Однако для характеристики общественного явления примеры, хотя бы и яркие, вроде вышеприведённого, совершенно недостаточны. Гораздо показательнее была бы статистика, но её просто нет. Остаётся полагаться на социологические обследования, которые в тенденции дают социальный портрет российского капиталис..., извините, - предпринимателя. Так, социальный портрет среднего российского миллионера, составленный Институтом прикладной политики (с нашими комментариями), выглядит следующим образом:
1. Образование имеют: высшее – 70 %, ученые степени - 7,5 %.
2. Уроженцы Москвы – 53 %, из села - 2,5 %.
3. Родители принадлежали к интеллигенции - 86,0 %.
Да, не от «станка» или «плуга» миллионеры-то появляются, в интеллигентных семьях выросли, сориентированные на «отдых, веселье, развлеченье» взрослыми, которые об этом «шептались». Да и то сказать: «не от трудов праведных наживаются палаты каменные». Продолжим «портрет» и посмотрим прошлое миллионеров:
4. Занимались нелегальным бизнесом - 40,0 %.
5. Привлекались к уголовной ответственности - 22,5 %.
6. Имеют сегодня связи с уголовным миром - 52,0 %.
П.п. 4-6 - это как раз тот самый случай, когда экономика СССР официально числилась «социалистической», но функционировала, в значительной степени, как экономика «неформальная», «фиктивная», «нелегальная», «властная», а то и «чёрная»; плановые задания формировались стихией рынка и прикрывали её; в формах т.н. «теневой экономики» задолго до переворотов 1991-1993 гг. прошли тренировку на капиталистов и сформировались как таковые десятки и сотни тысяч «советских хозяйственников».
Но, может быть, капиталисты-миллионеры сформировались из «партократов» или «КГБшников»? Закончим «портрет среднего миллионера»:
7. Миллионеры-«номенклатурщики», кто строил свою карьеру в органах КПСС, КГБ, ВЛКСМ и т.д. – 12 %[60].
Как видим, предприниматели в основном не из партийных функционеров, а из номенклатуры хозяйственной.
О том же свидетельствуют данные анкетного опроса участников Второго международного конгресса «Малое предпринимательство России», который проходил в Москве летом 1993 года. На конгрессе не было крупных «китов» типа Владимира Щербакова. Основная масса предпринимателей - в возрасте 31-50 лет. Численность работников на их предприятиях (численность купленной ими рабочей силы) - в основном от 11 до 250 наёмных работников. С образованием дело обстоит даже лучше, чем у миллионеров: 90 % имеют высшее образование, а 13,5 % ещё и учёную степень. 63,9 % -инженеры, 30,8 % - экономисты, 46,6 % - пришли прямо с производства, 18,8 % - работали в вузах и в научных учреждениях. А выходцев из государственного аппарата оказалось лишь 13,5 %, из партийно-комсомольского - всего 3,3 %[61]. При всей относительности этих данных, общая картина вырисовывается достаточно чётко - современный российский капиталист формируется из тех, кто ещё недавно скромно именовался «хозяйственником», но уже по своей экономической сути всё более приобретал свойства капиталиста, независимо от своих собственных желаний - обстановка рынка делала своё дело[62].
Количество предпринимателей-капиталистов подсчитать трудно. По данным Центра социального прогнозирования и маркетинга, «доход свыше 500 тыс. рублей на члена семьи в месяц имеют предприниматели и работники торговли». Доля этих лиц в экономически активном населении составляет около 5 %. Самое интересное: сами предприниматели считают, что 87,2 % их дохода - это их заработная плата, хотя «зарабатывают» они в три раза, в среднем, больше, чем любой россиянин[63]. О содержании в этом «заработке» прибавочной стоимости - молчок...
Нельзя в этой связи не вспомнить и не привести научное пророчество великого марксиста России Г. В. Плеханова, который еще в конце прошлого века предвидел:
«Социалистическая организация производства предполагает такой характер экономических отношений, который делал бы эту организацию логическим выводом из всего предыдущего развития страны», ибо «декретами не создать условий, чуждых самому характеру современных экономических отношений».
Если этого нет (а в России - не было), после социальной революции «придется мириться с тем, что есть, брать то, что дает... действительность». В таком случае, «здание социалистической организации будет строиться руками правительства», а не рабочего класса, не народом, а «сверху». Не партия будет служить классу, а рабочий класс и рядовые члены этой партии будут обслуживать верхние структуры партии, которые Г. В. Плеханов назвал кастой.
«Национальным производством будет заведовать социалистическая каста» (по-нынешнему - номенклатурные хозяйственники - А. С.), относительно входящих в которую лиц «не может быть никаких гарантий в том, что они не пожелают воспользоваться захваченной ими властью для целей, не имеющих ничего общего с интересами рабочего класса»[64].
Так и получилось, ведь в политике, а тем более - в экономике, ведущую роль играют экономические интересы, а не мораль. Добавим: иначе и не могло получиться - чтобы прийти к социализму, надо побыть в капитализме, видеть, что в «социалистическую касту» будут входить и «номенклатурные рабочие» для выступлений на всякого рода партхозактивах.
Вспомним ещё раз предупреждение классиков научного коммунизма: коммунизм невозможен как «местный», «региональный» коммунизм, хотя бы - и в мировом масштабе.
«Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведённое «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения»[65].
А Россия - СССР была одна на земном шаре...
Таким образом, в «советской» России исторически-закономерно сложился общественный строй, в котором экономические отношения капитализма персонифицировались в фигуре директора «социалистического» предприятия, прикрываясь якобы-социалистической идеологией и бездействующими «пустыми формами» политической и юридической надстройки. Сами директора - продукт экономических отношений - менее всех в этом виноваты. Большая вина - на идеологах, не сказавших правду. Впрочем, еще К. Маркс заметил:
«Этикетка системы взглядов отличается от этикетки других товаров — тем, что она обманывает не только покупателя, но часто и продавца»[66].
События последних трех лет - лишь попытка технократов привести юридические формы в соответствие со сложившимся экономическим базисом. Маски сброшены, и в приватизации технократы стремятся получить реальную экономическую собственность и основывающуюся на ней политическую власть[67]. «Главное в перестройке в экономическом плане - это дележ государственной собственность между новыми владельцами. В проблеме этого дележа - суть перестройки, ее корень... Суть перестройки в политике - полная ликвидация Советов»,[68] - справедливо писал Г. Х. Попов. Уж он-то это дело знает!
С «Советами» управились быстро, ибо от них уже с 1930-х годов оставалась лишь форма, наполненная если и диктатурой, то отнюдь - не пролетариата. С дележом собственности оказалось много сложней и трудней, ибо и на практике, и в теории постоянно смешиваются юридически-формальные и экономически-реальные формы собственности. До сих пор не может сформироваться класс предпринимателей даже в таких странах, как Болгария, Венгрия, Чехия и Словакия, где еще живо поколение, выросшее в условиях частной собственности[69].
Подведем итог. В России никогда не было социализма в марксистском «смысле этого понятия. Февральская и Октябрьская социальные революции 1917 года решили задачи буржуазной революции и поставили экономику страны на рельсы капиталистического развития. Накануне перестройки экономика СССР представляла собой неустойчивый (в историческом смысле) конгломерат государственно-капиталистических и частно-капиталистических отношений, смешанных с остатками докапиталистических отношений (натуральное и мелкотоварное производство), в который были встроены действительно сильные элементы социализма. Этот базис был «идеологически прикрыт» эклектической мешаниной из вульгарного марксизма и идей домарксового социализма, с использованием идей монархизма и государственного мессианства.
В таких идеологических и экономических условиях все увеличивающийся директорский корпус, создаваемый из крестьянской молодежи (другого материала не было), функционировал формально как наемный служащий у государства-собственника, как это предписывалось политическими и юридическими нормами. На деле, с развитием товарно-денежных отношений директора становились все более независимыми от государства, превращаюсь в экономических собственников управляемых ими предприятий. Государственный и партийный аппараты обслуживали интересы этой касты собственников-капиталистов, выдвигаясь из ее же среды, как это происходит во всем капиталистическом мире.
