— Ну, ладно. Пап, я побежала, ребята ждут.
— Катя, забежала бы как-нибудь ко мне в мастерскую, — пытался хоть как-то оправдаться Рыжий.
— А может, я не вовремя зайду? Как-то неудобно получится. Ты лучше звони. Да, а денежки не помешали бы. Ну, счастливо. Успехов в творчестве. — Катя выскочила. Рыжий успел оценить её стройную фигурку с красивыми ножками. «Вся в мать, такая же стройная». Он допил, вышел на улицу. Зябко передернув плечами, поднял воротник. Ещё больше похолодало, и хмель забирал слабо, но всё же грел душу. Смягчал эту ужасную глупость и грязь, воцарившиеся в его жизни. Лишь одним лучиком света среди мрака и хаоса была Рита. Что-то тянуло его к ней. Хотелось чистого, настоящего. «Эх, сколько прекрасных дней я могу подарить тебе. Какая ты откровенная. Зачем ты сразу, с порога поведала мне о себе? Чтобы я не строил иллюзий? Или наоборот? Сколько у меня было женщин. Сколько раз я влюблялся. И каждый раз эти женщины оставались тайной».
Уже всё было закрыто. «Чёрт, ну неужели нигде нельзя выпить? Стоп. Тут же рядом мастерская Матиевича». У Рыжего открылось второе дыхание. Он подошёл к нужному подъезду, к лифту, поднялся в мансарду.
— Рыжий, привет, сколько лет, сколько зим! Заходи!» — Бородатый живописец, слегка под хмельком, встретил вполне гостеприимно, несмотря на поздний час.
— Господа, это мой друг, Рыжов, прошу. — Хозяин представил Сергея пьяной компании, которую, впрочем, составляли в основном знакомые Рыжему люди, не считая пары человек. Он подсел ближе к початой бутылке.
— Хочешь выпить с нами? — произнес незнакомец, протягивая бутылку, словно ствол ружья.
— Ещё как, — Рыжий, улыбнулся, отметив про себя, что с таким можно хорошо наклюкаться, если не обращать внимания на его болтовню.
— За прекрасных дам! — произнёс тост ещё один незнакомый Рыжему стихийный собутыльник.
— А с чего это за них, б...ей?! — вдруг начал кричать хозяин мастерской. К нему подскочил один из коллег.
— Ты что, Олег, перестань материться! — Но тот не унимался. Лишь сейчас Рыжий увидел, насколько Олег пьян.
— А шедевры по ночам писать можно? Да, я детдомовец. Деревенский парень. Я гений. А вы — мразь. У меня французы покупают.. Дайте рюмку. Я вам сейчас покажу настоящую живопись. Ух, б... — Ещё двое схватили его за руки.
«Ну всё, пошло дело, пора дёргать», — Рыжий сам налил себе полный стакан. Не отрываясь, выпил, схватил кусок лимона.
Вернувшись к себе, захлопнул двери и прямо в плаще повалился на диван. «Спать, спать, спать... »
ГЛАВА 5
Утром как всегда рано проснулся, не торопясь побрился, причесался и вышел на озарённую солнцем улицу. Приближалась осень. Природа, словно приготовившись к холоду, будто оцепенела. Ни ветра, ни шороха. Он зашёл в «Яичное», заказал яичницу с салом и сок. С утра решил не пить. Несколько «желающих» вошли и тут же принялись за привычное дело. Их вид и то, как они все это проделывали, ещё больше отогнали мысли об опохмелке. Рыжий аккуратненько собрал остатками хлеба желток, пролившийся на тарелку, и жадно запив соком, отправился прогуляться. Надо было согнать «синдромчик». Город оживал. Люди неслись на работу и по каким-то своим собственным делам.
«Почему они так боятся опоздать на свою работу, что лезут друг на друга, чуть ли не до драки, оскорбляют, нервничают, портят себе настроение?» Рыжий подошёл к телефону- автомату.
— Алло, здравствуйте, мне нужен. Спасибо, жду... Привет, Валера. Как житуха? — начал он издалека. — Надо бы встретиться, переговорить. Жду в обед. Договорились!
Рыжий забежал в магазин, прихватил две бутылки водки, банку салата. В мастерской со вчерашнего вечера оставалась принесенная Ритой закуска.
Развернул прокладку портрета. Начал осторожно поправлять. Сегодня, как ни странно, стало что-то проявляться. Разложив все фотографии Риты, он увлёкся так, что не заметил, как прошло четыре часа. «Очень сильно помогло то, что я увидел её. Вот где она фальшивит. Ну, это возможно, фотограф виноват. Ага. Вот так. Ну, вот совсем другое дело». Рыжий был в азарте. Характер Риты всё больше и больше проявлялся в глине.
Раздался стук в дверь.
— Валера, заходи! — крикнул Рыжий и пошёл мыть руки.
— Привет творческим работникам! — в дверях стоял высокий стройный мужчина в костюме, лет сорока пяти, с ранней сединой на висках.
— Ну что, товарищ майор?
— Да всё нормально. Только что из Гродно, там местные не справляются. Нас бросили. Да и тут накопилось.
— Так что, преступность растёт? А оклад вам подняли?
— Да что оклад? Крутишься, как чёрт. — Валера присел к столу. — Ну а ты как, творишь?
— Ты как, примешь или?... — вопросительно взглянул на гостя Рыжий.
— А ладно, давай, наливай, сегодня уже не пойду. Из командировки всё-таки.
Они выпили, закусили. Рыжий начал:
— Послушай, Валера. Тут одна знакомая моя, ну, в общем, появилась у меня пассия... Так вот, её очень хороший друг — бизнесмен. А на него «наезжают».
—А ну их к чёрту! Надоели их разборки. Тут с простыми людьми хлопот хватает, а эти с жиру бесятся. — Валера налёг на закуску, не пропуская ничего лежащего на столе.
— А что если нормальный, честный мужик?
— Не бывает, — оборвал Валера Рыжего, и тот понял, что бесполезно объяснять.
— Послушай, а если мне понадобится твоя помощь? — спросил Рыжий, сделав упор на слове «мне».
— Ты же знаешь, — улыбнулся Валера — давай, наливай. Эх, Серёга, помнишь, студентами были. Хе, да сколько лет-то уже прошло. Да, были времена... — Валера выпил, закусил. — А вот уже и со второй женой не уживаюсь. На днях пришёл с дежурства, а она на меня. Ну, я и врезал, да так, что полчаса лежала, водой отливал, думал, хана. Знаешь, с кем приходится дела иметь? Особенно ваш брат ядовит. Работяга, он что — врезал, повалился. А этот — ему поговорить хочется. И с кем? С нами, ментами. Ха-ха-ха! — Валера засмеялся. Рыжий улыбнулся и вспомнил его студентом университета. Как интеллигентен он был. В «кинга» играли ночами. Пили болгарские вина. «Да, ломает людей жизнь, ломает».
— Ну ладно, Серёга, пошёл я. Вот по последней — и пошёл. Пора. Выспаться надо. Завтра начальству докладываться. Ну, давай. — Валера выпил почти полный стакан водки, услужливо налитый Рыжим. Сергей печально смотрел на человека, с которым когда-то в молодости слушал битлов и влюблялся в девчонок, и думал: что же жизнь делает с людьми, и жизнь ли?
Валера ушёл. Рыжий присел. Налил. Выпил. Подошёл к портрету. В голове закружилось. Он был доволен, что уже получается. Хоть что-то получается.
«Сбегаю-ка я на выставку, гляну», — подумал Рыжий и вышел из мастерской. На днях открылась государственная выставка. Участвовали практически все его товарищи, и он в том числе. — «Пройдусь, собью хмель».
Рыжий поднялся по ступенькам, здороваясь почти с каждым встречным. Это были, в основном, знакомые коллеги — живописцы, графики. Показал удостоверение вахтёрше, не глядя на неё. Гримаса пренебрежения не сходила с его лица практически на всём первом этаже выставочного павильона. «Чушь собачья. Мазня сплошная. Бездари. Придурки. Самодовольные извращенцы. А этот-то, козёл. Никогда не умел рисовать, а теперь спрятался за форму». Недовольство хлестало через край. «Эти прячутся за форму, а ты за что?» — вспомнил он вдруг слова своей первой жены Вероники. Она была журналисткой. Детей у них не было. Не успели. Вера хотела поступать в аспирантуру, и дети могли помешать, а Рыжий очень хотел ребёнка. Тогда и начался роман с Леной. Именно поэтому и не замечал её сварливого характера, истеричности и эгоцентричности. Вера была спокойная и уравновешенная. Он никогда не ругался с нею. Ее уступчивость и такт не вызывали провокаций, но однажды она спокойно сказала Рыжему: «Я тебе не нужна. Тебе скорее подойдет женщина для дома, для семьи. Ты более приземлен, чем я. Я не хочу губить твою жизнь и представления о ней. Мы останемся друзьями. Ты всегда можешь рассчитывать на меня». Вера не солгала: часто помогала — и деньгами, и публикациями. Они иногда встречались, и Рыжий откровенно рассказывал о своих проблемах и разных ситуациях, возникающих в его жизни. Он уважал Веру.
Пройдя весь первый этаж, Рыжий поднялся на второй, который считался элитным. Здесь выставлялись дорогие работы именитых авторов. Хоть таким он себя не считал, но его работа, женский портрет, стояла именно здесь. Приблизившись, он критически начал рассматривать: «Ах, ты, твою мать, тут не так, и тут...»
— Привет, Серега! — услышал за спиной. Повернувшись, увидел перед собой коллегу.
— А, Ваня, привет.
— Что, решил полюбоваться? А что же ты на открытие не пришел?
— В толчее потолкаться, что ли? Так лучше. Хоть что-то можно увидеть.
— А я вот приехал отснять на пленочку, — хвастливо сказал Иван, небрежно поправляя висящую на груди японскую камеру. — Полный автомат. Никаких проблем, — сощурившись, поднял камеру и щелкнул. Вспышка ослепила Рыжего.
