ночью»; сегодня эта фраза вызывает образ кружащейся в Солнечной системе планеты, покрытой достаточным количеством поглощающих углерод заводов, чтобы остановить потепление или даже обратить его вспять, словно по волшебству очистив воздух, загрязненный другими машинами. Космический аппарат «Вояджер-1» подарил нам образ «бледно-голубой точки» – и вместе с ним ощущение того, сколь мал и хрупок этот эксперимент, внутри которого мы все оказались, нравится нам это или нет. Лично я считаю, что изменение климата создает предельно воодушевляющий образ, который даже при том, что он подрывает нашу веру в собственное всемогущество, призывает весь мир сплотиться и начать действовать. По крайней мере я надеюсь, что это так. Но в этом и смысл климатического калейдоскопа: вы можете выбрать сами, какая метафора вам по душе. Но вот планету выбрать нельзя – и никакого иного мира у нас нет.
Послесловие
Последняя страница рукописи этой книги была написана в начале сентября 2018 года в полуоптимистичном ключе, которого я тогда еще (отчасти) придерживался.
Предыдущие два года я провел, погрузившись в науку о климате, – тогда я воспринимал эти исследования как плоды своего рода пробуждения или, как сказали бы раньше, откровения – настолько однозначно прогнозы ученых намекали, что мне следует пересмотреть свои взгляды на мир и грядущие десятилетия.
Но процесс написания книги был сам по себе расплатой или даже борьбой с учетом того, насколько все эти новые знания потрясли и исказили интуитивные представления – о политике и экономике, о ходе истории и стабильности прогресса, – которые я вложил в это исследование, словно талисманы своей наивности. Приступая к работе над последними страницами, я уже понимал, что лишь немногие обывательские представления о решаемости климатического кризиса смогут пережить реальное столкновение с его необузданной жестокостью. И тем не менее я продолжал воспевать фантазию о всеобщем, универсальном, глобальном взгляде на судьбу планеты и тех, кто надеется на ней жить. Я всерьез считал, что если мы посмотрим на климат с этой общей точки зрения, то еще успеем обеспечить пригодное для жизни, полноценное, справедливое и радужное будущее. Или, по крайней мере, относительно пригодное для жизни, относительно полноценное и относительно радужное – ведь мы уже живем на планете, раздираемой изменениями климата, и видим, как легко даже предчувствие дефицита ресурсов становится причиной ресурсной зависти и ее оправданием во имя тех, кто пользуется привилегиями сытой и безопасной жизни, ценой непропорциональных страданий тех, кому в этой жизни не так повезло. Разумеется, это счастливое будущее еще возможно, и единственной помехой на пути к нему являемся мы сами и созданные нами препятствия, которые мы теперь вынуждены преодолевать, чтобы достичь хоть какого-то прогресса. Вопрос только в том, насколько мы верим в свои шансы на выживание, которые уже несколько десятилетий тают с каждым днем, уничтожаемые ростом концентрации углекислого газа и токсичных загрязнений, словно удушливыми газами, проникающими в комнату. Нашу единственную комнату.
Думаю, любой, кто решится написать подобную книгу, втайне лелеет тщеславную мечту, что его работа сохранится на века. Но в этом вся сущность данной темы – всеобъемлющей, всезатрагивающей, всепреображающей – даже те, кто прочтет первое издание «Необитаемой Земли» в мягкой обложке [152], уже будут жить не в том же самом мире, в котором она была написана. За прошедший год марш науки не останавливался, и ее набат гремит так же мрачно, если не мрачнее: ледники и вечная мерзлота тают еще быстрее; мы видим новые температурные рекорды и небывалые природные пожары. Авторитетные отчеты говорят, что около миллиона видов животных находятся на грани вымирания; ученые в рамках новых моделей поднимают вопрос о том, что ожидаемые выбросы могут привести к гораздо большему потеплению, чем считалось до сих пор, и что уже в следующем столетии планета может потерять способность формировать облака – в результате чего мы получим еще восемь градусов потепления. Возможно, размышлять, означают ли 5 °C коллапс цивилизации или что-то подобное, – слишком пессимистично; но не думать так о 13 °C – просто глупо.
Были и обнадеживающие моменты. К примеру, оказалось, что в предложенном ООН «базовом сценарии» будущие выбросы сжигания угля были переоценены, а значит, большая часть ученых, принявших за основу сценарий RCP8.5, преувеличила интенсивность воздействия этих выбросов. Но главные новости в кои-то веки поступили не из науки, а из политики. Эпоха климатического движения, начавшаяся осенью 2018 года, стала временем пьянящей радости для тех, кто намного раньше меня сосредоточился на климатическом кризисе, кто десятилетиями смотрел, как он безудержно растет – пока не вырос настолько, что занял весь горизонт человеческих возможностей. Ученые и активисты, повидавшие за время своей работы периоды полного бездействия – периоды, в течение которых каждый год устанавливались новые рекорды по объемам выбросов, – говорили мне, что впервые ощущают такой оптимизм.
ООН выпустила судьбоносный доклад «судного дня» [153], в котором было без прикрас описано все то, что принесет неуправляемое глобальное потепление в следующие десятилетия и какие масштабные согласованные, скоординированные усилия понадобятся, чтобы взять ситуацию под контроль. Доклад прямым текстом призывал к мобилизации уровня Второй мировой войны, причем его тон был намного тревожнее и решительнее, чем у любого другого заявления организации такого уровня. И эта мобилизация, предупредил генеральный секретарь, должна начаться в ближайшие месяцы. В тот момент Грета Тунберг еще была никому не известной шведской школьницей, которая прогуливала уроки по пятницам, чтобы протестовать против бездействия ее страны по вопросам климата, – за следующие несколько месяцев она стала кем-то вроде климатической Жанны д’Арк, с убийственной прямотой выступив в ООН и на Всемирном экономическом форуме и вдохновив миллионы людей в Европе и остальном мире на активные действия. Той же осенью в Великобритании группа экоактивистов Extinction Rebellion заявила о себе, заблокировав пять мостов в центре Лондона; их первым требованием было всего лишь «Скажите правду». В США произошло нечто похожее: члены движения Sunrise Movement ворвались в офис Нэнси Пелоси, будущего спикера Палаты представителей США, и при содействии Александры Окасио-Кортез, новой героини климатической повестки, вывели «Зеленый новый курс» [154] в самый центр американских политических дебатов – беспрецедентный рывок по сравнению с политической эпохой Обамы, когда многие демократы считали умеренную программу эмиссионных квот слишком жесткой. Партия выдвинула в президенты серьезного кандидата с программой «Климат превыше всего», Джея Инсли, и провела предвыборную кампанию, в ходе которой все оппоненты Дональда Трампа как
