Тут что-то не то: наверное, патриоты врут про Запад, что он всех под себя подмял, и на самом деле самая могущественная страна мира — это Россия, раз ее союзника Асада в Сирии четвертый год не могут свалить всем западным и восточным миром.
Арабские революции делались конечно же из-за ближневосточной нефти, — снова уверено мифологическое сознание. Но вопрос, зачем, чтобы добраться до нефти, менять режимы в странах, где нефти нет, для него не существенен. Да, Каддафи свергли, чтобы завладеть ливийской нефтью. А что и при Каддафи ливийскую нефть добывали именно западные компании, и то, что без Каддафи они добывают ее в разы меньше, — несущественные детали. Да, америкосы свергают своих друзей ради нефти там, где ее нет. А Зевс родился в трех местах. Ну и что?
Не только консервативное, лоялистское, патриотическое сознание, но и либеральное поклоняется всем пещерам сразу, не видя противоречий. Оно, например, с легкостью приняло мысль, что это не Европа (она по определению добра), а наш МИД, наша власть не хочет, чтобы мы ездили за границу без виз, и срывает соглашение о безвизовых поездках с ЕС. Хотя это и не соответствует простым эмпирическим данным. Если власти так желают нас не выпускать, отчего они же с такой охотой принимают отмену виз (или выдачу виз на границе), откуда бы она ни шла — из Гонконга, Израиля, Марокко, Турции, Юго-Восточной Азии или Латинской Америки. В последние годы круг безвизовых стран только стремительно расширялся и не сузился ни на одну позицию. С января 2014-го не стало виз с развитой и цивилизованной Южной Кореей, с сентября — с демократической Монголией.
«Эта страна» и острова блаженных
Набор мифов даже не сильно отличается от древнего. Есть, стало быть, мифические народы. А есть миф о титанах, Тартаре, Елисейских полях — они же «острова блаженных». Россия — самая великая и самая могучая, но ее все обижают, даже самые маленькие. Это, конечно, миф о титанах, низверженных в Тартар. О прикованном Прометее. То есть мы — титаны, гиганты, но нас обхитрили новые мелкие боги — так, божки. Для других место, где мы живем, — «эта страна», рашка, территория тьмы, хаоса и беспорядка, Галилея, из которой не будет ничего доброго, — это Тартар, Аид, земля безвидна и пуста, тогу-ва-вогу. Ему полностью соответствует миф об островах блаженных и Элизейских полях, которые начинаются то ли непосредственно за западными границами нашего Тартара, за Коцитом и Ахеронтом, то ли через небольшую буферную зону восточноевропейского лимба. В нашей мифологии они называются по-разному: «нормальные страны», «Запад», «демократические страны». «Депутаты в демократической стране никогда не повысят себе зарплату», — пишет известный автор. Да как же не повысят-то, когда вот британский парламент недавно себе повысил? Да если б не повышали, они бы до сих пор получали 12 фунтов 3 шиллинга 6 пенсов. Депутатская зарплата — часть бюджета, и никто, кроме депутатов, не может принять бюджет и, следовательно, повысить зарплату — хоть в демократических странах, хоть в не.
В демократических странах дети не болеют, старики не умирают, крыши не рушатся, самолеты не падают. Нет бюрократии и коррупции. А как же Индия — империя бюрократии и царство коррупции, где десять политологов в абсолютно свободной прессе и ТВ будут горячо обсуждать довыборы одного депутата от Пенджаба, избираемого на честных выборах, а рядом — местный Навальный Анна Хазаре голодать на площади против немыслимого и у нас воровства на Играх Содружества?
А подоспевшие носители патриотического мифа говорят: нет, Аид-то, царство мертвых, начинается как раз за нашими границами, а у нас тут жизнь жительствует, бытие бытийствует, рожь колосится, течет река Волга, а Ахеронт с Летой — и в Лете потонула вся их христианская идентичность. И всерьез рассказывают о святой Руси.
Хотя в словах о святой Руси как минимум содержится ложное утверждение, которое делает все рассуждение ничтожным. Русь пока еще никто не канонизировал. Вообще христианство не знает практики канонизации целых стран и народов.
Миф же о святости и особой духовности собственного народа напрямую происходит из мифа о собственной уникальности: нет такой другой страны-народа-земли. Рациональное сознание всерьез увлечено компаративистикой, это ему приходит в голову сопоставить свое и чужое на равных. А мифологическое сознание выделяет своих в особую группу, не нуждаясь в обосновании. Общим не измерить.
И конечно, главный современный миф — миф о золотом веке. Слушаешь дебаты, читаешь дискуссии и видишь: нравственность постоянно предлагается возрождать, а к ценностям — возвращаться. Это значит, и то и другое было в прошлом, а в настоящем сплыло. Надо быстро сгонять за ними назад, и все будет зашибись.
Носители мифологического сознания, а оно в этом случае часто совпадает с общественным мнением, уверены в том, что (как сформулировала моя коллега и сценарист Анна Рулевская) «был, был когда-то золотой век, в котором степенно ходили по чистым улицам румяные и беспечные многодетные семьи, всюду царили справедливость и порядок, государство пеклось о гражданах, а искусство производило исключительно шедевры, не оскорбляя ничьих чувств».
То, что о бывшем когда-то золотом веке говорили и сто, и двести, и тысячу лет назад — да что там, сколько человечество себя помнит, в первейших его письменных памятниках, у Овидия, в древнейшем из древнегреческих эпосов — у Гесиода, писали то же самое, и что по этой логике золотым получается каменный век с человеческими жертвоприношениями, — не смущает ни общественное мнение, ни мифологическое сознание.
Создали прежде всего поколенье людей золотое
Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою…
Ну и возрождать, так с музыкой. Можно для себя, а можно заодно и для всех остальных выродившихся. Второе почетнее. Мифотворчество российского сознания совершило простую рокировку. Если золотой век у всех в прошлом, а мы отстали от Европы, то наше настоящее — это прошлое Европы, то есть ее золотой век, куда ей надо помочь вернуться. А уж потом, если надо, возродим еще что подревнее и поблаголепнее.
Тайные сборщики мирового айфона
С чего началась критика мифа? Как он вообще устроен?
Вот, например, этот предмет священен, его не трожь. Вот это говорить нельзя, а то беда. Солнце впадает в Каспийское море, там ночует и возвращается по молитвам наших волхвов. Хочешь сына — пройди вот между теми двумя березами на холме, так испокон веков, так предки наши делали, а если все равно дочь — значит, оказался недостоин, или у богов на тебя другие планы, или судьба, от которой не уйдешь (половина ведь мифов об этом), а березы ни при чем. Противоречий нет, есть априорное коллективное знание, неразрывно связанное с сакральным предметом и ритуалом.
И вот пришла философия и сказала: за Зевса ответишь. Что это он в трех местах родился, а еще одновременно жив и умер? Начинается критика мифа. Прошел между березами — сына нет, принес Асклепию петуха — не выздоровел, соткали Афине пеплос — все рано проиграли войну.
«Тот набор представлений о мире, которым мы пользуемся, он откуда? — спрашивает философия, зарождающееся рациональное знание. — То, что мы видим, оно какое имеет отношение к реальности?»
И первым делом отвечает: то, что мы видим, и то, что существует на самом деле, — разные вещи. Индийцы придумали мировую иллюзию, более рациональные греки — архэ — первоначало, первоэлемент, то, чем мир является на самом деле с изнанки. Мы видим горы, сосны, море, а на самом деле все есть вода (Фалес), все есть воздух (Анаксимен), все есть огонь, мерами возгорающийся и мерами гаснущий (Гераклит), все есть мельчайшие многоугольные невидимые частицы, носящиеся в пустоте (Демокрит), все есть число (пифагорейцы) и т. д.
И опять — нам кажется — это ранняя, юная ступень рационального мышления, давняя, пройденная еще в древности. Но, как и с мифом, это не так: ничего не пройдено. Как и с мифом, так и здесь — все фазы, все стадии мышления существуют одновременно. И у нас отвечают: все, что мы видим, все события, все факты — это все иллюзия, а в изнанке мира есть его настоящее архэ, настоящий первоэлемент.
Все есть доллар. Или все есть нефть. Или все есть Госдеп. Или все есть Путин. Это как четыре стихии древней физики — земля, вода, воздух, огонь. И видно, что древнейшее никуда не делось. Оно просто стало бытовой, кухонной, дворовой философией истории. Спустилось из кабинетов ученых на лавочку у подъезда, сейчас вернее сказать — на интернет-лавочку у интернет-подъезда.
Это — древнегреческий ответ, а древнееврейский ответ другой: на все есть божья воля. Греки волю своих богов из философии во время критики мифа убрали, отнесли по части иррационального, а евреи, наоборот, наполнили смыслом, нащупали единый божественный план в истории.
