Вышел я, мастера — за мной. Тогда я обратился к ним: «Вы своих дел не бросайте, я скоро вернусь». Пришпорил я коня и поскакал куда глаза глядят. Устал конь, остановился. Огляделся я по сторонам, почувствовал, что голоден. Кроме одной сабли, я ничего с собой не взял. Пригорюнился: «Отчего я так налегке в путь отправился!» Но тут гляжу: серна бежит, я погнался за ней, замахнулся саблей и убил ее, развел огонь, мясо изжарил, поел и снова сел на коня. Бросил кость той газели и поехал, куда она указывала.
Долго я ехал так, пал мой конь, и дальше шел я пешком, терпя голод и жажду, как безумный, я брел в поисках той девы, перевязь моей сабли истончилась, моя одежда истрепалась, убил я зверя, сшил его шкуру лыком и надел на себя. Шел я, преодолевая трудности, семь лет. Где почувствую усталость, там же на землю ложусь. Проголодавшись, убивал птицу или зверя и насыщался их мясом. Одеждой служила мне звериная шкура. Если встречал кого, расспрашивал о той царевне, но никто о ней слыхом не слыхивал. Я же отрубал всем встречным головы, чтобы не пошла обо мне молва по свету.
Истосковался я, измучился, решил возвращаться назад. Смотрю: впереди густой лес. Вошел я в чащу, а там ручей протекает, а на берегу — тень густая и трава-мурава в цветах. Понравилось мне, и я там прилег. Лежал я и думал: «Если я вернусь — мучения мои зря пропадут, если же пойду дальше — царевны этой, видно, нет на белом свете, а если и была, то умерла, сон мой оказался пустым, и я зря погибну, а родители мои не вынесут столь долгой разлуки со мной. Вдруг и они умрут, и их бесценный престол останется без наследника, и город разорят враги. А я тут на земле валяюсь, мое изнеженное тело исцарапано грубой шкурой и покрыто язвами, стан мой, стройный, как кипарис, согнулся, подобно луку. При мне, повелителе огромной свиты, нет ни одного слуги, чтоб засыпать меня землей, когда я испущу дух. Труп мой останется без призора и достанется на съедение хищникам».
Так я говорил и лил горючие слезы. Но после сказал я себе: «Что проку в напрасных слезах? Раз уж из-за одного сна бросил я такое богатство и славу и столь долго скитаюсь по свету, чего теперь возвращаться? Каждый вправе будет сказать мне: «Ты, никак, ума лишился!» Никто меня мужчиной считать не станет, лучше уж пойду туда, куда течет этот ручей. Может, узнаю о ней что-нибудь, а нет, так набреду на человеческое жилье, хоть наймусь к кому-нибудь в слуги».
Встал я и пошел вдоль ручья. Вижу — ограда из черного блестящего камня, такая высокая, что и аркана на нее не закинешь, а в ширину глазом не охватишь. Сказал я себе: «Это наверняка городская стена, а за ней будет царский дворец с престолом». Пошел я вдоль ограды и через два дня добрался до ворот. Увидел я город, возведенный из гладко отесанных камней, столь прекрасных, что показались они мне лучше жемчугов и самоцветов. Удивился я безлюдью в таком большом городе. Обошел я базар, сады, лавки ремесленников, караван-сараи и нигде не встретил живой души. Поразился я: «Неужто вымер целый город, а может, его только что выстроили и еще не обжили? Но где-то же должны быть люди».
Целый день и всю ночь до рассвета бродил я по городу и не слышал даже человеческого голоса. Утром вышел за городскую ограду, посреди поля возвышался, подобно черной горе, дом — словно огромная пещера. Вела в него одна дверь — из басрской стали[72], высотой в два копья и шириной в одно копье да еще в три сажени. Из дома доносились странные звуки, повергающие человека в ужас. Но я сказал: «Пойду погляжу, что там такое». Пригляделся я и заметил, что дверь открывается и закрывается, будто внутри огромное чудовище: как вдохнет — дверь закроется, выдохнет — откроется. Улучил я мгновение и, вбежав внутрь, остановился. Тьма была хуже, чем в аду. Во мраке я едва разглядел огромного Белого дэва. Лежал он на полу, с трудом умещаясь, лик его был подобен гишеру, тело величиной с гору, волосы спускались до щиколоток, если встанет такой — макушкой в облака упрется. Голову его покрывал страшный железный шлем. Испугался я и подумал: «Наверное, он этот город разорил и я найду здесь свой конец». Но тотчас сказал я сердцу своему: «Что же размякло ты в час испытаний!» Помянул я господа, вынул свою саблю, но ею я бы и одного пальца дэву не отсек. Спрятал я свою саблю и обошел вокруг чудовища. У его изголовья висели меч и палица.
Здесь смерть Белого дэва от руки ГостамаПодумал я: «А вдруг не удержу я палицу, выпущу из рук и дэв проснется?» Вытащил я меч, подбодрил себя, смело ринулся на чудовище и его же мечом отсек ему ногу. Оказывается, ему уже было время проснуться, от боли жизнь стала ему не мила. Разъяренный, он так ударил меня, что я выронил щит. Я отскочил назад и удержал в руке меч. Вскричал дэв: «Горе мне, пропал я ни за что, свинья эта жизни меня лишила!» Как услышал я от него это, распалился и ударил его мечом в грудь что было силы. Схватились мы с ним так, что смотреть страшно было. Как прикоснется он ко мне — рвет мясо, словно холстину, но я сказал себе: «Если теперь выстою, никому меня потом не одолеть!» Дождался я, когда силы у него иссякли, и обратился он ко мне: «Я свое получил, но ты не выбрасывай мое сердце и печень, они тебя не раз еще выручат». Когда я понял, что он уже потерял надежду, я еще больше расхрабрился, попросил у творца сил, вскричал, поднял дэва над головой, размахнулся и с такой силой ударил его оземь, что переломил ему хребет, и он испустил дух. Я рассек его, вытащил печень, повесил там же повыше. Сказал себе: «Пока пойду передохну немного, может, кого из людей найду, а потом сниму [печень] и возьму с собой».
Вышел я и отправился в прекрасный дворец, с трудом добрался до него и упал. Целый день я провел там, с трудом остановил кровь из ран, перевел дух, потом встал и начал ходить и кричать: «Выходите, кто тут есть! Я убил Белого дэва». Откуда мне было знать, что был и другой [дэв], а жители того города знали, что другой [дэв] был еще страшнее. Никто не появился. Назавтра в полдень я попал в верхнюю часть города и увидел, что там возвышается дом величиной с огромную белую гору, в два раза больше того черного обиталища. Подумал я, что и это пристанище сатаны. Меч дэва висел у меня на шее, так как был он очень велик, и я упражнялся во владении им. Я подбросил его и поймал, сильно взмахнул им и сказал себе: «Раз я справился с ним, то передо мной ни дэв не устоит, ни человек!»
Направился я к тому дому, с гору величиной. Увидел, что дверь была закрыта. Прошло немного времени, раздался странный шум, дверь отворилась, и оттуда вырвалось пламя. Гляжу, а там лежит нечто, подобное черной горе. Думаю: «Как же я от него спасусь!» Встал я, меч и палицу отложил в сторону, опустился на камни и стал молить бога, обливаясь горючими слезами. Некоторое время стоял я на молитве. Потом поднялся и вручил судьбу свою создателю. Когда дверь отворилась, я вошел, помянул господа, подошел сзади, обеими руками поднял палицу и, размахнувшись, ударил с такой силой, что вдавил его ухо в череп.
Здесь смерть Черного дэва от руки ГостамаОн взревел так, что мне показалось, будто мне на голову обрушилась кровля. Дверь отворилась, и я выбежал. Господь смилостивился надо мной, и я остановился, но не напротив, а в стороне. Тем временем он вскочил, а рядом с ним лежала невиданная палица, он схватил ее и метнул, как он думал, в меня. Снес он дверь и переднюю стену дома, сам же рухнул. И тогда увидел я, как он страшен. Стал он бранить меня: «Вернись, свинья, ударь меня еще раз». Я же отвечал: «С тебя и этого хватит». Услышав мой голос, он сказал с обидой: «Как это получилось, что одна муха меня убила?!»
Приподнялся он и хотел встать, чтобы напасть на меня, но не достало ему сил, упал он лицом вниз, да так, что обвалилось больше половины дома. Сказал он мне так: «Если бы мой брат был жив и ты бы не раздобыл его палицу, не смог бы меня убить. А убил ты меня палицей моего брата, и нет в том твоей славы — убила меня эта палица. Но там, куда ты пойдешь, встретит тебя еще один мой брат, и тогда будет видно, каков ты молодец. Его не одолеть никаким оружием, кроме моей палицы, а я не думаю, чтобы ты смог взять ее в руки». Он страшно хрипел, испускал поганый дух. Увидел я, что он больше ни на что не годен, выхватил меч дэва, подскочил к нему и отсек голову. Кровь хлынула таким потоком, что наполнила дом и вылилась наружу. Встал я, не захотел более смотреть на него, остановился на пороге и крикнул: «Я — Гостам, сын царя Душманкаманака, я убил Черного дэва и Белого дэва, никто больше вам повредить не может. Выходите и позаботьтесь о ваших жилищах те, кто жил в этом городе».
Услышав мой голос, вышли из укрытия немногочисленные жители. Когда я увидел их, пошел им навстречу. Поняли они, что я такой же человек, как и они, окружили меня и оказали мне почести. Потом воздали господу хвалу, благословили меня и сказали так: «Неужто нашелся на земле человек, который мог одолеть их?» Я отвечал им: «Вот я перед вами, как же вы не видите, какой я! Если не верите, подойдите, и я покажу вам их!» Повел я их и показал сначала поганый труп Черного дэва, потом — Белого дэва. Подивились они и воздали мне великую хвалу: «Ты ангел, явленный нам с небес, земному человеку это не под силу». Одни остались со мной, другие ушли, чтобы оповестить тех, кто был рассеян там и сям. Начали они стекаться отовсюду, украсили царский дом, посадили меня на трон и поздравили с победой. Объявили меня своим повелителем, угождали мне и прислуживали.
