студентам часто рекомендовали читать все из того или иного раздела. Соланж упомянула, что она может точно сказать, какие студенты останутся в Академии после окончания обучения, основываясь на том, что они делали в библиотеке.
— Большинство студентов, которые приезжают в академию, не ищут в библиотеке ничего, кроме учебников, — объяснила Соланж. — В Королевской академии заведение связей и дипломатия ставятся выше учебы.
Учиться можно было бы и в родном герцогстве, но только в Королевской академии существовала возможность встретится с детьми одного с вами возраста из других герцогств. Как результат, в приоритете была социализация, независимо от собственных интересов студентов. Но, похоже, так было не всегда. В прошлом студенты получали свои штаппе только на выпускном, что приводило к тому, что многие были намного более увлечены учебой, чем общением.
— И все же, подумать только, что так много людей способны прийти в библиотеку, несмотря на то, что не прошло и месяца с начала этого семестра, — задумчиво произнесла Соланж. — Среди студентов из Эренфеста, похоже, немало очень усердных учеников.
Поднявшись на второй этаж, Соланж направилась прямиком к нужной ей книжной полке. Свитки, хранившиеся на ней, были очень похожи на свертки ткани, которые можно увидеть в магазинах, особенно учитывая, что крошечные деревянные бирки, свисающие с них, были очень похожи на ценники. Однако вместо того, чтобы осведомлять о цене товара, эти бирки использовались для идентификации свитков.
Один за другим Соланж проверила метки всех свитков на одной полке. Затем она вытащила один свиток, который она быстро и ловко закрепила на столе для чтения. Свитки, естественно, нельзя было переписать или прочитать, пока они были свернуты, поэтому на стойке для их чтения были особые приспособления — зажимы, в которых закреплялись концы свитка.
— Все так легко читается и так понятно. Здесь даже есть рисунки, — заметила я.
Свиток, написанный профессором, охватывал не только демонических зверей, но и демонические растения, и в нем были иллюстрации, которые нельзя было считать “плохими” ни в каком смысле этого слова. Я захотела прочитать его сама, когда мои вассалы закончат с ним.
Развернутый свиток был довольно длинным, а стол был устроен таким образом, что Хартмут и Филина могли читать с обоих концов одновременно. Рыцари-подмастерья были теми, кто больше всех остальных нуждался в информации о фей зверях, поэтому именно один из таких рыцарей-подмастерьев начал готовить чернила и бумагу.
— Леонора, не могли бы ты скопировать для нас это изображение? У тебя гораздо лучшие навыки рисования, чем у меня, — сказал Корнелиус, пытаясь переложить на неё часть своей работы.
— Я не против этого. Ведь искусство рисунка это то, что тебе никак не дается, не так ли, Корнелиус? — ответила Леонора, пристально глядя на него.
— Это определенно не моя сильная сторона, — ответил Корнелиус, смущенно отводя взгляд. Улыбка Леоноры, в свою очередь, была такой теплой и нежной, что у меня в голове что-то щелкнуло.
Подождите… А может ли…? Неужели Леонора влюблена в Корнелиуса?
Как только я это поняла, все встало на свои места. Я вспомнила, как Леонора спрашивала о брачных перспективах Ангелики, и осознав, что это значит, стукнула кулаком по ладони.
А, понятно! Леонора не хочет быть похожей на мою приемную мать, она хочет быть первой женой Корнелиуса!
Я молча возрадовалась за Леонору, и принялась подбадривать её про себя. Может быть, это было немного странно так судить с моей стороны, но мужская часть рода, возглавляемого Бонифацием, слишком уж была подвержена влиянию с его стороны. Они больше полагались на силу тела, чем на мощь разума, поэтому я очень хотела, чтобы Леонора послужила этакой прививкой от излишней самоуверенности мужчин, основанной на крепости их тел, добавив им так сказать «мозгов». В любом случае, все нашли необходимые нам источники сведений, поэтому я вернулась на первый этаж, чтобы продолжить чтение рыцарских историй.
**
Когда наступил полдень, Филина ушла на практические занятия. Трауготт также занял место Леоноры в качестве моего охранника. Он и Корнелиус немного поспорили о том, кто будет заниматься перепиской, и Корнелиус в конечном итоге победил в этом споре. Я из любопытства украдкой взглянула на его рисунки, но они оказались совсем неплохими. Если предположить, что он ранее вслух признал свою неумелость в этой области, то тогда мои собственные навыки в рисовании были просто в катастрофическом состоянии.
— Леди Розмайн, я тоже хотела бы как-нибудь обстоятельно побеседовать с вами, — сказала Соланж, когда я выходила из библиотеки. Мне потребовалось не менее секунды, чтобы понять, о чем она говорит, так как мой ум был полностью сосредоточен на книгах, но затем меня осенило, в конце концов мы обсуждали это совсем недавно.
— Если вы не можете покинуть библиотеку, профессор Соланж, мы могли бы устроить чаепитие в вашем кабинете? Если хотите, я могу принести сладости и чай, чтобы вам не надо было беспокоится о них.
— Это было бы крайне любезно с вашей стороны, но действительно ли вы готовы пойти на такое..? — удивленно спросила Соланж. Проследив за её взглядом, я поняла, что этот вопрос был обращен скорее не ко мне, а к Рихарде, так как именно ей надо будет сделать необходимые приготовления.
Рихарда коротко кивнула.
— Это не представит для нас трудности. Миледи рассказала нам все в подробностях, и это просто её способ уменьшить количество забот для вас.
— Вы ведь очень заняты, управляя библиотекой в одиночку, не так ли? — спросила я. — Я размышляла о том, что могу сделать, чтобы сделать чаепитие более выполнимым для вас, и решила сама принести сладости и чай, как на пикник.
Рихарда была удивлена, когда я впервые предложила эту идею, поскольку, по-видимому, никто не приносил с собой сладости и чай, приходя к кому-то в гости. Тем не менее, когда я объяснила ей, что я придумала это, чтобы уменьшить бремя для Соланж, она все же поняла.
— Я знаю, как вы заняты, и мое намерение состоит только в том, чтобы уменьшить нагрузку, которую может на вас возложить проведение чаепития. Если, однако, мой подход слишком прямолинеен…
