подозрителен и жестоко расправляется с врагами. Думаю, что, уже въезжая в город, вы попали бы под подозрение, если выяснилось бы, что вы прибыли из луара.
— Но не попадём? — Кирилл посмотрел на барона.
— Нет, потому что вы проследуете мимо стражи в составе моей свиты. Однако если командор де Мариньи явится во дворец с сообщением, что прибыл из луара к королю, и не будет иметь при этом охранной грамоты альдора, то вместо короля он, скорее всего, увидит его палачей.
— Вы можете мне помочь в этом деле, ваша светлость? — прямо спросил его Хок.
Барон задумчиво посмотрел на него.
— Заступничество вашей госпожи значит много в моих глазах, однако вас я не знаю, и если вы направляетесь в Сен-Марко с дурными намерениями и имеете целью причинить вред королю Ричарду, ни защищать вас, ни помогать вам я не буду.
Хок кивнул.
— Спасибо за прямой ответ, ваша светлость. Я далёк от мысли просить вас о большем, чем вы сделали. Как я сказал, при дворе короля у нас есть друзья.
— Это особы, приближённые к королю?
— Насколько мне известно, они служат в его личной гвардии.
— Не думаю, что они помогут вам встретиться с королём. К тому же при неосторожном поведении они навлекут подозрение и на себя. Статус гвардейцев не так высок, как вы надеетесь. У короля есть личная охрана, телохранители. С гвардейцами он напрямую не общается. Если шпионы прознают об их связи с луаром, это будет приговором.
— Я всего лишь должен отдать один предмет, но непосредственно в руки королю.
— Лицо, которое обязало вас сделать это, дало вам какой-то знак или пароль, который служил бы пропуском к королю Ричарду?
— Мне сказано лишь, что я должен передать ему скромный дар в знак сердечной дружбы.
— Это похоже на пароль, — задумчиво произнёс барон. — По приезду в Сен-Марко мне придётся встретиться с королём. В конце аудиенции, если он даст мне такую возможность, я скажу ему о вас. Возможно, он согласится вас принять.
— Моя благодарность не имеет границ, ваша светлость.
— Пока не за что, — барон оценивающе взглянул на Хока. — Я чувствую в вас человека опытного и много повидавшего, сэр де Мариньи. Однако я ничего не слышал об ордене Пилигримов. Не могли бы вы просветить меня на этот счёт?
— Это не вполне орден, ваша светлость. Скорее всего, леди Дарья использовала это слово, чтоб пояснить саму сущность сложившихся между нами отношений. Речь идёт об экипажах двух звездолётов Земли, вынужденно задержавшихся на этой планете. Мы связаны не только уставом нашего флота, но и давней дружбой. Мы много пережили вместе, имеем схожие убеждения и руководствуемся одними и теми же принципами. Мы все офицеры космического флота, и для нас так же, как для членов рыцарского ордена, понятие чести, служение нашим идеалам и полная дружеская поддержка являются обязательными.
— Я понял вас, — кивнул барон. — А ваша покровительница?
— Она командир одного из звездолётов, очень опытный, заслуженный и всеми любимый командир. Её авторитет среди нас непререкаем, а учитывая, что командир второго звездолёта погиб, она вправе считать себя магистром нашего самопровозглашённого ордена.
Барон какое-то время обдумывал его слова.
— Поверьте, командор, я расспрашиваю вас не из пустого любопытства. Я хочу, чтоб вы поняли, что Сен-Марко короля Ричарда — место весьма опасное. При короле Армане королевский двор был полон жизни и веселья, но сейчас там царят алчность и подозрительность. Я с радостью оставался все эти годы в своём поместье, поскольку не являюсь вассалом Сен-Марко. У нас чисто деловые отношения. Но теперь, когда снова грядёт война, всем нам приходится выбирать сторону. Поэтому я возвращаюсь ко двору. У меня там тоже есть друзья, но мне всё равно придётся заново проверять их преданность. К тому же за прошедшие годы при дворе наверняка успели сложиться новые группировки, о которых мне ничего неизвестно. И опять же, так или иначе, я буду вынужден примкнуть к одной из них или создать свою. Как я понял, ваш орден, будем его и дальше так называть, не имеет пока политических интересов в Сен-Марко?
— Не могу отвечать за всех, ваша светлость. Наши товарищи прилетели сюда год назад, и я не знаю, какую роль они играют в игре, о которой вы говорите. Но я с известной долей уверенности могу предположить, что они всеми силами придерживаются нейтралитета. Нам запрещено участвовать в политических событиях других миров, и тем более в каких-либо действиях, направленных на чьё-либо уничтожение либо свержение существующего режима.
— То есть они не будут предавать кого-то на смерть и выполнять заказ на убийство?
— Совершенно верно.
— И предательство не в вашем стиле?
— За это я могу поручиться.
— Это очень уязвимая позиция, хоть она и внушает уважение. С другой стороны, стремление к нейтралитету выводит вас за рамки дворцовых интриг, что, скорее всего, устраивает все стороны. Я хочу предложить вам союз на взаимовыгодных условиях. Я буду оказывать вам помощь, если это не навлечёт опасность на меня и моих людей и союзников, и буду ждать от вас того же.
— О чём идёт речь?
— Пока не знаю. Всё будет зависеть от того, как будут развиваться события. Мне могут понадобиться надёжные люди, которые иногда будут выполнять мои поручения, если это, конечно, не войдёт в противоречие с вашими убеждениями. Вам и вашим товарищам не помешает негласное покровительство человека, имеющего влияние при дворе. В качестве проявления доброй воли я обещаю донести до короля сообщение о вашем прибытии. А вы всего лишь передадите вашим друзьям моё предложение.
Хок вопросительно взглянул на Кирилла.
— Я думаю, командор, что это предложение может быть им интересно, — заметил тот. — Учитывая, в каком положении мы все оказались, покровительство сильных мира сего будет для нас более чем полезно.
— Я постараюсь свести вас с их командиром, — наконец, решился Хок.
Барон удовлетворённо улыбнулся.
— Вот и отлично. А теперь давайте выпьем вина за нашу новую дружбу, только немного, чтоб не выпасть из седла.
Последующий путь в составе свиты барона Делвин-Элидира прошёл без каких-либо приключений, и вскоре, ещё до того, как начало смеркаться, они достигли Сен-Марко. Город стоял на небольшой возвышенности и был окружён двойной крепостной стеной, в которую были встроены мощные бастионы, выступающие своими угловатыми стенами на самый край глубокого рва, и высокие круглые смотровые башни, покрытые остроконечными синеватыми крышами. За зубчатыми стенами виднелись внутренние башни, шпили нескольких высоких зданий и несколько красноватых черепичных крыш, что говорило не о том, что в городе мало строений, а лишь о
