каре. Учится в школе, не очень хорошо. Как и следовало ожидать, с фотографией
принцессы ничего общего.
Он потянулся, потер глаза костяшками пальцев, закурил. Все это бесполезно. Девочки
живут на виду, носят те же имена. Только идиот стал бы прятать нечто ценное таким
образом. Ну, или очень умный человек. И куда делась вторая сестра? Но версию нужно
отработать, чтобы потом идти дальше со спокойным сердцем.
Гадать бессмысленно, если им поменяли внешность, то сделали это качественно. Хотя
пригласить посмотреть на них магистра оборота, конечно, надо. Еще остается анализ
крови или любого другого материала – волос, обрезков ногтей, кожи. Ни одно заклинание
смены личины не может поменять генетику. Достаточно каким-то образом взять у одной
из его знакомых материал, и сличить его с имеющимися данными по королевской семье.
Ежели таких нет – вся королевская усыпальница к твоим услугам. Но это, конечно, не
Борису нужно делать. Завтра обсужу это с Майло, а сейчас поздний ужин и спать.
Глава 5
Начало июля, Пески
Старый белолунный Нодери сидел на песке рядом с шатром, глядя на бесконечное
звездное небо. Народ его спал, и старик поспал бы
тоже, но старые его кости были другого мнения. Внучка дала ему травку пожевать,
успокоить кости, но травка помогала все меньше и меньше. Годы старого пастуха Нодери
подходили к концу, а жить вопреки всему хотелось все больше. Ум его оставался острым, память великолепной, опыт бесценным, а вот тело подводило его, слабея и дряхлея с
каждым днем. С тоской вечерами и бессонными ночами вспоминал он рассказы о былых
временах, временах величия народа пустыни. Когда жили и кипели города со шпилями до
небес и куполами в полнеба, когда в белых дворцах сидели волшебные цари пустыни и
правили народом мудро и строго. Когда из фонтанов и родников в городах били холодные
струи, колодцы были полны, а в погребах зарождался лед и снег. Когда дожди превращали
пустыню в цветущие пастбища, и от рыжих верблюдов и белых овец поля казались
покрытыми оранжевыми и белоснежными покрывалами.
Потом пришла война. Все чаще отлучались владыки из своих дворцов и все реже шли
дожди, все желтее и ниже росла трава. Молодых воинов Белого города собрали под свое
крыло опытные военачальники, и они двинулись на север, через непроходимые горные
пики, в страну красных владык, на помощь своему господину. Был среди них и далекий
предок пастуха, которому едва-едва исполнилось 18 лет. В Белом Городе оставлял он жену
и двоих детей, родителей, сестер с малолетними братьями, престарелых дедов и бабушек.
Он не знал, что многотысячные армии с десяти белых городов придут слишком поздно,
только для того, чтобы увидеть, как великие владыки их, как мошки, вязнут в прозрачном
камне, который постепенно темнел и стал тем, что впоследствии назовут Драконьим
Пиком.
Боль и ярость армии невозможно было описать словами. Солдаты рыдали, как дети,
раздирая себе лица ногтями, беспомощно наблюдая, как бьются в кристальной ловушке их
божественные господа, как тихо, один за другим, как опадающие листья, опускаются они
вниз и как вырастает вокруг них каменная стена горы.
Храбрые воины, преодолевшие изматывающий полугодовой переход, оставившие в
снежных пиках треть войска, недолго раздумывали. Они лавиной кинулись на помощь, но
были остановлены у прозрачной стены, окружившей проклятое государство их врагов.
Как рассказывали предку Нодери, когда драконы не вернулись, дворцы опустели, фонтаны
перестали бить, а подземные снежные хранилища растаяли. Дожди остановились, и песок
забрал тучные пастбища себе. За несколько недель и города занесло песком. Растерянные
и осиротевшие дети пустыни, чтобы спасти остатки стад и свои жизни, собрали пожитки и
ушли кочевать по оазисам. И было это ровно пятьсот лет назад, когда жил далекий
прапрапрадед Нодери и мышцы его были сильны и молоды, а глаза остры…
Вот сейчас глаза его далекого праправнука явно подводили – иначе чем объяснить
почудившуюся ему огромную крылатую тень, закрывшую на миг звезды? Он долго
вглядывался в темное небо, и в груди вспыхивала и гасла безумная надежда. Пока он,
наконец, не встал и не поковылял за шатер, на крутой бархан. Он с трудом, опираясь на
палку, превозмогая проклятую старческую слабость, преодолел такие нужные пятьдесят
шагов и замер, восстанавливая дыхание и откашливаясь. Впереди, далеко на юге,
колыхались и вспыхивали в небе сияющие призрачные занавески, великолепное северное
сияние.
Старик грузно опустился на песок и вознес небу короткую молитву. Затем поспешил
обратно в поселение. Надо было сообщить пустынному народу, что Царь Юга вернулся и
Белый Город снова жив.
Через три дня в пустой и чистый город сквозь барханы песков пришли кочевые дети
пустыни, пра-пра-…-правнуки тех, кто покинул когда-то опустевший Город. Они пришли, ведомые надеждой. Они не забыли ни своих обычаев, ни своих предков, ни того, кто
властвовал над ними. Поэтому первым делом они отправили в высящийся над городом
дворец сотню старейшин с богатыми подарками, красивейшими женщинами и лучшими
верблюдами, жеребцами и баранами. Был среди старейшин и белолунный Нодери. Его, как
первым возвестившего возвращение Царя, везли с особыми почестями, на крепком
палантине, взятом на плечи четырьмя молодыми парнями.
У ворот молчаливого бело-лазурного дворца с пятью радужными куполами они
остановились, спешились и все как один, встали на колени.
- О великий Валлерудиан, Владыка Песков и Дождей, - начал Нодери давно заученную
формулу своим старческим дребезжащим голосом. – Прими детей своих, окажи нам свою
милость, дай нам свое благословение.
Белые резные ворота молчали. Молчали фонтаны у ворот и в городе, и небо не
проливалось дождем. Молчали и молились стоявшие на коленях старики, прекрасные
женщины и суровые воины. Они были готовы молчать так, пока не свалятся замертво.
Владыке нужно было время услышать их молитвы, подумать и узнать их снова
Солнце давно спустилось за край мира, когда над склоненными людьми подул влажный
прохладный ветер. Скрипнули ворота, приглашая гостей зайти. Запели, забили живые
фонтаны ледяными струями подземной воды. А за городом, над сухими и безжизненными
пастбищами стали собираться темные дождевые тучи.
Вошедшие старики и сопровождавшие их молодые помощники, оставившие дары у ворот,
долго шли к тронному залу. Но господина своего они нашли на ступенях перед
внутренними покоями, во внутреннем дворе с колоннадой по стенам и проснувшимся
фонтаном посередине.
Прежде, как рассказывали, он был бел, красноволос и красив, теперь они увидели
совершенно лысого, безбрового, страшно исхудавшего и посеревшего нагого мужчину. На
руках и ногах его не было ногтей, кожа была покрыта струпьями, словно облезала. Глаза
его были закрыты, грудь ходила туда-сюда с хрипами. Губы были бескровны и сухи.
Нодери встал на колени и прикоснулся рукой к груди владыки, там, где редко и неровно
билось сердце. Владыка умирал. Видимо, оживление Белого Города забрало его последние
силы.
Старый пастух повернулся к молодым и прошептал, стараясь не потревожить
умирающего:
- Бегите ко входу и несите сюда баранов, не меньше десятка! А вы – жгите костры, прямо
здесь!
Никто не посмел ослушаться. Сопровождающие быстро натаскали штор из драгоценного
суссона и сундуков из кедра и сосны, порубили их и возожгли костры. Пламя занялось
быстро и наполнило и так раскаленный воздух жаром. Господина перенесли на
сооруженное ложе из шкур, укрыли. У притащенных баранов резали горло, набирали
горячей крови и поили, сначала по чайной ложке, потом чашками, а затем и ковшами,
попеременно кровью и ключевой водой из фонтана.
Нодери первый увидел, как черты лица Владыки стали разглаживаться, услышал, как
задышал спокойнее и ровнее царь его народа. И тут же приказал вести еще баранов, прямо
сюда, во внутренний двор, да поскорее. А приведя их – прятаться у стен и не двигаться.
Господин сейчас будет просыпаться.
Огонь костров быстро сожрал принесенную драгоценную пищу, и теперь угли тлели и
переливались вокруг неподвижно лежащего тела. Бараны испуганно мемекали, люди,
почти не дыша, прижались к стенам круглого двора за колоннадой. Были слышны только
молитвы стариков и крики животных, чувствующих необъяснимый ужас.
Тело на шкурах дернулось, выгнулось, забилось, разворачиваясь в лежащего на спине
белого дракона. С ужасающим ревом зверь бился во дворе, круша хвостом и крыльями
фонтан и колонны. Затих, с трудом перевернулся на бок, сфокусировал красный туманный
