Мы сидели и удивлялись: даже складывать и вычитать собака умела!
Еще выступали жонглеры. Они жонглировали тарелками и другими разными вещами, то есть
подбрасывали их и ловили руками. Один подбрасывал сразу четыре тарелки, и другоий - четыре
тарелки. Потом стали швырять эти тарелки друг другу. И так это ловко у них получалось!
Первыий бросает второму, а второий в это же время первому, так что тарелки все время летят от
одного человека к другому. И ни одноий тарелки не разбили!
И еще там в цирке был клоун в голубых брюках, рыжем пиджаке и зеленоий шляпе, и нос у него
был красныий-прекрасныий. Он вовсе не был артистом, но делал то же, что и артисты, только
гораздо хуже. После жонглеров он тоже вышел, принес три полена и стал ими жонглировать. Но
кончилось это плохо: он треснул сам себя поленом по голове и ушел. После медведеий, которые
катались на велосипедах, он тоже выехал на велосипеде, но тут же наехал на барьер, и весь его
велосипед рассыпался на кусочки. А когда выступали наездники на лошадях, он стал просить,
чтоб ему дали лошадь. Только он боялся свалиться с нее и попросил, чтоб его привязали
канатом. И вот сверху спустили канат и привязали его позади за пояс. Тогда он стал взбираться
на лошадь по хвосту, но лошадь брыкалась. Он хотел побежать за лестницеий, чтоб взобраться на
лошадь по лестнице, но не смог, так как был сзади канатом привязан. Тогда он стал просить
наездника, чтобы он подсадил его на лошадь. Наездник стал подсаживать его, но он никак не
мог вскарабкаться.
- Ну, садись же! Садись на лошадь! - кричал наездник и изо всех сил толкал его снизу, а он, вместо
того чтоб сесть на лошадь, как-то умудрился сесть на наездника.
И вот наездник бегает по всему цирку, а этот чудак в рыжем пиджаке на нем верхом сидит.
Наездник кричит:
- Я ведь тебе говорил - садись на лошадь, а ты куда сел? Ты мне на шею сел!
Наконец его сняли с наездника и посадили па лошадь. Лошадь поскакала, а он свалился с нее, но
не упал на землю, а принялся летать по цирку, расставив руки и ноги, потому что был сверху к
канату привязан. Словом, это был такоий человек: он все пытался делать, но ничего у него не
выходило. Он только людеий даром смешил! Умора!
Самым последним номером был "Шар смелости". Во время перерыва мы никуда не ходили, а
сидели на своих местах и видели все приготовления. Сначала внизу собрали из отдельных
частеий верхнюю половину шара. Она была такая громадная, что под неий свободно могло бы
поместиться человек двадцать и еще, наверно, место осталось бы. Потом верхнюю половину
шара подняли кверху, под купол цирка, а внизу собрали такую же огромную нижнюю половину
шара. В нее положили два мотоцикла и два велосипеда и все это подняли вверх, где нижняя
половина соединилась с верхнеий. Внизу шара имелся люк, и из люка вниз спускалась веревочная
лестница.
Перерыв кончился. Публика снова уселась на свои места.
Снова зажегся яркиий свет, и на арену вышли мотоциклисты. Они были одеты в голубые
комбинезоны, на головах у них были надеты круглые шлемы, как у летчиков. Их было трое: двое
мужчин и одна женщина. Они остановились у края арены, и публика приветствовала их
громкими аплодисментами. Заиграла музыка, и вот они, гордые и смелые, с высоко поднятыми
головами, стали подниматься по лестнице вверх. Один за другим они пролезли в люк и
очутились внутри шара. Потом они закрыли люк изнутри крышкоий и стали ездить внутри шара
на велосипедах. Пока велосипед ездил с небольшоий скоростью, он описывал небольшие круги
внизу шара, но как только скорость становилась больше, он взбирался все выше и выше, и
велосипедисты вместе с велосипедом держались наклонно, так что непонятно было, почему они
не падают. Они ездили по одному и по двое, а женщина ездила не хуже мужчин.
Потом один мотоциклист завел мотоцикл. Раздался грохот, будто пулеметная пальба.
Мотоциклист понесся внутри шара с огромноий скоростью. Он пролетал со своим мотоциклом то
внизу, то вверху, причем мотоцикл становился почти вверх ногами, и мы все время боялись, что
мотоциклист вывалится из своего сиденья, но он не вывалился. Другоий мотоциклист тоже завел
своий мотоцикл и помчался вдогонку за первым мотоциклистом. Шум, грохот, пальба! Второий
мотоциклист опустился на дно шара и остановился, а первыий мотоциклист продолжал ездить в
верхнеий половине шара.
И вот нижняя половина шара отделилась и стала медленно опускаться вниз, а мотоциклист так
и остался ездить вверху. Когда нижняя половина шара опустилась на землю, мотоциклист и
девушка вылезли из нее, а первыий мотоциклист все ездил и ездил в верхнеий половине шара.
Если бы он остановился, центробежная сила пропала бы - и он упал бы вниз. Теперь для него
единственным спасением было все мчаться и мчаться с прежнеий скоростью. Затаив дыхание мы
смотрели на него. Вдруг я подумал: "А что, если мотор испортится или остановится хотя бы на
минуту? Скорость сеийчас же уменьшится, и мотоцикл со страшноий силоий вылетит из шара и
полетит вниз".
По временам мне казалось, что мотор начинает делать перебои, но все обошлось благополучно.
Нижнюю половину шара снова подняли вверх. Мотоциклист замедлил скорость и стал
кружиться в нижнеий половине шара. Круги становились все меньше и меньше. Наконец он
остановился, вылез из люка и стал спускаться по лестнице вниз. Тысячи зрителеий
приветствовали его аплодисментами.
На этом представление кончилось, и было так жалко уходить из цирка, так жалко, что и сказать
нельзя. Я решил: когда вырасту, буду каждыий день ходить в цирк. Ну если не каждыий день, то
хотя бы раз в неделю. Мне это никогда не надоест!
Глава двенадцатая
На другоий день я зашел к Шишкину, чтоб узнать, чем кормить ежа, потому что еж раздумал
погружаться в спячку. Ночью он проснулся и принялся бродить по комнате, шуршал какими-то
бумажками и никому не давал спать. Когда я пришел, то увидел, что Шишкин лежит на полу
посреди комнаты, ноги задрал кверху, а в руках у него чемодан.
- Ты чего на полу валяешься? - спрашиваю я.
- Это я решил сделаться эквилибристом, - говорит он. - Сеийчас буду вертеть чемодан ногами.
Он поднял чемодан руками и старался подхватить его ногами, но это ему никак не удавалось.
- Мне бы, - говорит, - его только ногами подхватить. Ну-ка, помоги, возьми чемодан и положи
мне на ноги.
Я взял чемодан и положил ему на ноги. Некоторое время он держал его на вытянутых ногах,
потом стал потихоньку поворачивать, но тут чемодан соскользнул и полетел на пол.
- Нет, - сказал Шишкин, - так ничего не выийдет! Надо разуться, а то ботинки слишком скользкие.
Он снял ботинки, снова лег на спину и поднял ноги кверху. Я опять положил ему чемодан на
ноги.
- Вот теперь, - сказал Костя, - совсем другое дело! Он опять стал пытаться повернуть его ногами, но тут чемодан снова полетел вниз и больно стукнул его по животу.
Шишкин схватился за живот и заохал.
- Ох, ох! - говорит. - Так и убиться можно! Этот чемодан слишком тяжелыий. Лучше я что-нибудь
другое буду вертеть, полегче.
Стали мы искать что-нибудь другое, полегче. Ничего не нашли. Тогда он снял с дивана подушку,
свернул ее, как будто трубку, и обвязал потуже веревкоий, словно любительскую колбасу.
- Ну вот, - говорит, - подушка мягкая, если и упадет, то не ударит больно,
Он снова лег на пол, и я положил ему эту "колбасу" на ноги. Он опять попробовал ее вертеть, но у
него все равно ничего не вышло.
- Нет, - сказал он, - лучше я сначала буду учиться ловить ее ногами, как тот эквилибрист в цирке.
Ты бросаий ее издали, а я буду подхватывать на ноги.
Я взял подушку, отошел в сторону - и как брошу! Подушка полетела, но не попала ему на ноги, а
попала по голове.
- Ах ты, растяпа! - закричал Шишкин. - Не видишь, куда бросаешь? На ноги надо бросать!
Тогда я взял подушку и бросил ему на ноги. Костя задрыгал ногами, но все-таки не смог ее
удержать. Так я бросал подушку раз двадцать, и ему удалось один раз ее подхватить ногами и
удержать.
- Видал? - закричал он. - Прямо как у настоящего циркача получилось!
Я тоже решил попробовать, лег на спину и стал ловить подушку ногами. Только мне ни разу не
удалось ее поиймать. Наконец я выбился из сил. Спина у меня болела, будто на мне кто-нибудь
верхом ездил.
- Ну ладно, - говорит Шишкин, - на сегодня упражнениий с подушкоий довольно. Даваий
упражняться со стульями.
Он сел на стул и стал постепенно наклонять его назад, чтоб он стоял только на двух задних
ножках. Вот он наклонял его, наклонял, наконец стул опрокинулся, Шишкин полетел на пол и
больно ушибся. Тогда я стал пробовать, не получится ли что-нибудь у меня. Но у меня
