Похоже, он спросил, потому что ему и вправду неизвестно.
Она знала его совсем недолго, но уловила основы его характера, характера мужчины по имени Зарюсу. И интуитивно поняла, что своим вопросом он не пытался угрожать. Круш, сузив глаза, уставилась на Зарюсу. Её взгляд был столь пронизывающим, что, казалось, проделает в нём дыру. Ей показалось, что он почувствовал себя беспомощным, пытаясь понять причину её взгляда. Но тем не менее Круш не могла собой управлять.
— Я должна тебе это говорить? — выплюнула она с отвращением.
Столь резкое изменение в Круш заставило его засомневаться, с той же самой ли он особой говорит. Но Зарюсу не мог отступить. Возможно, её ответ приведёт всех к выживанию.
— Я хотел бы услышать. Это была сила друидов? Или какой-то другой способ? Он мог бы стать нашим спасением… — Зарюсу затих, закрыв рот. Если в этом и правду был ответ, Круш не выглядела бы такой страдающей. Словно прочтя его мысли, Круш фыркнула, будто всё и вся высмеивая, даже себя:
— Ты прав, это не спасение, — она вымученно улыбнулась и продолжила: — Мы вели братоубийственную войну… мы ели наших мёртвых.
От потрясения Зарюсу не смог даже рот открыть. Убивать слабых, тем самым уменьшая количество ртов, не было табу. Но есть своих — нечестивый акт и табу среди табу.
Почему она так легко и быстро ответила? Ведь такое следует забирать с собой в могилу. Почему она рассказала это постороннему, простому посланнику? Она не намерена отпускать меня живым? Нет, это не так.
Круш сама не понимала, почему рассказала ему. Она знала, насколько презрительно другие племена к этому относятся. Тогда почему…
Рот плавно задвигался, будто ей не принадлежал:
— В тот день, когда другие племена начали войну, нашему племени тоже сильно не хватало еды, мы едва сводили концы с концами. Но мы не участвовали в войне, потому что у нас много друидов, а воинов очень мало. Друиды могли создавать пищу магией, — рот Круш и не собирался останавливаться, будто им управляло другое сознание. — Но и этой пищи оказалось недостаточно, племя было просто слишком большим. Нам оставалось лишь пойти по пути постепенного разрушения. Но однажды вождь племени принёс еду. Ярко-красное мясо.
Наверное, я хочу, чтобы он… услышал мой грех. Круш с силой сжала зубы. Мужчина слушал молча. Даже если испытывал отвращение, он скрывал его и слушал. За это Круш была благодарна.
— Все смутно понимали, какое это было мясо. Тогда мы временно ввели строгие законы и любой, их нарушивший, изгонялся. И лишь когда кого-то изгоняли, вождь приносил мясо. Тем не менее все мы закрывали глаза и ели, чтобы выжить. Но такое не могло продолжаться слишком долго. Накопленная обида вдруг взорвалась в один день, приняв форму восстания, — она, закрыв глаза, вспоминала старого вождя племени. — Мы ели… мы знали, но всё равно ели. Это делает нас сообщниками, но всё равно… Вспоминая сейчас, мне это кажется просто смешным.
Круш молча помолилась и уставилась прямо Зарюсу в лицо. Она заглянула в его спокойные глаза и не увидела отвращения. Она удивилась своей радости, проросшей откуда-то из глубин души.
Что её осчастливило?
Круш смутно догадывалась.
— Посмотри на меня. Время от времени в племени Красный Глаз рождается кто-то такой, как я. С древних времён каждый из них обладал силой. В моём случае это сила друида. Вот почему мы заполучили власть, почти не уступающую власти вождя… И я была в центре восстания, разделившего племя пополам. Мы выиграли, потому что нас оказалось больше.
— И в итоге еду разделили поровну среди тех, кто остался?
— Да… и наше племя сумело выжить. Тогда, во время восстания, вождь так и не сдался. Из-за бесчисленных ран он умер. Принимая последний удар, он улыбнулся мне, — будто кашляя кровью, Круш продолжила свою историю. Это был гной, который медленно накапливался у неё в душе с того времени, как она убила вождя. Гной, о котором она никогда бы не поведала соплеменникам, что ей доверились и пошли против своего вождя. Круш с трудом сумела признаться ящеру по имени Зарюсу. Вот почему поток ее слов не останавливался, непрерывно вытекая наружу. — Те глаза принадлежали не тому, кто смотрит на своего убийцу. Не было ни ненависти, ни зависти, ни вражды, ни проклятья. Он так красиво улыбался! Вождь всегда смотрел реальности в глаза и поступал соответствующе. А мы… нас опьянили идеалы и вражда. Наверное, правым был вождь племени! Вот о чём я всегда думаю! Поскольку умер тот, кого считали корнем всех зол, наше племя смогло снова объединиться. И, что ещё хуже, поскольку нас стало меньше, мы получили дар — проблемы с едой исчезли!
Она достигла своего предела.
Круш исполняла обязанности вождя, взвалила на себя грех, и в отчаянии всё терпела — падала она с такой же силой, как и боролась. Бьющий через край мутный поток поглотил всё. Порванные в клочья мысли было трудно изменить одними словами.
Послышался слабый звук. Слёзы не капали, но в душе она плакала.
Её тело было таким маленьким.
Сама природа решила, что слабость — грех. Детей, конечно, защищали, но всё равно мужчины и женщины людоящеров почитали силу. В этом смысле женщину перед ним можно было лишь высмеять. Как та, кто объединила племя, может показать слабость перед чужаком?
Однако в душе Зарюсу ощутил совсем иную эмоцию.
Возможно, потому что Круш была красивой. Но прежде всего он верил, что перед ним воин. Раненая, стонет в муках, но всё равно пытается идти вперёд. Воин такого калибра лишь на мгновение показывает свою слабость. Тот, кто пытается встать и продолжить свой путь, не слаб.
Зарюсу подошёл к ней и обнял.
— Мы не всезнающие и не всемогущие. Мы можем принимать решения лишь в настоящем. Вероятно, на твоём месте я поступил бы так же. Но я не желаю тебя утешать. В этом мире невозможно найти правильный ответ. Мы просто идём вперёд, а на наших ступнях — бесконечные раны от сожалений и страданий. Ты тоже можешь двигаться лишь вперёд. Вот во что я верю.
Они чувствовали тепло друг друга, и, пусть слабо, но чувствовали, как бьется сердце другого. Им показалось, что два сердца стучат в унисон и медленно становятся единым целым.
Непостижимое чувство.
Зарюсу было тепло как никогда прежде. И не потому, что он обнимал девушку.
Потому что я обнимаю Круш Лулу?
Через некоторое время Круш отошла от Зарюсу.
Отпускать её тепло не хотелось, но из-за смущения он не мог сказать это вслух.
— Мне за себя стыдно… ты на меня накричишь?
— Стыдно? Тебе нечего стыдиться. Думаешь, я глупый мужчина, который кричит на тех, кто, несмотря на боль и страдания, встаёт и продолжает идти? Ты так прекрасна.
— !..
Белый хвост снова ударил по полу.
— Что же мне делать, — прошептала Круш.
Что она имеет в виду? Не в состоянии это спросить, Зарюсу задал другой вопрос:
— Кстати говоря, Красный Глаз разводит рыбу?
— Разводит?
— Да, выращивает рыбу, которая пойдёт в пищу?
— Нет. Рыба ведь благословление природы.
Ни одно из племён людоящеров не знало о технике разведения рыбы. Идея, что добычу можно выращивать собственноручно, не вписывалась в их образ мышления.
— Это похоже на то, как мыслят друиды. Может быть, пойдёшь на компромисс? Растить рыбу с единственной целью — для еды. Друиды моего племени с этим согласились.
Круш кивнула.
— Тогда я научу тебя, как разводить рыбу. Самая важная часть — это её корм. Можно давать ей фрукты, созданные магией друидов. Это сильно ускорит её рост.
— А ничего, что ты этим делишься?
— Конечно ничего. Нет смысла держать это в тайне. Выживание племён намного важнее.
— Спасибо, — Круш низко поклонилась и высоко подняла хвост.
— Не нужно… быть такой признательной. Но взамен я спрошу тебя снова.
С лица Круш исчезла благодарность. Увидев её решимость, Зарюсу успокоил сердце. Этого вопроса было невозможно избежать. Зарюсу и Круш одновременно вдохнули. И он спросил:
— Что будет делать племя Красный Глаз в предстоящей войне?
— По решению, принятому вчера на собрании, мы сбежим.
— Тогда, Круш Лулу, исполняющая обязанности вождя, я спрошу снова. Сегодня это решение не изменилось?
Круш молчала. Её ответ решит судьбу Красного Глаза. Очевидно, она колебалась. Однако Зарюсу не мог с этим ничего сделать, разве что неуклюже улыбнуться.
— Всё зависит от тебя. Предыдущий вождь улыбнулся тебе, вероятно, потому, что передавал будущее племени в твои руки. Теперь же настало твоё время исполнить свою миссию. Я сказал всё, что можно сказать. Теперь выбор за тобой.
Глаза Круш забегали по хижине. Она не искала, как бы сбежать, и не искала помощи. Просто пыталась вытянуть из себя правильный ответ. Что бы она ни решила, Зарюсу примет это.
— Спрошу как исполняющая обязанности вождя. Сколько беженцев вы собираетесь отправить подальше от битвы?
