Сейчас вдвоем нет, — хмуро откликнулся Матвей. — Нужно будет опираться на всех магов и на оставшиеся накопители. И солнце уже не над головами, у горизонта, придется делать тучу низко, гнуть к земле.
— Как долго продержитесь?
Раздалась серия взрывов, которая здесь ощущались, как глухая вибрация почвы.
— Пять минут. Максимум шесть, полковник.
— Четыреста ударов сердца, — перевела Катя змеептицам. — Хватит вам столько темноты?
— В приоритете уничтожить тех, кто копает, — уточнила полковник Латева, — всех невидши. За ними — больших существ, тха-охонгов.
— Намссс хватитссс убитьссс вссех опассссных, — шипели сомнарисы, — надоссс, надоссс ссспасти ведьмуссс и малысшейсссс!
— И нужно понимать, что созданием облака мы высосем весь резерв. У всех стихийников, — добавил Димка нехотя. — После мы все будем долгое время бесполезны.
Латева тяжело потерла шею ладонью.
— Деваться некуда, — повторила она. — Макроут, вы готовы поделиться своей кровью?
— Конечно, — ответил темный уверенно.
— Другойссс, другойсссс, — возбужденно зашипели сомнарисы из углов. — Еще ссссильнеессс! Другойсссс кровисссс! Хотя быссс каплюссс, каплюссс! Мы будемссс быссстреессс! Мыссс расссыпемссс всссех прахомссс!
— Да о ком вы говорите? — удивилась Катерина.
Димка с Матвеем переглянулись.
— Это же о… — неуверенно начал Макроут, но у него перехватило дыхание, и он замолчал.
— Да, — отозвалась Дорофея Ивановна. — И это проблема.
— Если сюда прорвутся, ему это навредит больше, — твердо сказал Стрелковский.
— Да, — повторила Латева. — Конечно, нужно согласовывать. Но некогда. Игорь Иванович, вызовите на минус первый уровень врача и медсестру из обслуживающей наших пациентов бригады. Пусть возьмут кровь, используя иглу капельницы. Будем надеяться, что не совершаем ошибку. Я беру ответственность за это решение на себя.
Катерине вручили большой шприц, полный еще теплой крови — и она смотрела, как сомнарисы слизывают с иглы каплю, другую. Ей самой хотелось лизнуть, потому что от крови фонило ровно так, как в ее сне про озеро родственной энергии, который привиделся тогда, когда она пыталась подпитаться от Саши и затем впервые вызвала духа смерти.
Сомнарисы от этих двух-трех капель наливались плотной, очень ощутимой тьмой, и в каюте стало так холодно, что Латева вывела детей. Маги ушли раньше — по максимуму восполнять резерв и объяснять задачу коллегам. С ними ушел и Стрелковский.
Последняя капля была слизана последней змеептицей, и духи зашипели, исчезая в тенях. Катерина секунду постояла в темноте и тишине, развернулась к двери, автоматически протирая пальцами кончик иглы. Ощутила влагу и сунула палец в рот.
В голове словно взорвалась тьма. Она открыла дверь — Дорофея Ивановна в объятьях темного шестиугольника склонялась к детям, что-то рассказывая им нежное, и дети смеялись колокольчиками.
— Они ушли на позиции? — спросила Латева. Голос ее слышался словно сильно издалека.
Катя сморгнула слезы. Закивала. Шагнула к Дорофее Ивановне и обняла ее.
— Некогда, Катерина, — строго отстранилась хозяйка хутора. — Идите, вас с девочками проводят к другим гражданским.
— Хорошо, — сказала Катя, сдерживая рыдания. — Хорошо. Дорофея Ивановна… — окликнула она, когда Латева была уже почти у лестницы. Та чуть затормозила, обернулась. — У моих детей никогда не было бабушки, — крикнула Катерина. — До того, как мы приехали сюда. Спасибо вам!
Возможно, хозяйка улыбнулась. Кате очень хотелось в это верить.
* * *
Люджина Дробжек с жадностью пила молоко, которое принес наверх Игорь.
От измотанности у нее разболелась голова, и она то и дело проверяла свой резерв — нельзя было допустить физиологического истощения, потому что оно прежде всего ударило бы по ребенку. Но ее уже вело, то и дело к горлу подкатывала тошнота. Верный признак того, что резерв на пределе, и поднажми чуть — опять иссушишь тело. И ладно бы только свое.
Вокруг творился ад. Было невыносимо жарко, а солнце клонилось к горизонту с издевательской медлительностью. То и дело раздавался треск, взрывы, и внутренний щит переливался фрагментарной решеткой. От дыма и гари, от вони муравьиной кислоты, от мокрой золы под ногами было сложно дышать.
Стрелковский, поднявшись из открытого люка бункера — он с несколькими бойцами выносил ящики с гранатами, — тревожно заглянул ей в глаза и на секунду прижал к себе.
— Закончится война, и увезу тебя в отпуск, — проговорил он. — Снова на Маль-Серену. К дельфинам. Или куда захочешь.
— Обещаешь? — закрыв глаза, пробормотала Люджина.
Она почувствовала, как он кивнул, как поцеловал ее в висок. Когда открыла глаза, он уже подменял бойца у одной из ближайших бойниц. Оглянулась — и наткнулась взглядом на Дорофею Ивановну.
— Если прорвут щит, уходишь вниз, к гражданским, — приказала полковник. — Поняла?
— Так точно, — не стала спорить Люджина.
Латева отвернулась.
— Бойцы, подкрепление уже совсем близко! — крикнула она зычно. — Обещают подойти в течение получаса!
Неизвестно, правда это была или нет, но эхо ее крика не успело еще затихнуть, а маленькое войско под щитом зашевелилось злее, активнее.
Небольшой магический отряд — все такие же измученные, как сама Люджина, — спешно восстанавливал крохи резерва. Дмитро и Матвею, как самым «раскачанным» сдавали все амулеты, боевые, личные, лечебные. Матушка Ксения принесла с десяток часовенных свечей. Алтарный камень использовать было нельзя — при нынешней усталости сильный поток просто выжег бы всех до того, как собрались бы тучи.
Все торопились — щит, несмотря на удвоенность накопителей, дрожал все сильнее и в любую минуту мог рухнуть. Но суетиться было нельзя — поэтому Дмитро и Матвей, вставшие в центре круга из магов спинами друг к другу, почти неспешно и синхронно подняли руки, повели ими в стороны — и закипело, начало покрываться белой дымкой, а затем и чернеть над ними небо, закручиваясь черной тяжелой тучей, такой низкой, что казалось, она сейчас коснется щита. Она растянулась на полнеба — но солнце все еще было ниже нее, и тогда оба молодых мага повернулись в ту сторону лицами и, обливаясь потом, что-то забормотали.
Люджине никогда не достичь было бы того уровня, который показывали эти двое, — но она чувствовала мощь, которая проходит сквозь кольцо магов-опорников, взявшихся за руки, почти видела, как тянутся к Ситникову и Поляне тонкие жгуты энергии от свеч и амулетов, — и наблюдала, как тяжелый, словно взбитое перьевое одеяло, край тучи, вдруг начал валом опускаться к далекому лесу, закрывая солнце и погружая землю во тьму.
От
