сколько всего сил у противника?
— Да. Я залез в их электронную ведомость. Во дворце сейчас двести восемьдесят четыре Лейб-Стражницы. Плюс сто тридцать наёмников Дубравиных. И сто или двести людей Жаросветовых, вот тут уже не берусь точно сказать. Этих в ведомость почему-то не вписали, но я знаю, что они там есть. Кроме того, во дворце порядка пятидесяти магов — секретарши, курьеры особых поручений и прочая обслуга Стального. Все в основном тоже из Дубравиных и Жаросветовых.
— И... Каков вывод?
— Парк уже под полным нашим контролем, госпожа. Если ваш муж так крут, как о нём говорят — мы возьмем дворец и всех там разломаем влёт. Если нет — то пятьдесят на пятьдесят.
— Как думаете, Лейб-Стражницы прекратят сопротивление, когда увидят настоящего Павла Павловича?
— Должны, — ответил Владислав, — В каждую из стражниц встроена чуйка на Императора. Это связано с обрядами, которые они проходят. Сейчас эта чуйка забита магией Павла Стального. Но когда появится настоящий Государь по крови — морок должен рассеяться. Простите мои неточные объяснения, принцесса, но я человек военный, а не Владимир Соловьев. Но думаю, что так.
— Славно. Я тоже надеюсь на это. Если Лейб-Стражницы начнут массово складывать оружие или переходить на нашу сторону — кровопролитие следует немедленно прекратить, генерал.
— Постараемся, — Владислав хищно ухмыльнулся, и эта его ухмылка принцессе совсем не понравилась.
— Вы уверены, что наша конспирация не нарушена?
— Абсолютно, госпожа. Я говорил с Конунгом Стражниц десять минут назад. Она как всегда хамила, но не больше обычного. И она дала разрешение на еще два вертолёта сегодня. Один из них уже приземлился на Павловском аэродроме. Это означает, что они там во дворце ни лешего не знают о том, что мы задумали.
— А как вы мотивировали вертолёт и все наши маневры...
— Как вы и приказали, принцесса, — Владислав затушил сигарету и отвесил Ладе поклон, — Заговор против Императора со стороны Алёны Оборотнич и её Охранки. Стальной все еще без сознания, так что всё решают его секретарша Дубравина и Конунг Стражниц Сноходовская. Обе предельно параноидальные бабы. А параноик всегда параноит не в ту сторону, как известно. Так что они на это купились. Убрать части Охранного Отделения из Павловска совсем мне, конечно, не позволили. Но они теперь в городе. А в парке и дворце Охранки больше нет — ни одного солдатика. Зато тут стоим мы, чтобы защитить Его Величество от заговора Алёны Оборотнич. Ваш план сработал безотказно. Как швейцарские часы, принцесса.
— Хорошо, — Ладу даже чуть бросило в жар, от волнения и удовольствия, — На последнем вертолете в семь прибудут Павел Павлович, мой муж Нагибин и еще одна стражница, верная настоящему Императору. Думаю, что уже можно вам сказать.
Владислав кивнул.
— А что вы ввезли на вертолете, который прилетел только что, генерал? Бронетехнику?
— Лучше, госпожа, намного лучше, — Владислав молодцевато поправил ремень, — Боевых роботов. С пилотами. Класса «Ладога». Самое мощное оружие Империи, если не считать солярис-бомб, конечно. Через десять минут они уже будут здесь, в парке.
— Я горжусь, что вы мой родич, генерал, — Лада одарила Владислава искренней улыбкой.
Принцесса за свою жизнь уже успела убедиться, как высоко мужчины ценят её улыбку.
Владислав козырнул в ответ:
— Всё ради клана, госпожа. Мы полностью готовы. Сегодня мы окончим мучения несчастной болезной скотинки, пробравшейся в наш дворец.
Раздался звук мотора, на парковой аллее показался черный автомобиль с правительственными номерами.
— Кто еще? — спросил Владислав.
— Это Пушкин, — успокоила его принцесса, — Мой муж Нагибин попросил его сопровождать меня в бою. Вроде даже сказал ему, что снимет с него голову, если со мной что-то случится. Вот только мне кажется, что случится что-то может скорее с самим Пушкиным...
Лада была не слишком высокого мнения о Пушкине и его боевых навыках.
Автомобиль остановился возле Храма, шофер в мундире Министерства путей сообщения открыл графу Пушкину дверь.
Пушкин, высокий и бледный, как смерть, кое-как вывалился из машины. На министре был роскошный алый мундир, поверх которого он нацепил легкий бронежилет.
Пушкин, морща лицо, поднялся на колоннаду, принцессу обдало запахом перегара.
— Вечер добрый. Я готов, — заявил Пушкин.
— Вижу, — вздохнула Лада, — А еще вижу, что ты с похмела.
— А бронежилет — бесчестие для АРИСТО, — хохотнул Владислав.
— Мда, я вчера и правда несколько перебрал. И я лучше побуду бесчестным, чем мертвым, — парировал Пушкин, целуя руку принцессе.
— Ты не только вчера перебрал, — заметила Лада, — Насколько мне известно, ты так и не посетил ни одного заседания Тайного Совета. А вместо этого пропадал в Павловских кабаках и борделях. А из бюджета твоего министерства исчезли три тысячи рублей.
— Эй! Я железную дорогу строю. В Персии...
— Пушкин, чтобы строить железную дорогу в Персии — недостаточно написать бумажонку об этом, а потом взять из бюджета три тысячи рублей и промотать их в борделях. Надо еще делать что-то кроме этого. Ну там созывать кланы инвестировать, нанимать рабочих, прокладывать рельсы, я не знаю... А то, что ты сделал, называется воровством. Я бы, честно, давно уже тебя арестовала, но мне Нагибин запретил. Кроме того, какую железную дорогу ты строишь на три тысячи рублей? Этого хватит километров на десять шпал.
— Миниатюрную железную дорогу, — Пушкин рыгнул, наслаждаясь своей безнаказанностью, — Для перевозки кур из одной персидской деревни в другую.
Владислав Багатур-Буланов от души расхохотался, а принцесса только мрачно покачала головой.
По её мнению Пушкин был очередным доказательством того, что нищие — не просто так нищие. И если им дать денег — они их тут же промотают, а если дать должность, то начнут воровать. Халява опасна, так Ладу учили с детства. Любое богатство должно быть заслуженным, иначе принесет только вред.
— А чуть не забыл... — вдруг спохватился Пушкин, — У нас же еще есть время?
— Есть, — принцесса глянула на свои платиновые швейцарские часы, — Мы ждем вертолёта с Нагибиным и Павлом Павловичем. Он прибудет ровно в семь. И еще пять минут потребуется, чтобы они добрались до дворца. Тогда выступаем. Что ты хотел?
— Да так... Тут одна загогулина нарисовалась...
Пушкин махнул рукой в сторону своего авто. Оттуда тут же вылезла охрана Пушкина — две негритянки в расшитой золотом униформе, и с такими пышными
