- Хорошо, - Петтер встал и вдруг улыбнулся светло-светло. – Вы со мной?
- Разумеется, - согласилась я, улыбаясь ему в ответ. – Вам хель точно не поверят, так что выбора нет. Исмир, у меня к вам просьба.
- Чем могу служить? – насмешливо поинтересовался дракон, кажется, пребывающий не в лучшем настроении.
- Пожалуйста, отвезите Валериана в безопасное место, - тихо попросила я, не отводя взгляда.
Он разом посерьезнел.
- Конечно. Завтра же.
- Спасибо, - поблагодарила я, поднимаясь...
Исмир окликнул нас, когда мы с Петтером добрались до выхода из «Уртехюс».
- Вам даже неинтересно, почему убили мэра и Уннер?
- Я догадываюсь, - не оборачиваясь, ответила я, остановившись у вешалки. Мысли мои уже были в дороге. Наверное, стоит одеться потеплее? – Думаю, кинжалы хранились у мэра, а Ингрид их выкрала. Верно?
- Верно, - согласился Исмир, неслышно приблизившись ко мне. Он забрал у Петтера мою шубу, галантно помог мне одеться. И задержал руки на моих плечах. – Ингрид завязала интрижку с мэром, успешно завладела кинжалами, но он каким-то образом поймал ее и попытался шантажировать. Насколько я уразумел, мэр грозился рассказать доблестному полковнику некие пикантные подробности и изложить свои подозрения. Не знаю, чего он пытался добиться, но в итоге получил дозу валерианы от Ингрид, а остальное обеспечил доктор Ильин, беззаветно преданный своей напарнице. Его никто не мог заподозрить, а у Ингрид таким образом образовалось отличное алиби. А вашу горничную убрали, когда она пригрозила пойти в полицию.
Я покачала головой. Бедняжка Уннер, такая наивная глупышка!
А Ингрид, выходит, в конце концов предала своих, раз кинжал оказался у Ингольва. Надо думать, в конце концов сочла, что быть женой одного из заговорщиков куда выгоднее, чем шпионкой. Спелись, голубки!
- Спасибо за объяснения, Исмир! – поблагодарила я, поворачиваясь к нему. – Можете остаться здесь. Вам нужно хорошенько отдохнуть.
- Благодарю, - дракон поднял мое лицо за подбородок. И я скорее угадала, чем услышала, как задохнулся Петтер.
Непреклонно сжав губы, я спокойно и открыто взглянула в глаза Исмиру. Было время, когда я многое бы отдала, лишь бы... Но теперь поздно.
И он отступил - дернул уголком рта и отвернулся.
- Мирра, я заберу вашего сына и прилечу за вами к хель. Боюсь, скоро вам придется выполнить свое обещание.
- Хорошо, - я кивнула и принялась привязывать шляпу теплым шарфом. Перчатки на меху, саквояж с лекарствами, пучок зелени в подарок Альг-иссе...
Надеюсь, у Петтера есть теплая одежда?
- Ни пуха, ни пера! – сухо пожелал Исмир, закрывая за нами дверь.
- К йотуну, - откликнулся Петтер, беря меня за локоть...
Надо думать, Петтер научился читать мои мысли. Или, по крайней мере, обладал отличной памятью. Ни о чем не спрашивая, он остановился у булочной. Несмотря на поздний час, окна еще светились.
- Что вы будете? – спохватился Петтер, уже открыв дверцу авто.
Я представила сладкое изобилие на витрине и сглотнула голодную слюну. Мне мерещились ароматы: ваниль, курага, изюм, миндаль... Взбитая пена белковых пиков, плавная нега масляного крема, рассыпчатый бочок песочного пирожного...
- Все! – выдохнула я так сладострастно, что юноша не сдержал улыбки.
- Как прикажете, госпожа моя! – шутливо отсалютовал он и ушел, а я осталась сидеть, смакуя непривычное ощущение заботы обо мне. И это было куда слаще медовой пахлавы!..
Петтер объявился нескоро, зато нагруженный пакетами так, что из-за них едва виднелась его макушка, украшенная фуражкой, как торт вишенкой.
- Петтер, вы решили накормить полк? – поинтересовалась я, когда он сгрузил все это богатство на заднее сиденье.
И тут же поняла, что напоминание о полку было лишним. Петтер помрачнел.
- Вас одну, – не поддержал шутку он, заводя мотор. Хмурая морщинка меж бровей, аромат кофе и горького апельсина с сухим и песочным привкусом ветивера...
Юноша на меня не смотрел, сосредоточенно крутя баранку.
Я стащила из пакета обсыпанный маком бублик, откусила кусочек.
Покосилась на Петтера. И вдруг остро захотелось прижаться к его груди - прижаться изо всех сил, спрятать лицо и молчать. Просто наслаждаться знакомым запахом и чувством защищенности...
Я встряхнула головой, отбрасывая глупое желание. Боги, милосердные мои боги, я же взрослая и разумная женщина! Откуда такие порывы?!
Наверное, я просто устала быть сильной... Точнее, казаться таковой.
Дальнейшее запомнилось мне кусками, похожими на яркие лоскутки.
Моя голова на плече у Петтера (каюсь, не смогла сопротивляться искушению!), слипающиеся глаза, безликие дома за окном...
Наверное, в какой-то момент я все же задремала, потому что в себя пришла от хрипловатого голоса Петтера.
- Мирра, - позвал он тихо, - просыпайтесь!
- Я не сплю, - откликнулась я, украдкой зевая. С некоторым сожалением подняла голову и огляделась. Темные здания с крошечными оконцами, высоченные заборы, редкие газовые фонари. – Где мы?
- В порту, - признал Петтер, кажется, с некоторым смущением. – Я снимаю здесь сарай. Ну, мастерская и ангар...
От него вдруг потянуло смолистым – теплым и колким - ароматом сосен. Светло, прозрачно и высоко-высоко...
И я не выдержала. Притянула его к себе – и поцеловала, насколько хватило дыхания.
- На удачу, - объяснила я, отдышавшись. Медвяное благоухание мускатного шалфея пьянило не хуже вина.
Петтер молчал, крепко меня обняв. Какие-то рычажки и рукоятки больно впивались в бок, однако меня это не особенно беспокоило.
Все так невпопад, так неправильно, так нелепо! Женщина за тридцать – и молоденький мальчик! Но больше мне с собой не справиться... Глупо, правда?
- Нам нужно спешить, - шепнул Петтер, даже не делая попытки меня отпустить.
- Нужно, - согласилась я, не двигаясь.
Закрыть глаза – и дышать. Чувствовать. Жить.
Потом – спустя то ли мгновение, то ли полчаса – он неохотно разжал объятия, отодвинулся. И то лишь потому, что в стекло настойчиво постучали.
- Эй, парнишка, - произнес чей-то грубый и неуместно веселый голос. – Хватит уже, выбирайтесь. Вы ж не миловаться сюда приехали!
Петтер покраснел жаркой волной, прикусил губу.
Окликал нас мужчина средних лет в военной форме со споротыми знаками различия. Надо думать, сторож или кто-то его заменяющий.
- Привет, Тень Волка! – ухмыльнулся он, когда Петтер помог мне выбраться из авто.
Где-то вдали слышались голоса, поющие нетрезвую песню, резко пахло дешевым вином, машинным маслом и человеческими испражнениями (а может, и не только человеческими).
М-да, уютное местечко!
- Почему «тень волка»? – удивилась я вполголоса и тут же обругала себя за недогадливость. Знала же трактовку имени Ингольва!
- Господин полковник - «Королевский Волк», - ровным тоном объяснил словно заледеневший Петтер. – А я – его тень.
Непослушная тень, своевольная...
От Петтера пахло горьковатым табачным дымом – и сладковато-землистым ароматом свежих табачных листьев.
- Ага, - подтвердил незнакомец. Судя по неопрятной бороде и алкогольному амбре, от которого буквально резало глаза, он пил так давно, что теперь ему уже море было по колено. И уже Петтеру: - Ты чего бабу-то притащил? Неужто кататься?
На «бабу» возмущаться я не стала. Здесь совсем иные правила, так что лучше предоставить Петтеру самому вести разговор.
- Нужно, - кратко ответил Петтер и полез на заднее сиденье за вещами. – Проводи нас до ангара, будь другом!
- Другом? – переспросил мужчина с непонятной интонацией и махнул рукой. – Ладно, идем! Что уж.
Мы пробирались такими закоулками, что Петтеру приходилось вести меня за руку. Кажется, он охотнее понес бы меня, только бы не отвлекаться всякий раз, когда я спотыкалась. Однако приходилось нести саквояж, пакеты с едой, еще какие-то свертки...
Хорошо хоть знакомец Петтера помог.
Наконец мы остановились у темного здания и Петтер, сгрузив на мужчину (так и оставшегося неназванным) свои вещи, принялся возиться с замком.
Войдя внутрь, я остановилась, с интересом оглядываясь. Здесь были одинаковые грузовые ворота с обеих сторон, множество всевозможного хлама, сваленного грудами по углам или заботливо рассортированного на расстеленной парусине...
Я сморщила нос – пахло железом, смазкой, резиной и еще боги весть чем – резко и удушливо.
- Можно, я подожду снаружи? – спросила я, стараясь дышать ртом.
- Конечно, - согласился Петтер, тревожно на меня взглянув. – Галлин, побудь с ней, ладно?
И я вдруг поняла, что он беспокоится, чтобы я не выдала себя, обнаружив излишнюю чувствительность к запахам. Смешной – как будто теперь это имело хоть какое-то значение!..
Галлин курил какие-то на редкость вонючие папироски (если мне не изменял нюх, в составе был отнюдь не только табак!) и косился на меня с любопытством. Я же старательно изображала невозмутимость, размышляя о весьма широком круге знакомств юноши. Оказывается, я многого о нем не знала.
