— Преступление, — начал Пуаро, — совершил человек среднего роста, рыжий, с бельмом на левом глазу. Он слегка прихрамывает на правую ногу, и под лопаткой у него — родинка.
— Пуаро! — воскликнул я.
В первый миг я был ошеломлен, но веселый огонек в глазах моего друга отрезвил меня.
— Пуаро! — повторил я теперь уже с упреком.
— Мой друг, чего вы от меня хотите? Вы смотрите на меня глазами преданной собаки и ждете откровений в духе Шерлока Холмса! А если говорить серьезно, я не знаю ни того, каков собой убийца, ни того, где он живет и как можно его схватить.
— Оставил бы он какой-нибудь след! — пробормотал я.
— Да, след! Вам обязательно подавай след! Увы! Он не курил папирос и не рассыпал пепла, куда потом ступил каблуком, в котором шляпки гвоздей имели своеобразный рисунок. Нет, он не был так предупредителен. Все же, мой друг, он оставил справочник «Эй, Би, Си». Вот вам и след!
— Вы считаете, что он случайно забыл этот справочник?
— Конечно нет. Он оставил его умышленно. Об этом говорят отпечатки пальцев.
— Но их же не оказалось!
— Про это я и говорю. Какая была погода? Теплый июньский вечер. Кто ходит в такую погоду в перчатках? На подобного чудака непременно обратили бы внимание. Раз на справочнике нет отпечатков пальцев, значит, их умышленно стерли. Невинный человек оставил бы отпечатки, виновный — стер их. Другими словами: наш убийца сознательно оставил справочник, то есть дал нам какой ни на есть след. Кто-то купил справочник, потом принес его… Это открывает какие-то возможности.
— Вы думаете, таким путем мы что-нибудь узнаем?
— Откровенно говоря, Гастингс, я не особенно на это рассчитываю. Наш преступник, загадочный Икс, явно щеголяет своей сообразительностью. Непохоже, чтобы он оставил след, который вел бы прямо к нему.
— Значит, от «Эй, Би, Си» будет мало проку?
— В том смысле, какой вы имеете в виду, — да.
— А в каком-либо ином?
Пуаро ответил не сразу.
— Может быть, «Эй, Би, Си» и пригодится, — медленно произнес он. — Мы имеем дело с неизвестным. Он сейчас в тени и хочет оставаться в тени, но рано или поздно его настигнет луч света. С одной стороны, мы ничего о нем не знаем, с другой — знаем очень многое. Я вижу, как его личность начинает принимать расплывчатые пока очертания. Этот человек свободно и без ошибок печатает на машинке, покупает дорогую бумагу и жаждет как-либо себя проявить. Я вижу его ребенком, вероятно, заброшенным и нелюбимым. Я вижу, как он растет, сознавая свою неполноценность и борясь с несправедливым отношением к себе. Я вижу, как он стремится во что бы то ни стало выдвинуться, обратить на себя внимание, и эта потребность все растет… Но житейские обстоятельства разбивают все его надежды и, может быть, приносят ему еще большие унижения. И вот он готов зажечь спичку и поднести ее к бочке с порохом…
— Все это чистейший домысел, — возразил я, — от него практически нет никакой пользы.
— Вы предпочли бы обгорелую спичку, пепел посреди пола, подошвы с гвоздями? Это в вашем характере! Но мы все-таки можем задать себе кое-какие практические вопросы: почему справочник «Эй, Би, Си»? Почему миссис Ашер? Почему Андовер?
— Прошлая жизнь старухи кажется очень простой, — задумчиво проговорил я. — Беседы с двумя посетителями лавки принесли лишь разочарование. Мы не услышали ничего нового.
— Говоря по правде, я от них многого и не ожидал, а все-таки нельзя было пренебрегать двумя возможными кандидатами в убийцы.
— Но не думаете же вы…
— Во всяком случае не исключено, что убийца живет в Андовере или его окрестностях. Вот вам и ответ, почему — Андовер. Мы знаем двух человек, которые побывали в лавке в интересующее нас время. Любой из них мог быть убийцей, и пока у нас нет никаких доказательств, что тот или другой — не убийца.
— Эта грубая скотина Риддел… — согласился я.
— О, Риддела я склонен совсем отвести: он нервничал, злился, явно был встревожен…
— Но ведь это как раз показывает…
— …на характер, прямо-таки противоположный характеру автора письма. Мы должны искать человека, владеющего собой, самоуверенного.
— Человека с апломбом?
— Возможно. Впрочем, у некоторых людей за скромными и застенчивыми манерами скрывается немалое тщеславие и самодовольство.
— Не считаете ли вы, что тщедушный мистер Партридж…
— Он более подходящий тип. Большего пока сказать нельзя. Он вел себя именно так, как повел бы автор письма: немедленно отправился в полицию, выдвинул свою особу на первый план, наслаждался своим положением.
— Неужели вы в самом деле полагаете?..
— Нет, Гастингс, лично я думаю, что убийца — не житель Андовера, но не следует пренебрегать никакими путями расследования. Кстати, хотя я все время говорю об убийце «он», нельзя забывать, что это могла быть и женщина…
— Да что вы!
— Согласен, что способ убийства чисто мужской, зато анонимные письма чаще пишут женщины. Об этом надо помнить.
— Что мы будем делать дальше? — спросил я помолчав.
— Мой предприимчивый Гастингс! — улыбнулся Пуаро.
— А все-таки, что мы будем делать?
— Ничего.
— Ничего? — Я не мог скрыть разочарования.
— Да что я, по-вашему, колдун, волшебник?! — воскликнул Пуаро. — Каких действий вы от меня ожидаете?
Я задумался над этим вопросом и убедился, что на него действительно трудно ответить. Тем не менее я был убежден, что необходимо принять какие-то меры, что нужно ковать железо, пока горячо.
— Все же у нас есть справочник, почтовая бумага, конверт… — сказал я.
— Да, конечно, в этом направлении будет сделано все возможное. Полиция имеет все необходимое для такой работы, и будьте уверены, если только можно что-нибудь найти, полиция найдет.
Этим мне пришлось удовлетвориться.
Шли дни, и я с удивлением заметил, что Пуаро не желает обсуждать дело Эй, Би, Си. Когда я пытался вернуться к этому вопросу, он нетерпеливо отмахивался. Собственно говоря, я догадывался о причине: в деле об убийстве миссис Ашер Пуаро потерпел неудачу. Эй, Би, Си бросил ему вызов, и Эй, Би, Си взял верх. Мой друг, привыкший к непрерывным победам, воспринял поражение настолько болезненно, что не выносил даже разговоров на эту тему. Возможно, это было признаком мелочности и в таком выдающемся человеке, но ведь и у самого трезвого из нас может закружиться голова от успехов. У Пуаро процесс такого «головокружения» длился годами, и неудивительно, если последствия сказались теперь.
Я понимал и уважал слабость моего друга и больше не касался андоверского дела. В газетах я прочитал отчет о дознании. Он был краток. Не было никаких упоминаний об анонимном письме. Вердикт гласил: убийство, совершенное неизвестным лицом. Преступление не привлекло внимания прессы — в нем не было ничего волнующего, драматического. Убийство старухи в глухом переулке было вытеснено со страниц печати более сенсационными сообщениями.
По правде говоря, и я стал забывать об этой истории отчасти, может быть, потому, что мне неприятно было думать о поражении Пуаро.
И вот двадцать второго июля мой интерес внезапно возродился.
Несколько дней я не видел Пуаро, так как уезжал на конец недели в Йоркшир. Я вернулся в понедельник днем, а письмо было получено в шесть часов вечера.
Я помню неожиданное восклицание, от которого не удержался Пуаро, вскрыв конверт.
— Пришло! — сказал он.
— Что «пришло»?
— Вторая глава истории Эй, Би, Си!
Я по-прежнему смотрел на него, не понимая, о чем он говорит. Андоверское дело уже выветрилось из моей памяти.
— Прочтите, — сказал Пуаро, протягивая мне письмо. Как и первое, оно было напечатано на дорогой бумаге.
Мистер Пуаро!
Ну, что скажете? Первую партию выиграл я. Андоверское дело прошло с блеском, а?
Но игра только начинается. Прошу вас обратить внимание на Бэксхил. Дата: двадцать пятое число сего месяца.
С уважением Эй, Би, Си.
— Великий боже! — воскликнул я. — Неужели этот дьявол готовит еще одно убийство?!
— Разумеется, Гастингс. Чего вы еще ожидали? Вы думали, что андоверское дело было изолированным преступлением? Помните, я сказал: «Это только начало»?
— Но ведь это ужасно!
— Да, ужасно.
— Мы боремся с маниакальным убийцей?
— Да.
Его спокойствие было внушительнее всяких героических слов. С дрожью в пальцах я возвратил письмо.
На следующее утро состоялась конференция «великих держав». На ней присутствовали: начальник полиции Суссекса[3], заместитель начальника уголовного отдела Скотленд-Ярда, инспектор Глен из Андовера, старший офицер суссекской полиции Картер, Джепп, молодой инспектор Кроум и знаменитый психиатр доктор Томпсон.
Штемпель на письме указывал, что оно было опущено в Хэмпстеде, но, по мнению Пуаро, этому не следовало придавать большого значения.
