людей и невидши и остовы тха-охонгов. Пламя пошло бы и дальше — но дальше были дома и люди, и, не зная, сможет ли она справиться на расстоянии, Василина потянула его обратно, как жеребца, вставшего на дыбы. А затем, не давая иномирянам опомниться, очнуться от шока, присела на корточки и постучала ладонью по земле.
— Пора, — прошептала она. — Я знаю, что тебе тяжело не в своей стихии. Сделай это быстро.
Орали вокруг иномиряне — с ужасом, с ненавистью, со страхом, расстреливая в щит весь боекомплект, кто-то несся прочь от огня, кто-то летел к щиту. Разные люди, трусливые и смелые, но одинаково жадные до чужой земли.
Затряслась почва. Вокруг королевы на расстоянии нескольких километров друг от друга в полях начали протапливаться лавовые лунки в десятки метров шириной. А затем единовременно из них с ревом вырвались вверх огненные щупальца высотой в полнеба, восемь, десять, может, больше, и принялись бить по тха-охонгам, невидши и людям.
Василина могла бы сейчас отвернуться и не смотреть, чтобы уберечь себя от кошмаров. Но она смотрела — как корчатся, горят, кричат тысячи людей, которые пришли убивать и которых сейчас убивал тот, кого она напоила своей кровью.
Он сейчас смотрел ее глазами, как когда-то она смотрела глазами птицы-Ясницы, — убегали тха-охонги, а она бросала на них взгляд, и по ним молотило щупальце, растекались невидши — и их сметало с поверхности земли, как пылинки, рыдали, визжали, орали люди — и их она не щадила.
Потому что это было ее решение и ее ответственность.
Все было кончено за десятки минут. Остались только ее тяжелое дыхание, вонь горелой плоти и жженой земли. И напряженная тишина за спинами.
Кажется, кто-то из гвардейцев шептал молитвы.
Кажется, она первый раз ощутила страх от своих же людей.
Она почти почувствовала, как Мариан, который должен был видеть все на экранах Зеленого крыла, желает сейчас обнять ее и взять на себя эту тяжесть.
Огненное щупальце, потускневшее, почти прозрачное, легло перед ней, скрутившись воронкой, и она погладила его, прошептав «спасибо». Таяло чувство единения и мощи, силы словно вытекали из тела. Но помощнику нужна была подпитка, и Василина снова вскрыла себе вену, а потом долго струилась по ее запястью кровь, пока пламя щупальца снова не стало насыщенно-красным, а дрожь земли не прекратилась.
Щупальца пропали так же внезапно, как появились. Остывали вокруг лавовые лунки.
Королева пошатнулась и осела на землю, запрещая себе терять сознание, но не в силах держаться на ногах. Захлопотал рядом Зигфрид, протянул ей бутыльки с тоником, принялся обрабатывать рану.
Василина сидела на асфальте рядом с листолетами, слушала, как докладывают обстановку в центр и пила тоник.
Она потом обдумает все это, потом будет бороться с кошмарами и принимать себя такой, какой стала. Сейчас ей нужно было на помощь к Алине.
Ноги отказывались слушаться.
— Мне нужен костер, — приказала она, прикрывая глаза. — Разожгите костер. Чем больше, тем лучше.
— Магический подойдет, моя госпожа? — почему-то полушепотом уточнил Зигфрид под бормотание командира гвардейцев в телефон. Василина позвонила бы сама, но у нее не было сил даже поднять руку с телефоном.
— Не знаю, — вздохнула она. — Давайте попробуем.
Рядом раздались шаги.
— Капитан хочет сказать вам несколько слов, моя королева, — проговорил гвардеец и после кивка Василины и ее жеста приложил телефон ей к уху.
— Как ты? — услышала она голос мужа.
— Устала, — призналась она. — Есть новости из бункера?
— Последний сеанс связи — тринадцать минут назад. Идет бой. Внутренний щит еще держится. В течение получаса должно подойти подкрепление из второго укрепрайона.
— Хорошо, — прошептала Василина, пытаясь подняться. Не вышло.
— Ты совсем без сил?
— Найдутся, Мариан, — сказала она, прикрывая глаза. Ей хотелось сказать, что она в порядке, что надо послать боевые листолеты ее сопровождения на помощь к бункеру, но она знала, что муж ответит — ее безопасность превыше всего, нельзя убирать охрану, могут появиться раньяры, могут появиться еще отряды, а она сейчас слаба. И она не стала этого просить. А он не стал просить вернуться прямо сейчас.
— Я жду тебя, — сказал он вместо этого. — Будь осторожна, василек.
Магический костер не подошел — он грел, но не питал, — и бойцам пришлось лететь за выжженую линию, чтобы найти топливо. Солнце неуклонно опускалось к горизонту, когда наконец на черной от пепла, вздувшейся и полопавшейся дороге, в десяти шагах от королевы запылал огромный костер из тонких деревьев и кустарников, растущих меж полей.
Василина, тяжело опираясь на руку Зигфрида, встала. Сделала шаг, покачнулась, едва не упав. Тело казалось одновременно вялым, неповоротливым и тяжеленным, будто она только что взвалила на себя гору.
— Видимо, придется вам меня отнести, — проговорила она, снова оседая на землю.
— Мне? — не поверил Зигфрид, отступив на пару шагов. Лицо его из унылого первый раз стало растерянным.
— Вам, — подтвердила Василина слабо. — Или вы хотите, чтобы я туда ползла? Вы меня боитесь, что ли, Зигфрид?
— Не вас, — не стал отпираться маг. — А вот ваш супруг иногда пугает.
Василина понятливо улыбнулась.
— Но не исполнить ваш приказ я тоже не могу, — признал Кляйншвитцер, сделал движение руками, будто складывал их лодочкой, — и повел в сторону.
Василину прямо так, как она сидела, приподняло над землей и бережно опустило на ворох пылающего, гудящего от жара хвороста. Глаза лишь на мгновение заслезились от едкого дыма, королеву окутало пламенем — и тут же в тело полилась горячая, родственная сила.
Это было так хорошо, что Василина едва сдержала блаженный стон. Еще немного, еще несколько минут… Бойцы, окружив костер с оружием наперевес, стояли спинами, чтобы защитить и не смущать королеву.
Рядом хрустнуло, будто под тяжелой тушей, в щеку ее лизнуло покалывающим плотным огнем.
— Ну-у-у, вои-и-ительница, разлегла-а-а-ась, — раздалось знакомое фырканье, и большая голова ткнулась королеве в плечо. — А-а-а к мужу-у-у кто возвраща-а-аться будет?
— Откуда ты здесь? — спросила Василина, улыбаясь и глядя в небо. Силы возвращались невероятно быстро, сонливость отступала.
— Му-у-уж твой посла-а-ал, — с готовностью доложил Ясница. — Ска-а-а-азал, тебе так будет спо-о-окойнее!
— И он прав, — согласилась королева, обнимая гепарда за шею и садясь. Огнедух мурлыкал, и пламя костра вибрировало в такт. — Но тебе ведь нельзя в листолет.
