в сторону от ожидающей его Чароморы и, не видя ничего вокруг себя, стал снова отдаляться от дома.
— Трумм! Куда ты идёшь, Труммчик! — закричала Чаромора.
Но капитан не услышал её. Как заведённый, уходил он всё дальше. Чаромора ошеломлённо глядела ему вслед. Она так растерялась, что даже не сообразила побежать за ним. А капитан уже исчез в лесу. Понадобилось немало времени, пока Чаромора пришла в себя и принялась поднимать упавшие поленья. И тут снова услышала шаги. И снова это был капитан Трумм. Обрадованная Чаромора бросила дрова на снег и побежала Трумму навстречу. Но опять повторилась та же история.
Неподалёку от дома капитан повернул под прямым углом и стал уходить обратно в лес.
Только теперь Чаромора поняла, что произошло.
— Несчастная моя головушка! — воскликнула она. — Это я тебя попутала! Ты же попал в заколдованный круг, мой бедный капитан!
И волшебница поспешно принялась выводить его из заколдованного круга. Но капитан, как заведённый, не мог уже остановиться. И только когда он по протоптанной тропе стал снова приближаться к дому Чароморы, его глаза прояснились настолько, что он узнал знакомые места и заметил перепуганную Чаромору.
— Эммелина, — горестно вздохнул он. — Всю ночь напролёт я стремился домой, и всё же мне пришлось обойти вокруг света, прежде чем я снова оказался у родного порога.
Неверным семенящим шагом капитан подошёл к Чароморе, чтобы помочь ей собрать дрова и отнести их в комнату. Но руки его окоченели и безвольно, как плети, свисали по бокам.
— Что с тобой? — удивилась Чаромора.
— Ты ведь не сердишься, милая Эммелина? — расстроился Трумм. — Мне кажется, я весь как ледышка и могу сломаться.
— Не беда! — счастливо вымолвила Чаромора. — Нужно радоваться, что в лесу тебе не отказали ноги и ты не остался там навсегда.
Чаромора заботливо помогла Трумму пройти в дом. В комнате она осторожно посадила его к холодному очагу, затем принесла дрова и развела в очаге огонь.
— Теперь слушай внимательно, что я буду тебе петь, — обратилась она к Трумму. — Но берегись, не усни! Если задремлешь и перестанешь следить за моей песней, всё может плохо кончиться.
И Чаромора запела.
Чаромора любила весёлые и озорные песни. Но та, что она пела теперь, была совсем иной. Это был очень древний напев. Вместо слов были странные звуки, похожие на птичьи трели. Капитан почувствовал, как песня пронзает его, словно иглами, обволакивая голову и тело, и будто отгораживает от всего мира. Страхи и кошмары, мучившие его ночью, во время блуждания по заколдованному кругу, покинули его. Трумма охватило какое-то странное и приятное чувство. Но вместе с этим приятным ощущением на капитана напала неодолимая дремота. Неимоверным усилием воли он старался не закрывать глаза. Всё, что было в комнате, поплыло перед глазами, то двоясь, то снова приобретая чёткие очертания. Исчезло куда-то сковывавшее его ледяное оцепенение, тело согрелось и обмякло. Капитан блаженно закрыл глаза и тут же во весь свой рост растянулся на полу.
— Ах ты ротозей! — разгневанно закричала Чаромора. — Разве не говорила я тебе — не усни! А теперь тебе придётся лежать в постели и принимать капли! Что и говорить, далеко не у каждого хватает силы воли дослушать до конца, чтобы можно было только песней освободить его от хвори.
Чаромора уложила Трумма в постель и дала ему выпить капли.
За стенами избушки завывала вьюга и мела позёмка. Постепенно запорошило снегом и кругосветную тропу вокруг дома Чароморы, которую протоптал капитан в ту злополучную ночь. Только местами ещё в лесу виднелась светлая полоса.
Капитан Трумм прохворал много дней.
Теперь они уже не играли в «Кругосветное путешествие». А когда капитан окреп и напомнил Чароморе о том, что пора бы ей приняться за книгу, она больше не стала увиливать. Чаромора сварила мерцающие золотистым и зелёным чернила, отыскала на полке среди иголок и ниток перо и достала стопку бумаги. Стол сразу приобрёл такой вид, будто на нём свинья всё рылом переворошила.
— Итак, — сказала Чаромора и положила перед собой первый чистый лист, — я начинаю писать книгу. Но вот что я скажу тебе, дорогой Трумм: она может принести больше вреда, чем пользы.
— Как же ты можешь так говорить? — обиделся Трумм. — Что может быть плохого от умной книги? Умные книги делают людей умнее, и хорошая книга приносит только пользу.
И капитан долго говорил о том, какая чудесная и беззаботная жизнь наступит для всех людей, когда мудрая книга Чароморы будет наконец написана. Он говорил с таким воодушевлением, что у него порозовели щёки и глаза засветились счастьем. Чаромора с нежностью глядела на капитана — какой он славный в своей чистой рубашке и как он красиво говорит!
— Отдыхай, отдыхай, — сказала она ласково, — и ни о чём не тревожься. Я сама обо всём позабочусь. А тебе нужно поправиться, чтобы страхи твоего блуждания по лесу не оставили в душе следа.
Чаромора обмакнула перо в чернила и написала:
Свою книгу она начала с описания того, какую пользу приносят пары́, образующиеся при заваривании целебных трав. Пар, снимающий головную боль. Пар от выпадения волос, при заболевании темени, лба или затылка, при болезнях глаз и век, ресниц и бровей, горла и языка; пар, исцеляющий зубную боль и всякие другие недуги. Чаромора писала, как нужно смешивать травы и что делать, чтобы они влияли порознь или вместе. Пар правильно заваренных трав, уверяла она, облегчает любой недуг. Одни пары́ необходимо глубоко вдыхать, вторыми пропариваться снаружи, третьими окуривать только одежду, или постельное бельё, или весь дом. С некоторыми пара́ми следует обходиться особенно осторожно, чтобы они не повредили чего-либо или не вызвали умопомрачения. Время от времени Чаромора бросала в котелок, стоящий на горячих углях рядом с Труммом, щепотку семян или лепестков. Из котелка поднимался душистый пар, он улучшал самочувствие Трумма. Откинувшись на заботливо взбитые подушки, Трумм всматривался в зыбкие тени и слушал тихое бормотание Чароморы. На сердце у него становилось легко и радостно. Он блаженствовал в тепле и чувствовал, как силы его восстанавливаются.
