предмета с срамными частями и извержениями другого. К этому
присоединяется, наконец, и то, что ревнивца предмет его любви
принимает
484
не с тем видом, как бывало обыкновенно прежде, а это, как я сейчас
покажу, тоже служит для любящего причиной неудовольствия.
Теорема 36.
Кто вспоминает о предмете, от которого он когда-либо получил
удовольствие, тот желает владеть им при той же обстановке, как
было тогда, когда он наслаждался им в первый раз.
Доказательство. Все, что человек видел вместе с предметом,
который доставил ему удовольствие, будет (по т. 15) косвенной
причиной последнего; поэтому (по т. 28) он будет желать владеть
всем этим вместе с предметом, доставившим ему удовольствие,
иными словами, будет желать владеть предметом при всей той
обстановке, какая была тогда, когда он первый раз наслаждался им;
что и требовалось доказать.
Королларий. Если, таким образом, любящий найдет, что чего-
либо из этой обстановки недостает, то он почувствует
неудовольствие.
Доказательство. Находя, что в этой обстановке чего-либо
недостает, он воображает что-либо, исключающее существование
этого предмета. А так как любовь заставляет его желать этот предмет
или эту часть обстановки, то (по т. 19), воображая, что его нет, он
будет чувствовать неудовольствие; что и требовалось доказать.
Схолия. Такое неудовольствие, относящееся к отсутствию того,
что мы любим, называется тоской.
Теорема 37.
Желание,
возникающее вследствие неудовольствия или
удовольствия, ненависти или любви, тем сильнее, чем больше эти
аффекты.
Доказательство. Неудовольствие уменьшает или ограничивает
способность человека к действию (по сх. т. 11), т.е. (по т. 7)
уменьшает или ограничивает стремление человека пребывать в своем
существовании; поэтому (по т. 5) оно противно этому стремлению, и
все, к чему только стремится человек, чувствующий неудовольствие,
485
это — освободиться от этого неудовольствия. Но (по
опр. неудовольствия), чем неудовольствие больше, тем большей
части способности человека к действию оно необходимо
противодействует. Поэтому, чем больше неудовольствие, тем с
большей силой действия, т.е. (по сх. т. 9) тем с большим желанием
или влечением будет человек стремиться освободиться от него.
Далее, так как удовольствие (по той же сх. т. 11) увеличивает
способность человека к действию или способствует ей, то тем же
путем легко можно доказать, что человек, чувствующий
удовольствие, не желает ничего другого, как только сохранить его, и
тем больше, чем больше его удовольствие. Наконец, так как
ненависть и любовь составляют собственно аффекты удовольствия и
неудовольствия, то точно так же следует, что стремление, влечение
или желание, возникающее вследствие ненависти или любви, по
величине своей будет соответствовать последним; что и требовалось
доказать.
Теорема 38.
Если кто начал любимый им предмет ненавидеть, так что
любовь совершенно уничтожается, то вследствие одинаковой
причины он будет питать к нему большую ненависть, чем если бы
никогда не любил его, и тем большую, чем больше была его прежняя
любовь.
Доказательство. Если кто начинает ненавидеть какой-либо
предмет, который любит, то его влечения ограничиваются в большем
числе, чем если бы он никогда не любил его. В самом деле, любовь
(по сх. т. 13) есть удовольствие, которое человек (по т. 28), насколько
возможно, стремится сохранить, а именно (по той же сх.) созерцая
любимый предмет как находящийся налицо и доставляя ему (по
т. 21), насколько возможно, удовольствие; и это стремление (по пред.
т.) будет тем больше, чем больше его любовь, так же как и
стремление, чтобы любимый им предмет с своей стороны и его
любил (см.т. 33). Но ненависть к любимому предмету препятствует
этим стремлениям (по сх. т. 13 и т. 23). Поэтому любящий (по
сх. т. 11) будет подвергаться неудовольствию также и по этой
причине, и тем больше, чем больше была его любовь, т.е. кроме того
неудовольствия, которое было
486
причиной ненависти, возникает еще новое, вследствие того что он
любил этот предмет; и следовательно, он будет созерцать любимый
предмет еще с большим аффектом неудовольствия, т.е. (по сх. т. 13)
будет питать к нему еще большую ненависть, чем если бы он никогда
не любил его, и тем большую, чем больше была его любовь; что и
требовалось доказать.
Теорема 39.
Если кто кого-либо ненавидит, тот будет стремиться
причинить предмету своей ненависти зло, если только не боится,
что из этого возникнет для него самого еще большее зло, и
наоборот, если кто кого любит, тот будет стремиться по тому
же закону сделать ему добро.
Доказательство. Ненавидеть кого-либо — значит (по сх. т. 13)
воображать кого-либо причиной своего неудовольствия; поэтому (по
т. 28) тот, кто кого-либо ненавидит, будет стремиться его удалить или
уничтожить. Но если он опасается, что из этого возникнет для него
еще большее неудовольствие, или (что то же) еще большее зло, и
думает, что он может избежать этого, не причиняя замышляемого им
зла тому, кого он ненавидит, то он будет стремиться воздержаться от
причинения этого зла (по той же т. 28); и это стремление (по т. 37)
будет больше, чем то, с каким он хотел причинить зло; поэтому такое
стремление одержит верх, как мы и хотели доказать. Доказательство
второй части теоремы идет точно таким же путем. Итак, если кто
кого-либо ненавидит и т.д.; что и требовалось доказать.
Схолия. Под добром я разумею здесь всякий род удовольствия и
затем все, что ведет к нему, в особенности же то, что утоляет тоску,
какова бы она ни была; под злом же я разумею всякий род
неудовольствия и в особенности то, что препятствует утолению
тоски. Выше (в сх. т. 9) было показано, что мы ничего не желаем
потому, что оно добро, но, наоборот, называем добром то, чего
желаем; и, следовательно, то, к чему чувствуем отвращение,
называем злом. Поэтому всякий сообразно с своим аффектом судит
или оценивает, что добро и что зло, что лучше и что хуже, что,
наконец, самое лучшее и что самое худшее. Так, скупой считает за
самое лучшее обилие денег,
487
а недостаток их — за самое худшее. Честолюбивый же ничего так не
желает, как славы, и, наоборот, ничего так не боится, как стыда.
Далее, завистливому нет ничего приятнее, как несчастье другого, и
ничего нет тягостнее чужого счастья. Точно так же всякий считает
какую-либо вещь хорошей или дурной, полезной или бесполезной
сообразно с своим аффектом. Впрочем, тот аффект, который
располагает человека таким образом, что он не хочет того, чего хочет,
или хочет того, чего не хочет, называется трусостью, которая
поэтому есть не что иное, как страх, поскольку он располагает
человека избегать предстоящего зла при помощи зла меньшего (см.
т. 28). Если же зло, которого он боится, есть стыд, тогда страх
называется стыдливостью. Наконец, если стремление избежать
будущего зла ограничивается боязнью какого-либо другого зла, так
что человек не знает, которое из них предпочесть, то страх
называется оцепенением, особенно когда оба зла, которых он боится,
принадлежат к числу весьма больших.
Теорема 40.
Если кто воображает, что его кто-либо ненавидит, и при этом
не думает, что сам подал ему какой-либо повод к ненависти, то он в
свою очередь будет его ненавидеть.
Доказательство. Если кто воображает, что кто-либо чувствует
ненависть, то на этом основании и сам будет чувствовать ненависть
(по т. 27), т.е. (по сх. т. 13) неудовольствие, сопровождаемое идеей
внешней причины. Но он (по предположению) не представляет себе
никакой другой причины этого неудовольствия, кроме того, кто его
ненавидит. Следовательно, воображая, что его кто-либо ненавидит,
он подвергнется неудовольствию, сопровождаемому идеей о том, кто
