Домики выглядели небольшими, но причудливыми. Пора летних цветов давно прошла, и деревья уже сбросили листву. Подъездные дорожки, на которых мостились старенькие автомобили, были вымощены камнем. Некоторыми авто, казалось, уже давно никто не пользовался, настолько заброшенными они выглядели. Интересно, Кеннеди заметил всё это?
— Меня это не волнует. Даже если ты выросла в картонной коробке, Хоуп. Кроме того, детство в достатке все переоценивают. Мой отец всегда был на работе, а мама пропадала на благотворительных мероприятиях. Размер дома не имеет значения, когда в нем постоянно пусто.
Я предупредила Кеннеди о том, что папа устроит ему настоящий допрос. Служба научила отца настороженно относиться к людям, поэтому ему требуется больше времени, чтобы начать кому-то доверять. И теперь, когда его единственная дочь привела домой парня, думаю, он будет еще более настороженным. С Кеннеди он будет вежлив, но не одарит его той теплотой, которую припас для меня.
Я рассказала Кеннеди о Кэндис и ее дочерях, но умолчала о ее ненависти ко мне и предупредила, что любая напряженность между нами, вероятно, связана с тем, что она являлась моей мачехой или что я была очень близка со своим отцом. Я пока что не готова рассказать историю о том, как она годами мучила меня, да и никогда, наверное, не буду готова.
Мы подъехали к дому. Он выглядел по-старому, но у меня возникло такое чувство, что всё вокруг изменилось. Я тут больше не живу. Это первый раз, когда я буду гостьей в собственном доме. Я медленно вдохнула и выдохнула. Папа вышел через парадную дверь и остановился на просторном широком крыльце.
— Ты так и будешь продолжать сидеть и пялиться на дом? Или всё же позволишь мне обнять свою девочку? — произнес он, а потом, улыбнувшись, сделал глоток пива и направился в сторону машины.
В свои пятьдесят четыре года мой папа всё еще мог сойти за сорокалетнего. Его рост составлял шесть футов, плюс, мой родитель обладал довольно спортивным телосложением, которое старался постоянно поддерживать. В его волосах виднелись посеребренные возрастом волоски. На нем были надеты его обычные джинсы и простая футболка. И да, он был босой. Папа, как и я, обладал зелеными глазами и бледным цветом лица. Он вел себя так, словно по-прежнему был на службе. Его тихое поведение, так необходимое для его рода деятельности, играло ему на пользу, поскольку позволяло людям открыться перед ним, что в некоторых ситуациях было весьма кстати.
Я обняла его, а он поднял меня и покрутил. Это было наше приветствие с тех пор, как я научилась ходить. Я уже стала забывать, насколько это было приятно — я словно снова превратилась в маленькую девочку.
Кеннеди обошел вокруг автомобиля, и они с отцом обменялись рукопожатиями. А затем он поймал мою улыбку в тот момент, когда я уставилась на них двоих, и ухмыльнулся.
Мой кратковременный прилив счастья сошел на нет в тот момент, когда я вошла в дом, потому что Кэндис встретила меня убийственным взглядом. Она выглядела еще более гламурно, чем обычно: высокая, худая, с большими голубыми глазами, прямым носом и водопадом окрашенных светлых волос. Ее розовые губы были пухлыми, а таким высоким скулами как у нее позавидовали бы и модели. На губах Кэндис появилась сияющая улыбка, обнажающая идеально ровные зубы, когда она обратила свое внимание на Кеннеди.
— Вы, должно быть, друг Хоуп. Добро пожаловать в наш дом.
Кеннеди подал ей руку. Надеюсь, он не заметил, что меня она так тепло не поприветствовала.
Папа поинтересовался у Кеннеди, что он будет пить, и удивился, услышав ответ «Пиво». Мне он принес бокал белого вина, а Кэндис по ее просьбе воду. Отец с мачехой расспрашивали Кеннеди о полете, а я смотрела на то, как Кэндис разглядывает моего мужчину. Ее взгляд изучающее прошелся вверх-вниз. Я почувствовала отвращение, когда в ее глазах увидела интерес. Абсолютно не материнский интерес.
Через какое-то время мы все уселись в гостиной, и я пригубила уже второй бокал вина. Кеннеди выглядел расслабленным, сидя со мной на диване с закинутой на его спинку рукой. Присутствие этого мужчины и вино помогли мне расслабиться. До того момента, пока Кэндис не решила, что пришло время начать допрос.
— Итак, Кеннеди, как вы с Хоуп познакомились?
— Я был постояльцем в «Монэ», отеле, где работает Хоуп.
— Постояльцем? Разве вы не из Нью-Йорка?
— Я живу в Чикаго.
— Чикаго? Ох, должно быть, расстояние затрудняет отношения.
— Да, не лучшая ситуация, но мы, кажется, хорошо справляемся и летаем друг к другу в выходные.
Я почувствовала на себя взгляд отца. Я так и знала, что ему не понравится тот факт, что я то и дело летаю в Чикаго.
— Пап, Кеннеди встречает меня в аэропорту Чикаго, а в Нью-Йорке меня довозит Чарльз, его водитель.
Я обращалась непосредственно к родителю даже несмотря на то, что он так ничего и не спросил. Просто по его лицу можно было понять, как он взволнован. Приложив все усилия, папа улыбнулся и кивнул.
— Ну… для вас будет очень дорого постоянно летать друг к другу. — Видимо, Кэндис не собиралась сдаваться, пока не найдет какой-нибудь негатив.
— Кэндис… пожалуйста. — Я почувствовала, как краска прилила к моему лицу.
— Что? Я просто беспокоюсь о тебе.
Да уж конечно. Когда это ты заботилась о ком-то, кроме себя любимой?
— Всё нормально, Хоуп. Я понимаю, почему она волнуется. Но деньги – не проблема. У меня успешный бизнес и трастовый фонд, который сможет обеспечить даже моих внуков.
Настала очередь Кэндис краснеть. Вот только она не смутилась, а просто-напросто разозлилась. Я точно знаю, о чем она думала. Почему этот великолепный мужчина связался со мной?
Я повернулась к Кеннеди и сказала:
— Ты не обязан ничего объяснять. Уверена, папа итак уже знает о твоем материальном положении больше меня.
Кеннеди взглянул на моемо отца и встретил его пристальный взгляд. Казалось, между ними происходит молчаливый разговор. Этот мужской язык никогда не преподавали женщинам. Но я могу сказать, что Кеннеди нормально воспринял то, что молча передал ему отец.
******
Утро Дня Благодарения началось с готовки и уборки. Когда мы с Кэндис трудились на кухне, я заработала всего лишь парочку ехидных комментариев в свой адрес. Папа с Кеннеди смотрели футбол, когда Эшли и Аманда явили себя свету. Я была занята фаршировкой индейки, когда Кэндис побежала к дверям, чтобы поприветствовать дочерей. Я видела, насколько взволнованной она была при мысли, что ее девочки, которые были аспирантками, останутся дома на все выходные.
Пару минут спустя на кухне в сопровождении Кэндис появилась Эшли, которая уже, должно быть, поздоровалась с отцом и Кеннеди.
— О. Мой. Бог. Мам, почему ты не сказала, что к нам на праздники приглашен такой великолепный мужчина?
— Ты говоришь о парне, с которым папа смотрит игру? — А это забавно.
— Эмм... Да. Ты видела его?
— Я вижу его постоянно, Эшли. Он мой парень, — самодовольно улыбнулась я. Никогда вслух я не называла Кеннеди своим парнем, но мне понравилось, как это звучит. У Эшли отвисла челюсть. Я перевела взгляд на Кэндис, которая выглядела так, словно у нее сейчас повалит пар из ушей. — Закрой ротик, Эшли, не то муха залетит. — Улыбнувшись, я открыла две бутылки пива и понесла их своим мужчинам.
******
За ужином я поймала Эшли и Аманду за тем, как они пускали слюни и отнюдь не на двадцати двух фунтовую индейку. Сначала меня волновало то, как открыто они флиртовали с моим парнем на моих глазах, но отсутствие у Кеннеди интереса к привлекательным близняшкам утихомирило мой пыл. Я заметила, что всякий раз, стоило им непочтительно выразиться в мой адрес, он совершал какой-нибудь милый жест, выражающий его привязанность ко мне: гладил по спине, проводил пальцами по щеке, улыбался только для меня. Я не знала, делает ли он это нарочно, но чувствовала, что больше я не одна против сестричек. Кеннеди стал моей опорой. Впервые в жизни я чувствовала, что не одинока в своем противостоянии названным родственникам. И это, скажу я вам, приятное чувство.
За десертом я заметила, что Кэндис разговаривает немного нечленораздельно. Я, конечно, не считала, но, думаю, за одним только ужином она выпила примерно три бокала вина. И, судя по ее взгляду, алкоголь подогревал новый огонь ярости.
— Итак, Кеннеди, Вы хотите детей?
Я чуть не подавилась вином от ее вопроса.
— Кэндис, я думала, мы покончили с допросом Кеннеди.
— Всё нормально, Хоуп. Да, когда-нибудь я хотел бы иметь детей. — В голосе мужчины не было ни капли страха.
— А разве это не будет затруднительно со всеми вашими перелетами туда-сюда?
На мгновение Кеннеди задумался.
— Прошлые десять лет я провел за работой. Скорее всего, потому что дома меня никто не ждал. Когда требовалось, я ездил по делам. Но теперь у меня есть отличная команда, есть люди, которых я могу отправить в разъезды, если не будет требоваться моего личного присутствия. Я уже начал передавать дела, поэтому зачастую смогу оставаться дома с Хоуп.
