и поглядим, что получится?
Он долго смотрел на меня пустым взглядом, а затем черты его исказились в коварной
улыбке. Я так давно не видела этого, что была поражена в самое сердце. Зардевшись, я
разогрелась в пять раз жарче, так как вспомнила, что именно понимал Келлан под
«встречами».
Я смущенно потупилась:
– Я имела в виду, просто встречаться, Келлан. В старомодном смысле.
Он хохотнул, и я подняла на него взгляд. Его улыбка смягчилась до мирной и
спокойной, и он нежно произнес:
– Ты и вправду сущее чудо. Ты даже не представляешь, как мне этого не хватало.
Улыбнувшись, я погладила его грубую щетину.
– Итак… Ты приглашаешь меня на свидание?
Я чуть добавила кокетства, и Келлан вскинул брови, а затем озорно просиял:
– С радостью… – Его взгляд посерьезнел. – Мы попробуем… И постараемся
покончить с обидами. Все пойдет легко и просто. Мы будем действовать медленно.
Мне удалось лишь кивнуть в ответ.
* * *
Наши возобновленные отношения начали развиваться темпами столь черепашьими,
что я и помыслить не могла о таком, когда речь шла о Келлане. Я осталась жить с сестрой в
нашей квартире. Анна восторженно твердила на каждом углу, что буквально «швырнула»
нас друг другу в объятия. Келлан жил в своем доме один, так и не обзаведясь новым соседом.
Наше первое официальное свидание состоялось в ближайший воскресный вечер, когда мы
оба оказались свободны. Мы отправились ужинать. Встретив меня у моей двери, Келлан взял
меня за руку, а в конце свидания, проводив до дома, поцеловал в щеку. Вечер оказался до
того целомудренным, что я была чуть ли не в шоке. Но чувства кипели, пусть даже наш
телесный контакт и свелся к минимуму. Мы оба были горазды на взгляды и глуповатые
улыбки.
Потом он снова пригласил меня на танцы. С нами отправилась целая компания: моя
сестрица, получавшая колоссальное удовольствие от подзатыльников, которыми то и дело
награждала Келлана за ложь об их совместной ночи, – и я ни разу не возразила ей, наклеивая
на лицо улыбку, Дженни со своей соседкой Рейчел и, конечно, рок-группа в полном составе.
Я улыбнулась, увидев, как залился краской застенчивый Мэтт, когда его светлые глаза
оценили экзотическую красоту тихой Рейчел. Большую часть вечера они просидели в
укромном уголке вместе. Мы же все сошлись на многолюдном танцполе и отплясывали в
основном скопом. Келлан не позволял себе ничего нескромного, помимо медляка, во время
которого держал меня за талию так, что пальцы лежали строго на моей пояснице и не
спускались ниже. Улыбнувшись его сдержанности, я осторожно положила голову ему на
плечо, решив проявить ту же скромность.
Лениво и удовлетворенно я наблюдала за Анной и Гриффином, излишне щедрыми на
похабные речи, затем быстро переключила внимание на Эвана и Дженни, у которых тоже
наступил интимный момент. Я толкнула Келлана в плечо, и он с улыбкой опустил на меня
взгляд. Дернув головой, я указала в сторону, где те танцевали щекой к щеке: Дженни
мечтательно взирала на Эвана, а тот забавлялся длинной прядью ее золотых волос. Келлан
вновь посмотрел на меня и пожал плечами, а на его прекрасном лице сверкнула улыбка.
После этого я уже не могла следить за Дженни: его колдовские глаза поймали меня в капкан.
Он не целовал меня до третьего свидания, когда мы отправились на романтическую
комедию, и Келлан бушевал, не желая ее смотреть. Но это был стандартный ритуал
ухаживания, и я заставила его пойти. В конце фильма я заметила в его глазах слезы. Затем он
проводил меня до двери и вежливо осведомился: можно ли? Я улыбнулась его попытке
выглядеть скромным джентльменом и ответила согласием. Он было собрался ограничиться
быстрым клевком, но я обхватила его за шею и притянула к себе для поцелуя, после которого
мы оба задохнулись. Да, в общении с Келланом самообладание никогда не было моей
сильной стороной, а он, как справедливо заметила моя сестра, жег горячее всех… В общем,
вы понимаете.
Иногда он встречал меня после занятий, и мы говорили о моих новых курсах. К
несчастью, теперь мне приходилось учиться вместе с Кэнди, и если на первых порах это
оскорбляло и бесило, то теперь, когда мы с Келланом строили нормальные отношения, я
обнаружила, что ни на йоту не переживаю на ее счет. Ладно – мне, может быть, и нравилось
наблюдать тень ревности на ее лице, когда я целовала Келлана на пороге, но это было все,
что я испытывала к ней. Келлан же ее полностью игнорировал.
С наступлением теплых дней мы часто устраивали ланч в парке. Келлан не был
великим кулинаром, как, признаться, и я, но он делал сэндвичи, и мы ели их под
здоровенным деревом, привалившись к его стволу и сплетя ноги, – довольные,
расслабленные и чувствующие себя так, будто иначе и не бывало.
В конце концов я уволилась с новой работы и вернулась к старому графику в «Пите».
Меня заменяла Эмили из дневной смены, которая была более чем рада взять свои прежние
часы. Она якобы не выносила пьяных придурков, которые набивались в бар на выходных, но
у меня сложилось впечатление, что ей досаждал только один такой идиот. Тот самый, что
продолжал перепихиваться с моей сестрой, хотя оба они были не слишком моногамны.
Сестра нет-нет да привечала других гостей, тогда как Гриффин без умолку распространялся
о своих отталкивающих победах, а я всячески старалась не слушать эти байки. Что бы между
ними ни происходило, это было как минимум по взаимной договоренности.
В баре уже давно перестали судачить о дурном любовном треугольнике, хотя в
первые дни я ощущала на себе отчетливо вопросительные взгляды. Большинство, похоже,
поверило, что наши с Келланом травмы были нанесены шпаной и грабителями, но кое-кто
посматривал на меня оценивающе, и я задумывалась, не вычислили эти люди правду.
Однако сам роман замять не удалось. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы
сложить воедино отъезд Денни из страны, мой уход из бара и раздраженное, угрюмое
поведение Келлана после моего исчезновения, большинство завсегдатаев сделало
правильные выводы. Те же, кто так и не сообразил, что происходит, уразумели всё после
вечера, когда я появилась в «Пите» и мы с Келланом улаживали дела в коридоре. А если и
этого было мало – лично мне кажется, что не дошло пока только до Гриффина, – то поцелуи,
которыми награждал меня Келлан всякий раз, когда фланировал по бару, становились
откровенным палевом.
Когда переглядывания и перешептывания прекратились, возвращение в «Пит»
оказало на меня целительное воздействие, особенно благодаря выступлениям группы.
Келлан исполнял свою прочувствованную песню, неизменно обращаясь прямо ко мне, и это
всегда доводило меня до слез. Если слова могли бы ласкать, то он любил меня всякий раз,
когда пел ее. Кое-кто из девиц в первом ряду танцпола сходил от нее с ума, очевидно
воображая себя предметом его страсти. Бывало, что некоторые теряли голову и чересчур
активно липли к нему после концерта, а я улыбалась, когда он вежливо осаживал их и не
давал атаковать свое тело губами. Я испытывала уколы ревности, но его сердце
принадлежало мне, и я не сомневалась в этом. Да и как я могла после того, как он сделал
себе татуировку?
О, эта татуировка… Я часто ее рассматривала. Едва наши отношения продвинулись
до стадии, на которой Келлан стал обнажаться, я долго не давала ему надеть футболку и
водила по буквам пальцем, когда мы целовались на его диване. Я вызвалась начертать на
себе его имя, но он заладил, что цепочки, которую я никогда не снимала, вполне достаточно,
а моя «девственная» кожа безупречна в ее первозданной чистоте. При этих словах я отчаянно
покраснела, но не могла оторваться от надписи, которую он обрел, пока мы были врозь. Зная
его биографию, я думала, что он отыщет утешение в ораве готовых на все девиц, но этого не
случилось. Келлан нашел его во мне, в моем имени на своей коже. Я не могла остаться
равнодушной к болезненной красоте его поступка.
Он поведал, что наколол это имя вечером накануне отлета Денни. Он решился на это в
тот день, когда Денни с Анной вывезли из его дома все мои пожитки, потому что хотел,
чтобы я была поблизости, так как всегда нуждался в этом. Я и не представляла, каким
красивым могло быть мое имя, однако мало что в мире было столь же прекрасно, сколь эти
чернильные завитки на груди Келлана. Ну, разве что его улыбка… или волосы… или полные
