Это — древнегреческий ответ, а древнееврейский ответ другой: на все есть божья воля. Греки волю своих богов из философии во время критики мифа убрали, отнесли по части иррационального, а евреи, наоборот, наполнили смыслом, нащупали единый божественный план в истории.
И понятно, почему эта разница: у греков боги в мире, они меньше мира, а у евреев — больше и вне. У греческих-то богов какой план? Они хотя и знают, что «будет некогда день и падет священная Троя», а все равно воюют и на ахейской стороне, и на троянской. Серьезный бог так не поступает. Он — всегда победитель. До Голгофы, разумеется.
И вот был Бог Авраама, Исаака и Иакова, который двигал историю. Это перешло в христианскую Европу, в исламский Восток. И у людей всегда был готовый конечный ответ на вопрос, почему произошло то или иное событие.
А сейчас современное сознание такой ответ отодвинуло в сторону. Он есть, но как бы не всерьез. Даже человек, изо всех сил старающийся прослыть на миру традиционалистом, даже действительно верующий человек на вопрос «Почему Олланд обошел Саркози на 4%?» вряд ли даст ответ: «Так захотел Бог Авраама, Исаака и Иакова». Что уж говорить об остальных!
Был Бог Авраама, который двигал историю, теперь его как исторического деятеля нет, но идея, что кто-то двигает историю, осталась.
И этот кто-то быстро находится — там же, где первоэлементы, там же, где новые мифические народы: Америка, Госдеп, Уолл-стрит, Путин, ну и т. д.
Конспирология — главная религия, главное мифологическое направление современного сознания. Конспирология, конечно, делает мир завершенным и уютным — даже там, где она дает ему совершенно фантастические объяснения. Конспирологические версии любит, например, техническая интеллигенция. Поскольку в техническом мире «всё по чертежам», происходит перенос этих «чертежей» на мировые события. Нельзя найти в лесу сам себя собравший айфон.
Но история — это не производство. История — это много чего, в том числе биология, метеорология, психология. Айфона, который сам себя собрал, не бывает, а вот беспричинно возникшая любовь, подчиняющаяся таким тонким механизмам, про которые мы до сих пор не знаем, — бывает. Радость и самоупоение, нарциссизм толпы — бывает.
Парадоксальным образом мир, где тайные силы планируют ужасные вещи и всех обманывают, оказывается для людей более приемлемым, чем мир, где из спонтанных событий складывается история.
Мир, где темные силы сознательно планируют страшные вещи, парадоксальным образом кажется нам уютнее, чем мир, где страшные вещи иногда происходят сами по себе, просто как волны на поверхности истории в результате образования исторических циклонов и антициклонов.
Непрошеные гости в доме сознания
Миф обычно раскалывает реальность надвое. Или так: реальность распадается на два мифа. Ты и убогая, и обильная. Могучая и бессильная. Эта страна — против нормальных стран. Хранитель традиций — против западного содома. Европейская Украина против ваты. Это не только про нас. Что ни возьми, со всем так. Пиночет один, а мифологических — два. Первый — герой, победитель чудовищ, второй — сам хтоническое чудовище, временно вырвавшееся из положенного ему Тартара. Один — спаситель Чили от кубинско-советского ада, от карточек и очередей, от дефицита и ГУЛАГа, защитник нормальной жизни, рыночной свободы и автор чилийского экономического чуда. Другой — кровавый палач, солдафон, душитель свободы, гонитель интеллигенции, палач поэтов, фашист — строитель лагерей, человек, при котором в Чили плохо жилось простому народу, потому что тебе ни профсоюзов, ни забастовок, ни социальной системы, а сплошной труд на выживание ради прибылей транснациональных компаний.
Мифическое сознание любую новую информацию спешит пришить к одному из существующих мифов, повесить картину на стенке в своем домике. Что нового ни узнает, норовит повесить, положить, пристроить. В любом сложно устроенном тексте видит то, с помощью чего можно удобно поместить его на знакомую полку.
Журналист, а можно просто автор, только иногда приходит к человеку, находящемуся в поле, в пути, на ветрах истории. Чаще он приходит к человеку, который сидит в доме, взаперти, пускает внутрь по паролю — кто там, свой или чужой? В доме сознания, уютно обустроившегося в мифе, как в мире. И в окнах вместо пейзажа у него сплошь и рядом вид на такие же дома или просто трехмерные проекции — из его же собственного сознания, разумеется.
Автор может зажить в этом доме своей авторской жизнью желанного гостя. Помогать сознанию строить и обставлять привычный для него дом. Подвозить кирпич, блоки, раствор, стеклопакеты, крышу, ставить стальную дверь. Вешать полочки, картинки.
Такой автор, несомненно, найдет своего благодарного читателя. Читателю ведь прежде всего хочется увериться, что он не дурак, утвердиться в мысли, что он прожил жизнь не зря, кое-что в этой жизни понимает. Нельзя прийти к нему и сказать: да ты, мил человек, запутался совсем! Не видишь, что у тебя Зевс сразу в трех местах родился?
А еще некоторые говорят: раз все равно все на свете есть миф, давайте выберем хороший и будем работать на него. Построим читателю дом с евроремонтом. Пусть у него будет мечта, пусть движется в правильном направлении.
А можно попробовать заставить проветрить помещение, пустить гостей. «Пиночет, говоришь, спаситель/душитель свободы? А что такое свобода?» Уникальная, говоришь, родина? А что такое уникальность? Христианские, говоришь, ценности — а что такое христианство? Золотой, значит, век? Это который по счету? Это можно назвать сократической журналистикой. И напустить благородства, и намекнуть, что вид этот самый неблагодарный, что приставучий Сократ плохо кончил. Но в действительности и такой автор найдет своего читателя, не менее благодарного: ведь сколько существует миф, столько человеческое сознание любит его критиковать и желает от него избавиться.
КОНСПИРОЛОГИЯ КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ РАБОВ
Когда в Думу принесли новый антитеррористический закон, и все вспомнили, что разошлись на Новый год, не договорив о волгоградских взрывах — на вокзале и в троллейбусе под самые новогодние праздники.
Кто бы это ни сделал, с точки зрения мировой общественной огласки это полностью провальная стратегия: бомбить русских в Сталинграде — это автоматически ставить себя на ложную сторону истории. Когда взрывают где-то в России — в мире, разумеется, сочувствуют, но на заднем плане, пусть не близко, всегда крутится мысль, что, конечно, ужас, но, вообще-то, этой стране есть за что мстить. География новогодних взрывов делает это воспоминание максимально неудобным. Впрочем, люди, уверенные, что ими руководит лично Творец мира, пусть даже и через пророков, как правило, очень невежественны и по части географии тоже.
Однако еще до всяческих расследований мы быстро получили ответ на вопрос, кто это сделал: российские спецслужбы, чтобы нас еще больше угнетать. Ответ был принят на удивление широкими кругами общественности.
Конечно, российские спецслужбы и вообще правительство несет ответственность за теракты: на то его и нанимают, чтоб несло. И к тем, которые сами себя назначают, это тоже относится. Наше правительство несет ответственность за Волгоград, Обамы — за взорванный бостонский Марафон, Буша — за 11 сентября, Путина — за Беслан, Ганди — за сожженный отель в Бомбее. Несет, разумеется, в свою очередь: сначала организаторы, потом исполнители, потом полиция, потом правительство, потом мы и т. д. И пусть не думает отделаться совещаниями и строгим видом в отредактированном эфире.
Однако ответ был дан и принят не в этом, а в гораздо более прямом смысле. «Убивец! — проговорил он вдруг тихим, но ясным и отчетливым голосом. — Ты убивец».
В связи с этим надо помнить одну простую вещь. Конспирология — мировоззрение рабов. Это совершенно рабский навык не замечать в мире ничего, кроме своего ненавистного хозяина. Сводить зло мира к злости на своего хозяина. Объяснять все неприятности мира хозяйской злой волей.
Свободный человек никогда не будет конспирологом. Я объездил множество народов: из их числа массово увлечены конспирологией самые задавленные и обиженные на мир. Поэтому особенно удивительно видеть среди конспирологов столь многих людей, считающих себя свободными.
В первую очередь в конспирологию скатывается человек или народ, уверенный, как в рекламе, что достоин лучшего, а если лучшего нет, значит, сговорились за спиной, обнесли и обидели. Это ведь гораздо выносимее для собственного достоинства, чем все другие версии.
В Новом Орлеане, как только схлынула вода урагана Катрина, я был в двух разрушенных районах — среднего класса и в бедном черном. В первом ругали правительство за бардак, во втором были уверены, что это Буш под шум дождя и ветра взорвал дамбу, чтобы выдавить чернокожее население из города.
