– Ну, это, конечно, похвально, – заметил Валерьянов. – Только что ж вы так поздно спохватились?
– А что, уже поздно? – вдруг со страхом в голосе переспросила Наташа.
Валерьянов кивнул.
– Группы уже набраны, мест нет. Конечно, в исключительных случаях бывает… – тренер снова критически взглянул на Наташу.
Девочка-подросток в потертом великоватом свитере, с полушубком на коленях и нелепой ушанкой в руках рядом со странным дедушкой впечатления на Валерьянова не производила.
– Так она же все умеет, – вступился Тобуроков.
– Она умеет кататься на лыжах и стрелять из ружья, – поправил Валерьянов. – И то, я лично этого не видел. А для серьезных занятий спортом этого мало. Она же нигде не тренировалась раньше. Как я ее вот так, с улицы, могу взять, да еще и в середине года? Когда все группы полные? Совсем без опыта…
– Есть у меня опыт, – пробормотала Наташа.
– Это не тот опыт, понимаешь? У меня тут спортсмены, которые тренировались годами. Мы делаем из них будущих олимпийцев. Ты представляешь, какой для этого должен быть уровень? Это не с горки съехать и в банку попасть. Или в белку. Это серьезный спорт. Мы занимаемся с уже опытными спортсменами, которые знают, что они могут и что такое биатлон. Изнутри знают. А любителями, уж простите, мы себе не можем позволить заниматься. Мы не районная спортшкола, мы готовим олимпийский резерв.
Щеки у Наташи горели. Тобуроков из длинной тирады тренера вынес только одно – что Наташе будет сложно.
– Так что, не возьмете? – прямо переспросил он.
– Не могу, – покачал головой Валерьянов. – Для любителей у нас места нет.
Пришло время козыря из рукава. Тобуроков вытащил из-за пазухи бережно сложенное рекомендательное письмо Исинбаева, которое он для сохранности еще и завернул в целлофановый пакет.
– Хм, Александр Иванович? – пробормотал тренер, читая письмо. – Хм. Хорошо стреляет… Ну ему я верю, да… Он прекрасный стрелок, от Бога. Но… У нас биатлон, у нас лыжи… Давайте вот как поступим. Просьбу Исинбаева я не выполнить не могу, он меня сделал спортсменом, на ноги поставил… Приходите первого сентября, я вас стопроцентно приму. Вот у меня список, я вас туда впишу самой первой.
Он полез в стол, вытащил потрепанную тетрадку, открыл ее и указал на список фамилий – кандидаты на поступление в группу на следующий учебный год.
Наташа сидела, опустив голову, и чувствовала, как горят ее щеки. Какой позор! Все надежды рушились. Ее главная мечта – заниматься биатлоном – оказалась уничтоженной. Только потому, что ее не хотели тренировать.
Тобуроков, видя, что дела плохи, решил попробовать спасти ситуацию.
– А тех, кто опытный, взяли бы? – спросил он.
– В зависимости от конкретного случая, – пожал плечами Валерьянов.
– Так посмотрите, как моя девочка умеет! – предложил старик. – Она всех ваших опытных уделает на раз-два!
Валерьянов задумался. Эта парочка явно не собиралась уходить с пустыми руками. Тренер махнул рукой.
– Ладно, идите на стадион. Через час как раз восьмой класс придет – вот и посоревнуетесь. Я, правда, в чудеса не верю, но ради эксперимента можно попробовать. Чтобы Александр Иваныч потом не говорил, что я его забыл. Лыжи внизу возьмете, у бабы Зои. Посмотрим вашего ворошиловского стрелка.
Тобуроков неуклюже поблагодарил, а Наташа так и не сказала ни слова. Они развернулись и вышли из тренерской.
«Чего только не увидишь, – усмехнулся про себя Валерьянов. – Надеюсь, это их отпугнет. Ну, или если не уедут, поставлю против этой молчальницы своих чемпионок, и пусть уже отвяжутся, наконец. Да и девчонки разомнутся».
Наташа же внутренне ликовала. Ей дали шанс! Если она сможет показать себя как можно лучше, то будет учиться здесь! Станет чемпионкой!
– Спасибо, – коротко поблагодарила она Тобурокова.
– Уж ты не подведи, – отозвался он.
Тобуроков видел, насколько важно Наташе исполнить свою мечту, и как мог старался помочь ей.
Глава пятнадцатая
Через час Наташа с лыжами стояла у корпуса перед началом биатлонной трассы.
– А, вот и вы, – немного удивленно встретил их Валерьянов. – Ну, заходите, коли пришли. Раздевалка там, – указал он Наташе. – Сейчас пробежишь кружок вместе с моими ученицами. Без стрельбы, только лыжи, – добавил он.
Пока Наташа пошла готовиться, Валерьянов подозвал к себе двух лучших учениц.
– Ну что, орлицы. Тут новобранка пришла, хочет свое умение показать. Говорит, уделает вас как Тузик грелку. Охотница, внучка промысловика, в лесу выросла. А я думаю, надо проверить. А то вы обленились, бока наели. Может, кого-то и отчислить надо. Проверим?
Воспитанницы Валерьянова кивнули и переглянулись, зло улыбнувшись.
Наконец, Наташа с лыжами и палками под мышками вышла из раздевалки, и все трое пошли к старту.
– Что смеешься, Петухова? – крикнул ей вслед тренер. – Зазвездилась? Ну посмотрим, как эта медвежья ученица тебя сделает.
– Мы и не таких на лыжне ломали, – ответила красивая брюнетка с сильными, яркими чертами лица громко, так чтобы Наташа услышала.
Девочки болтали между собой, обсуждали погоду, предстоящую гонку, общих знакомых. До неулыбчивой новенькой им вроде бы не было дела – ну, взяли еще одну блатную (кто-то видел, как Тобуроков о чем-то просил их тренера), наверняка ненадолго, не выдержит, тем более что и на лыжах стоит как-то странно, не спортивно. Другое дело – звезда школы, да и всего города – Петухова. Нос задрала, в окружении подружек – как будто не на старте, а на пьедестале. «Ну ничего, вот после гонки посмотрим», – Наташа, державшаяся особняком, ощутила прилив злости к этой веселой, уверенной в себе девушке. В груди Наташи теснилось множество чувств: от зависти к ее модному лыжному костюму до обиды за взгляд тренера Валерьянова, когда он смотрел на нее и на Егора Ивановича.
Теперь из раздумий девочку вывел уже сухой, словно упавшая в чаще ветка, призыв «На старт!».
14
– Внимание… – Валерьянов поднял руку с секундомером.
Когда прозвучал «марш!», Наташе было уже не до обид – вместе с другими девочками она рванула вперед по искрящемуся на солнце снегу, не думая ни о чем, кроме скорости. Нужно было пробежать круг по трассе, около десяти километров. «Всего-то!» – подумала вначале Наташа, но ее уверенность в силах растаяла стремительно, как только обе соперницы сразу вырвались далеко вперед. Скорость, тем более на большие дистанции, никогда не была ее коньком, и теперь девушка убедилась в том, что напрасно она уделяла так мало внимания лыжам.
«Лучше бы мне дали, наконец, винтовку, – с отчаянием и злостью подумала Наташа. – Уж тут-то я бы их!..»
Финиш, как назло, приближался очень медленно. Но Наташа была не из тех, кто пасует перед трудностями и опускает руки. Хотя соперницы уже вырвались далеко вперед, о поражении было говорить еще рано: все-таки десять километров – дистанция серьезная. «Главное, не расслабляться и не сбавлять темп», – решила девушка, справедливо рассудив, что ее соперницы не смогут всю дистанцию бежать так же быстро, как на старте. Техника, конечно, у будущих олимпийских чемпионок, может быть, и не чета Наташиной, но вот спортивная форма у нее точно не хуже, а то и лучше. С самого детства только свежим лесным воздухом дышала, продукты все свои, деревенские, да и «тренировки» Тобуроков ей устраивал серьезные: бывало, полдня без привала проходили на лыжах в поисках дичи.
С такими мыслями она пробежала примерно километр – точки на горизонте не удалялись, но и больше не становились – держат темп воспитанницы Валерьянова. «Быстрее, быстрее, – мысленно подгоняла себя Наташа, – раз-два, раз-два». Ее щеки горели, изо рта при каждом выдохе вылетало целое облако пара, все ее тело – такое по-детски угловатое и ничем не примечательное в обычной жизни – на лыжне превращалось в идеально отлаженный механизм, каждая часть которого точно знает свое дело. Смотреть на нее было одно удовольствие: легкие, быстрые движения ног, ритмичные взмахи рук, чуть согнутое вперед туловище, а главное – глаза, кажущиеся неправдоподобно большими и яркими на маленьком, совсем детском лице. Тобуроков, бывало, на охоте и про зверя забывал – заглядывался на свою воспитанницу и улыбался себе в бороду.
Но сейчас Наташиных глаз охотник бы не узнал – какое-то новое, очень взрослое выражение появилось в них и передалось на весь облик лыжницы. И это не укрылось от зоркого глаза опытного тренера, когда Наташа, все еще отстающая от основной группы, промчалась мимо стоявшего с секундомером Валерьянова. «Неплохо-неплохо», – подумал он, переступая с ноги на ногу, а вслух сказал стоявшему рядом Тобурокову:
– Ну вот, сами видите – не тянет.
Старик ничего не ответил – только побелели костяшки пальцев, которыми он сжимал возле груди шапку-ушанку. И его злость, словно телепатически, передалась приемной дочери.
«Ну уж нет, не дождутся, – закусив губу, подумала Наташа, – какой угодно приду – но не последней».
