший гибельные для человечества последствия «ядерной зимы» в результате крупномасштабного применения атомного оружия, академик РАН Н. Моисеев свидетельствовал: «Когда команда Ельцина готовила шоковый удар по России, Е. Гайдар обещал повышение цен в несколько раз, которое вскоре сменится стабилизацией и экономическим ростом. Но академик А. Петров, владевший развитой системой математических моделей российской экономики, «проиграл» гайдаровский вариант. В результате вышло повышение цен в 4–5 тысяч раз. Тогда я думал, что Гайдар плохо считает. Теперь понимаю: он просто ничего не считал, ибо не умеет этого делать»[16]. В этом я лично убедился: еще в середине 1980-х годов я встречался с Е. Гайдаром во ВНИИСИ по поводу внедрения показателя НЧП. Для непосвященных поясняю: НЧП – это нормативно чистая продукция, то есть не результат, а некий норматив для исчисления. Но от этого ублюдочного показателя зависело все благополучие предприятия вне зависимости от эффективности его работы – главное, чтобы по этому показателю был рост, а каковы будут затраты, не имело значения. И я пытался убедить Егора Тимуровича, что нужно использовать для целей и учета и поощрения не норматив, а объем чистой продукции как аналог национального дохода на уровне предприятия. Тогда будет заинтересованность и в качестве, и в реализации, и в экономии материальных затрат и энергии. Не убедил – даже слушать не стал. И как ученый для меня он умер уже тогда.
Младореформаторы, понимая, что устроили войну, гордо именовали себя камикадзе. Вот только никто из них не пострадал, потому что война велась против и за счет народа России. В результате ВВП на душу населения за семь лет реформ упал в два раза (1990 – $5867, 1997 – $2740), и к 2012 году ($5492) так и не достиг уровня 1990 года. А смертельные удары в этой войне наносило оккупационное правительство «Гайдарочубайсов» под диктовку кураторов с Запада. И то, что российские форпосты экономики прогибались не под гусеницами танков, а под колесами блестящих «мерседесов» продажных чиновников, вряд ли меняет дело. Мы проиграли «Третью мировую войну», страна отброшена назад на многие десятилетия, а им, нашим рыночным Матросовым, живется просто прекрасно.
