Он замолкает и делает глоток вина.
— А потом в один прекрасный день, ни с того, ни с сего Дома как будто подменили, он стал другим, мама стала хотя бы от этого немного счастливее. Все изменилось к лучшему, когда Джейку исполнилось девятнадцать. Он ответил ударом на удар и взял верх над всей организацией. Как только он пришел к власти, все упорядочил, отошел от незаконного бизнеса и сосредоточил свое внимание на подпольных игорных домах и стриптиз-клубах. Он стал зарабатывать много денег, я имею в виду, действительно много денег, — он замолкает и улыбается, открытой, великолепной, сердечной улыбкой. — Именно тогда он привлек меня и Дома.
— Значит, ты тоже стал заниматься стриптиз-клубами и подпольными игорными домами?
— Не подпольными игорными домами. Даже Джейк такого больше не делает. Наша семья в основном вкладывает средства в недвижимость и в индустрию развлечений: рестораны, клубы для джентльменов и обычные клубы.
— Хммм ... так ты должно быть знаком со многими красивыми девушками.
— Да, знаком, — говорит он с нахальной ухмылкой. — Но когда ты владеешь кондитерской, на самом деле, не ешь все сладости, которые находятся в твоем распоряжении.
— Это напоминает мне одну шутку, — легко говорю я, потом только осознаю, что ляпнула.
— И какую же?
— Жена решает сделать мужу подарок на день рождения и ведет его в стрип-клуб. В клубе швейцар, встретив их, говорит: «Эй, Джим. Как ты?» Жена смотрит на Джима и спрашивает: «Откуда он тебя знает?» «Я играю с ним в футбол», — отвечает он. Затем бармен спрашивает: «Как обычно, Джим?» Джим обращается к своей жене: «Прежде чем ты спросишь, дорогая, он в моей команде по дартсу». Потом к ним подходит стриптизерша и сексуально поглаживая себя говорит: «Привет, Джим. Ты опять хочешь что-то особенное?» В порыве ярости жена выбегает из клуба, волоча Джима за собой, запрыгивает в стоявшее такси. Таксист говорит: «Что с тобой, Джимми? В этот раз ты подобрал какую-то уродину». Жена сделала Джиму очень красивые похороны.
Шейн запрокидывает голову и смеется, и я тоже хихикаю, когда смех утихнет, он насмешливо смотрит на меня.
— Тебе не нужно предоставлять мне красивые похороны, Сноу.
— Не беспокойся, я ничего не имею против тебя, но в тот момент, когда я увидела тебя впервые, я поняла, что ты плейбой.
Он устремляет свой взгляд.
— Я не собираюсь притворяться, что святой. Я мужчина и у меня есть потребности, и конечно, всегда найдутся женщины, готовые их удовлетворить, но я хочу тебя.
— Так вот кем я являюсь. Частью гарема женщин, которые всегда готовы удовлетворить твои потребности.
Он смотрит на меня с любопытством.
— Ты не думаешь, что нам может быть хорошо вместе?
— Я не думаю об этом, — лгу я.
— Я думаю, нам было бы судьбоносно хорошо вместе, — говорит он тихо.
Мое сердце бухает в груди.
— Знаешь, ты тоже хочешь меня.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он поднимает руку.
— Не стоит стыдиться зова своего тела, Сноу. Когда тебе будет девяносто, ты подумаешь, что, черт побери, жаль, что я не переспала с Шейном. Ты будешь сожалеть о каждой возможности, которую упустила.
— Об упущенной возможности секса с тобой, не так ли? — подтруниваю я.
— Не критикуй, пока не попробуешь, дорогая.
— Потому что ты красивый…
— Ага. Сначала я был сексуальным, теперь красивым... — говорит он с игривым блеском в глазах.
— И явный плейбой, конечно, — говорю я.
— Конечно. Разве другой может быть? — растягивая слова спрашивает он.
Прежде чем я собираюсь ответить, мадам Шаумбонд появляется в дверях, с официальным видом.
— Etait-il bon? — спрашивает она, и ее голос разносится эхом по огромной столовой.
Шейн поворачивается ко мне.
— Мадам хотела бы узнать, наслаждаешься ли ты едой.
— Все было невероятно вкусно, — искренне отвечаю я.
Он поворачивается к ней и переводит.
И я замечаю еле заметную улыбку удовлетворения у нее на лице, я ловлю себя на мысли, что Шейн оказался прав. Она питает к нему нежность. Она подавала ему порции намного больше, с какой-то щепетильностью услужливала, не упуская деталей и расставляя еду.
— Bon, — с достоинством кивая отвечает она, удаляясь, ее черная одежда скрывается в темноте, которая заполняет теперь Сомюр.
Шейн поднимает бокал и поворачивается ко мне, его глаза поблескивают.
— Итак, ты готова отправиться в лес с большим, плохим волком, Сноу?
— Ты трактуешь сказки по-своему, но да, я готова.
15.
Сноу
Воздух благоухает и наполнен запахом цветов. Мы отправляемся в неприветливый темный лес, освещая свой путь электрическими фонариками. Лес кажется таким могучим под сенью листьев.
— Сегодня вечером будет дождь, — говорит Шейн.
— Откуда ты знаешь?
Он поднимает на меня глаза.
— Погода меняется.
— Ааа, — смущенно говорю я, поскольку мы попали в волшебное место, вдали от цивилизации. Кроме того, оказывается есть люди, которые могут предсказать дождь, вернее «почувствовать» его в воздухе, наблюдая за поведением животных, а может за небом.
Мы выбираем совершенно узкую дорожку, по которой можно идти только одному человеку. Я следую за широкой спиной Шейна, пока не попадаю на поляну с бревенчатой хижиной-привидением. Именно такую я себе и представляла, когда думала о ведьме, которая нашла в лесу Гензеля и Гретель.
Шейн открывает деревянную дверь, и мы заходим на порог прямоугольного помещения примерно около четырнадцати футов с хвостиком, с деревянным полом. Пока Шейн передвигается, доски поскрипывают. На противоположной стене стоит большой почерневший каменный камин, в котором горит огонь, но внизу лежит слишком много обугленных бревен и много пепла.
— В чем тут дело? — спрашиваю я, светя фонарем в сторону огромного черного котла, который висит сбоку от камина.
Он ухмыляется.
— Аутентичность. Не бывает хижины ведьмы без котла.
— Да, — говорю я с улыбкой и провожу фонарем по всей комнате. Здесь присутствует односпальная кровать с сине-желтым покрывалом на одном конце, и небольшой деревянный стол с четырьмя стульями, который стоит в центре комнаты. А также деревянные полки, заполненные всякой всячиной — вещами, топор, сети, ножи, жестяные коробки, миски, потрепанные книги, ступки с пестиком, деревянные шипы и мешками из мешковины. Мне кажется, что они принадлежат какому-то охотнику.
Шейн открывает коробку со свечами и зажигает. Здесь имеются окна, но ставни закрыты. Над камином висят сушатся грибы. Я чувствую запах земли и горящего дерева. В одном углу висят пучки с травами, свисающими с потолка. Перед камином стоит большое кресло, на котором лежит старая подушка.
— Господин Шевалье пользуется этим домиком в пору сбора трюфелей, — поясняет он с улыбкой. — Мне кажется, что таким образом, он отдыхает от Мадам.
Я тихо посмеиваюсь.
Он берет коричневую бутылку с полки и протягивает мне.
— Средство от комаров, изготовлено из трав.
Я втираю его в руки и ноги, и чувствую приятный запах лаванды, разнесшийся в воздухе.
Он захватывает покрывало и поднимает корзину, и мы снова трогаемся в путь. Мы доходим до другой поляны, покрытой совершенно плоским зеленым пластиковым покрытием. Шейн бросает покрывало на круглую ровную поверхность в виде возвышения с круглым матрасом и множеством подушек.
— Давай. Присоединяйся, — призывает он.
Я сажусь на матрас, а потом ложусь. Небо усеяно звездами. Он выключает фонарики и ложится рядом со мной. Я слышу звуки леса, шорохи животных и насекомых, и его дыхание рядом с собой. Все мое тело трепещет от повышенной настороженности. Он поворачивает голову в мою сторону. Его глаза поблескивают в темноте. Я внезапно выдыхаю.
Мы собираемся заняться сексом в лесу?
И вдруг крошечный свет появляется рядом с моей головой. Пораженная я ахаю и начинаю вертеть кругом головой. Это светлячок. Маленькая вспышка и опять темнота. И вдруг опять что-то мигает. Волшебно.
— Смотри, Шейн, — шепчут я в изумлении.
— Смотри, напарница. Этот светится, а вон и в другом месте светлячок, — говорит он.
Я радостно смеюсь, очарованная светом на своей ладони.
Он срывается с места.
— О, — разочаровано говорю я, но понимаю, что вижу уже танцующих других. Они светятся и мерцают на деревьях, в воздухе, освещая весь лес, как новогоднюю елку, и их света вполне достаточно, я могу четко разглядеть черты лица Шейна. Между высоких трав и одуванчиков сотни огоньков мерцают, как будто все звезды с неба упали на землю.
— Это самое красивое, что я видела. Я никогда этого не забуду, — шепчу я дрожащим от волнения голосом. — Спасибо тебе, что привез меня сюда.
— Шоу еще не закончилось, дорогая. У меня имеется еще немного сверкания, моего собственного, — говорит он лениво.
Слова умирают у меня в горле, когда я вижу его лицо, нависшее в темноте надо мной, и его теплые мягкие губы целуют меня.
