чуть денег еще осталось, их как раз хватит на фильмы, лекарства, пару бутылок пива и
мешок картошки.
Так обольстив себя, ты кое-как обвязываешь ступню порванной на бинты старой
рубашкой, затем натягиваешь поверх носок и медленно, проклиная все на свете, засовываешь
ногу в злосчастный полусапог. Надеваешь второй ботинок, дубленку, шапку. Выходишь из
квартиры. Задник левого ботинка тяжело прильнул к вспоротой тобой мозоли. Навалился.
К счастью, аптека находится совсем близко, всего в десяти минутах ходьбы. Чуть дальше
по той же улице расположился киоск с музыкальными и видео товарами. Ты идешь
медленно, часто морщишься и останавливаешься. Вздох облегчения – аптека еще работает.
19
Покупаешь бинты, лейкопластыри, спирт, зеленку и стрептоцид, подсушивающий раны.
Продавщицы с тобой как всегда не церемонятся. С какой-то стати грубят, товар же не
подают, а швыряют на прилавок. Кажется, происходит это не оттого, что у женщин плохое
настроение, и даже не потому, что они тебя презирают, – возможно, ты их попросту
страшишь. У тебя, конечно, не смертельная болезнь, никаких серьезных лекарств покупать
не пришлось, но, если задуматься, ведут себя аптекарши так, будто перед ними
прокаженный. Очень часто так достается престарелым людям, от которых пахнет
подгнившим изнутри телом, и обреченным животным. Их шпыняют. Ими тяготятся.
Наверное, эти беспомощные существа пугают здоровых людей. Отталкивает то, что смерть
подкралась к ним слишком близко.
Ты не можешь объяснить, почему вдруг в голову полезли такие мысли, какое отношение
это имеет к тебе, – ты ведь умирать не собираешься. Напротив, хочется сидеть дома,
смотреть дни напролет телевизор, много есть и спать. Как удачно все-таки на пути попался
тот богатенький мертвец. Можно месяц, а то и больше не ходить на работу и жить в свое
удовольствие. Дома всякие крупы, еще купишь побольше картошки, забьешь морозильник
пельменями, и о еде думать не придется. Только вчера надо было вставать рано утром и
плестись на работу – выдался мерзкий день, но, останься ты дома, не удалось бы разбогатеть.
Ты морщишься, вспомнив, как по твоей глупости сгорели две с половиной тысячи долларов.
Гонишь от себя мысли о курьерской службе – больше никогда. Как бы здорово было совсем
не работать. Погрузиться в бездействие, безграничное довольство.
Пустые мысли радостно скачут в твоей голове, как насекомые с жесткими надкрыльями,
им ничто не мешает. Ты идешь по центру тротуара и, резко вынырнув из грез, замечаешь
незнакомого человека, который стремительно движется тебе прямо навстречу. Это крупный
и скуластый мужчина, и он явно не собирается уступать дорогу. Лицо у него
сосредоточенное, даже злое, лоб нахмурен, а брови тяжело сошлись на переносице –
кажется, обязательно нарвешься на грубость, если отвлечь его от недобрых размышлений.
Этот человек безусловно замечает происходящее вокруг, но, как бы странно то ни звучало,
тебя он все-таки не видит.
Ты осознаешь это слишком поздно. Еще секунда, и его громадная туша сшибет тебя на
всей скорости, ты обязательно потеряешь равновесие, за чем последует неловкое падение и
новая порция боли. В последнее мгновение пытаешься увернуться. Вы сталкивается
плечами. И только. Просто будет немного больно… Но дальше происходит что-то странное.
Невероятным образом, ты вообще ничего не чувствуешь. Ни удара, ни боли. В то мгновение,
когда незнакомец должен был с тобой соприкоснуться, – боковым зрением ты в ужасе
замечаешь, как его плечо проходит сквозь тебя.
За долю секунды часть твоего собственного тела стремительно расщепляется на
мельчайшие частицы, кусок физической плоти, словно рой мошкары, разлетается в разные
стороны – именно поэтому столкновения не произошло. Частицы тебя – по форме, как
показалось, круглые – попросту миновали того человека, бросились от него в рассыпную, а
затем вновь склеились, слились в твою руку, плечо, часть груди. Никаких необычных
ощущений, никаких последствий – на долю мгновения кусок твоего тела распался, а затем
вновь принял прежнюю форму. Возможно, если бы тот мужчина налетел прямо на тебя,
протаранил грудь – все твое тело целиком превратилось бы в мгновенный всполох
микроскопических частиц. Ни кем не замеченный взрыв посреди тротуара. Как бы,
интересно, среагировал твой мозг на подобное фантастическое расщепление? И вообще
удалось ли бы принять изначальную форму, смагнититься обратно?
Ты стоишь в ошеломлении и не двигаешься. Осторожно, несмело трогаешь плечо. Оно
твердое, больше не распадается, ощущения самые обычные. Ты засовываешь руку в
дубленку и начинаешь себя щипать. Вроде бы больно. После этого случая, ни за что нельзя
поручиться. Ты оглядываешься по сторонам, – может, кто-нибудь еще заметил и объяснит,
успокоит? Но пешеходы не обращают на тебя никакого внимания, проходят мимо, не
задерживаясь.
20
Через пару секунд начинается обильное потоотделение. Соленая жидкость, хотя на улице
прохладно, ручьями течет по твоему телу и лицу, подмышками чешется, а ступни будто
распухают, наливаются жаром. Ссадины на руках тоже зудят. Все это естественно. Пережив
фантастическое столкновение, ты испытываешь, возможно, самый сильный приступ ужаса в
своей жизни. И немудрено. Тебе тяжело дышать. Ты хватаешь ртом воздух и никак не
можешь сморгнуть, – глаза лезут из орбит, а веки не подчиняются. Твой организм паникует.
Но постепенно ты все-таки успокаиваешься, и делаешь неуверенные шаги вперед, как в
начале жизни. Сразу возвращается боль, и она тебе приятна. Не потому, что в удовольствие,
а потому, что сейчас только страдания подтверждают твое существование, – тело не исчезло,
не распалось.
-
За что мне это? – одичало повторяешь про себя несколько раз.
И хотя в голове все спуталось, ты инстинктивно не желаешь снова испытывать судьбу.
Если твое тело опять всполохнет, с кем-то столкнувшись, – это будет уже слишком. И думать
забыв о видеокассетах, ты быстро возвращаешься домой. Тебя гонит животный страх.
Попав обратно в квартиру, радуешься. Больше никуда выходить не надо, постепенно ты
себя вылечишь, а этот кошмар, наверное, всего лишь привиделся. Недосып, переутомление.
Да, скорее всего, это была галлюцинация. За день случилось столько мелких
несправедливостей, – срыву удивляться не стоит.
Ты ставишь кипятиться чайник. Отправляешься в ванную комнату, чтобы обработать
раны. Осторожно снимаешь с рук тряпки. Теперь тебе известно, во что превратились ладони
– в сплошные гноящиеся раны. Ничего хорошего. Ты берешь флакон с зеленкой, открываешь
его, подцепив крышечку ногтем, и льешь жидкость на клок ваты. Смазываешь раны на руках,
затем долго и старательно перебинтовываешь кисти. Врачебный, стерильный запах марлевых
повязок умиротворяет тебя. Осталось разобраться с ногой. Спирт, зеленка. Большой
пластырь. Бинт в несколько слоев. Прихрамывая – обратно в кухню.
Чайник уже кипит. Выключаешь конфорку и с тоской замечаешь на плите черные,
хрупкие ошметки погоревшей валюты. Почему нельзя было использовать утюг? Ты
достаешь из кухонного шкафа граненый стакан, засыпаешь в него ложку растворимого кофе.
Мерзкий порошок залит кипятком. Единственная чашка, которая была дома, недавно
разбилась. Поднимаешь стакан, чтобы отнести в комнату, но он моментально накалился, и
ты обжигаешь подушечки пальцев. Резко ставишь его на стол и, конечно же, расплескиваешь
обжигающий кофе. Чуть-чуть кипятка попадает на босую ступню.
Пусть остывает. Не терпится включить телевизор. Подобрав коробку, тащишь ее в
комнату, которая служит тебя одновременно гостиной-спальней, и устанавливаешь на столе
как раз против не застланной постели. Очень удобно, скорее бы завалиться на кровать и
потешиться себя каким-нибудь фильмом – время шесть часов вечера, скоро все вернутся с
работы и по телевизору будут показывать только самое занимательное. Ты бережно – щадя
не себя, а именно технику – извлекаешь телевизор из коробки и освобождаешь его от
скрипучих пут пенопласта. Наконец сдираешь с идеально-черного ящика защитную пленку.
Умиленно вздыхаешь. Кажется, будто это роды, а ты акушерствуешь, и все прошло
замечательно, и ребенок вылез на свет здоровеньким.
