— А я вот приехал отснять на пленочку, — хвастливо сказал Иван, небрежно поправляя висящую на груди японскую камеру. — Полный автомат. Никаких проблем, — сощурившись, поднял камеру и щелкнул. Вспышка ослепила Рыжего.
— Зачем? Только кадры тратишь.
— А может, ты скоро «склеишься», так хоть память останется, — засмеявшись, ответил тот. — Ты подкатывай как-нибудь. У меня сейчас такая техника.
Рыжий не слушал его. Только изображал внимательного слушателя. Его раздражало хвастовство. Он не понимал, почему он должен кому-то завидовать. Купил, достал, получил, ну и слава богу, на здоровье.
— Извини, опаздываю, — промямлил Рыжий.
— Да ладно, — с недоверием бросил на него неприязненный взгляд Иван. — Я же тебя не держу.
Рыжий выскочил на улицу. Вечерний воздух пах по-осеннему — горелой листвой, сыростью и еще чем-то непонятным. Прошёлся по скверу. Редкие парочки бродили по аллеям. Рыжий закурил. «Пойду-ка пару соток махну, а то зябко», — решил он и, осознав эту приятную идею, лихо направился к забегаловке. Там было накурено и пахло рыбой. Пробившись сквозь ряд шатающихся выпивох, Рыжий добрался до стойки. Вспотевший бармен, сощурившись от дыма сигареты, торчащей в правом углу рта, считал деньги. Скомканные тысячи, сотенные. Дождавшись когда он закончит, Рыжий заказал:
— Двести водки и минералку.
— Минералки нет. Только «Тампико».
— Сколько? — уже тише спросил Рыжий.
Бармен ткнул пальцем в открытое меню и, наливая в мензурку, наблюдал за Рыжим. Тот порылся в карманах и с облегчением протянул деньги. «Фу ты, чёрт, хватило», — пронеслось в голове. Отпив половину, он закурил и стал потихоньку оглядывать кафе. Среди посетителей увидел знакомого графика.
— Гена! — окликнул Рыжий.
— Серё-га, п-п-привет, — заикаясь, Гена смотрел куда-то мимо.
— Ну, ты, блин, нажрался, — улыбаясь, Рыжий хлопнул товарища по плечу.
— Я не нажрался. Мне сейчас п-плохо. С женой поругался. Сидел на балконе, рисовал. А она нашла бутылку под ванной и разбила. Сама п-пьёт, сука, а тут решила п-п-повыпендриваться.
— И всё? — Рыжий отхлебнул поочерёдно из двух стаканов.
— Да, всё. Если не считать, что меня выгнали из лицея. Я там п-п-преподавал, ты же знаешь.
— А за что?
— Да попался несколько раз пьяный на работе. Дети пожаловались, родители написали, а шеф устал терпеть.
— М-да, — протянул Рыжий. Он знал Генку как способного, талантливого графика. Вместе учились когда-то, но Гена стал пить без всякой меры. Вернее, не зная нормы.
— Ты можешь отмазать от ментовки? П-петро говорил, что у тебя друзья менты есть. П-помоги.
— Хорошо, Гена, заходи. Ну, я погнал.
— П-погоди, давай ещё выпьем, у меня есть бабки. Я за книжку получил.
— Нет, пойду, завтра дела, — отказывался Рыжий, хотя очень хотелось добавить.
— Два по сто и запить, — уже заказывал Гена. — Дело в том, что ребята меня любят. Я же хорошо вёл рисунок, но вот п-подставился. Что мне теперь делать?
— Не знаю, Гена. — Рыжий ничего не мог ему посоветовать. Это было бесполезно. От Петра он знал, что Гена «залетал» раз шесть и у шефа уже просто не выдержали нервы.
Около полуночи Рыжий, еле стоящий на ногах, вывалился вместе с Геной из кафе. Шатаясь, плелись к ближайшей остановке. Внезапно, словно из-под земли, вырос милицейский патруль.
— О-о, уже готовы, — с довольной улыбкой отметил сержант. — Машину на Коммунистическую, — буркнул он в рацию и взял за воротник Рыжего. — Ну что, напились? Поехали в отдел.
— Зачем в отдел, сержант? — пытаясь членораздельно говорить, спросил Рыжий.
— Затем. Товарищ-то вообще готов. Его дальше повезём.
— Сержант, не надо. Мы сами доберёмся.
— Коля, обыщи их, — стоящий рядом милиционер явно был неравнодушен. Коля провёл ладонями по всем конечностям, спине и груди.
— Так, — с помощью фонарика изучил документы. Потом повернулся к остальным: — Этого, в шляпе, отпускаем, а второго — в вытрезвитель.
— Давай двоих заберем, — никак не унимался его коллега.
— Да ладно, пусть домой идёт.
Коллега, сплюнув на тротуар, заломил Гене руку и потащил его к подъехавшему газику.
— Сержант, отпусти его. Мы доберёмся на такси, — умолял Рыжий.
— Нет, хватит, что тебя отпустили. Всё, я сказал. Иди домой. Иначе и тебя заберем.
Он оттолкнул Рыжего в сторону, словно тот ему мешал, и пошёл к машине. Машина, сверкнув синими огоньками, укатила. Внезапно начался дождь. Рыжий, подняв воротник и натянув шляпу, перебежками двинулся в сторону мастерской. Пробегая мимо детского садика, решил чуть переждать усиливающийся дождь в беседке. Там, к его удивлению, сидела девушка.
— Не помешаю?
— Да нет, пожалуйста. А у вас не будет закурить ? — на него смотрела довольно- таки симпатичная мордашка.
Хмельной Рыжий даже обрадовался.
— Конечно, будет, пожалуйста. — Девица прикурила.
— Как же я теперь доберусь до дома? Транспорт не ходит.
— Ты далеко живёшь? — спросил он.
— На «Шариках».
— Фьюить, — присвистнул Рыжий. — У чёрта на куличках. Пошли ко мнё. В мастерскую. Я художник. Тут недалеко.
— Ну ладно, пошли, — быстро согласилась девица.
По дороге они обсуждали проблемы транспорта. В мастерской Рыжий быстро приготовил чай. Достал остатки водки, пару кусков сала, сухарь. Девушка тряслась от холода и смотрела по сторонам.
— Это всё ты сам сделал?
— Ну а кто ещё, я, конечно.
— Здорово.
— Ну ладно, — остановил её Рыжий. — Давай спать. Не боишься, что я рядом? Так теплее будет.
Девушка молча легла к стенке. Отвернулась. «Бывалая», — подумал он и, вздохнув, щёлкнул выключателем. Затем прилёг рядом.
— Меня Оля зовут.
— Очень приятно, Сергей. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Сон надвигался. Сон пришёл. Рыжий смутно сквозь сон чувствовал, как Ольга крутилась во сне. Иногда крепко прижималась к нему и тогда он укутывал её получше.
Утром она тихо встала, надела туфли, посмотрелась в зеркало и молча выскользнула в двери. Рыжий наблюдал за ней сквозь ресницы. Ему было лень вставать, да и просто шевелиться, хотелось ещё немножко подремать. Наступал новый день. И каждый новый день он хотел начинать жить по-новому. Бросить пить. Начать работать по-настоящему. Мысленно по очереди возвращался то к одной жене, то к другой. И всегда, в конце концов, спрашивал себя: «А зачем?»
ГЛАВА 6
Хорошо выспавшись, Рыжий вышел на улицу. Неспеша подошел к телефону. Сделал пару затяжек, выкинул окурок и набрал номер.
— Алло, я слушаю.
— Это я, Сергей, — он перевел дух, — здравствуй.
— Здравствуй, все в порядке? — поинтересовалась Рита.
— Да, лучше не бывает, — бодро ответил Рыжий.
— Знаешь что, приезжай ко мне. Только, если не трудно, купи хлеб.
— Хле-е-еб? Да я уже у тебя.
Сергей был вне себя от счастья — она позвала.
— Старик! На Достоевского, — бросил он таксисту — и всю дорогу судорожно курил.
«Приезжай ко мне», — молотило в висках. Третий этаж. Звонок. Открылась дверь. Рита стояла одетая совсем по-домашнему — теплые носочки, какой-то девичий халатик.
— Только «ситный», ничего?
— Да ради бога, проходи.
Сергей вступил в царство женщины, которая была для него загадкой, мечтой.
— Ну, вот так я и живу. Располагайся, я — на кухню.
Сергей осторожно зашел в комнату и начал оглядываться по сторонам. Вот снимок, сделанный, видимо, в студенческие годы Риты. А это она с родителями. Большая библиотека: Пушкин, Тургенев, Пастернак. «Как же мне здесь нравится», — счастливо подумал Рыжий. «М-да, почему ты мне не встретилась, светлая, юная, в те года мои далекие.» — запел он про себя.
— А вот и я, — Рита, облачённая в очень короткое чёрное платье из бархата, держала в руках поднос. Шампанское, свисающий с блюда виноград, персики. У Сергея кругом пошла голова. Рита включила магнитолу. Они пили шампанское, танцевали, смеялись, и он улетал вместе с ней куда-то очень далеко. В свою юность. «Бог мой, — думал он, — неужели это со мной? Как же я счастлив!» Рита посмотрела ему в глаза:
— Ты счастлив, Серёжа? Тебе хорошо со мной. Это правда?
— Да, — и Сергей закрыл глаза. Он был счастлив. Казалось, как никогда. «Я люблю тебя, Рита!»
Обнимая её в танце, Сергей по-настоящему ощущал её всю. Нежную, тонкую. Какую-то очень родную, близкую.
— Сергей, ты хочешь остаться у меня?
— Да, очень.
— Навсегда, слышишь, на всю жизнь?
— Да.
— Мы будем всегда рядом. Купим красивую собаку, и она будет встречать нас каждый день, — шептала Рита.
— Да, конечно, — Сергей боялся нарушить это волшебное состояние.
А потом наступила ночь. Возможно, они оба боялись её. До этого всё было так красиво. Сергей, забыв о прошлом, в котором было много женщин, ощущал себя юношей.
— Я люблю тебя, Рита, — вновь и вновь повторял Сергей...
Утром он проснулся первым. Рита сладко посапывала рядышком, трогательная и беззащитная.
