Однажды на второй неделе репетиций Хьюберт опоздал на целый час, вяло отработал первый акт, а затем объявил миссис Халлибартон о том, что ему пора домой.
– А что случилось? – спросил Бэзил.
– У меня дела.
– Что, очень важные?
– А тебе какое дело?
– Да такое! – запальчиво ответил Бэзил, но тут вмешалась мисс Халлибартон:
– Не нужно ссориться, ребята! Хьюберт, Бэзил ведь просто хотел сказать, что если это не слишком важное дело, то… Мы ведь все здесь жертвуем своим свободным временем ради того, чтобы у нас получилась успешная постановка!
Это замечание явно не вызвало у Хьюберта ничего, кроме скуки.
– Мне нужно съездить в центр и забрать отца.
Он бросил холодный взгляд на Бэзила, словно желая ему сказать – ну, попробуй скажи, что это ерунда!
– А почему же ты тогда опоздал на целый час? – спросил Бэзил.
– Потому что мне нужно было помочь маме.
Вокруг собралась уже целая группа, и он окинул окружающих взглядом победителя. Ведь причина была уважительная – и лишь Бэзил заметил, что это было вранье.
– Чепуха! – сказал он.
– Может, для тебя и так… Генеральчик!
Бэзил шагнул к нему, его глаза сверкнули.
– Что ты сейчас сказал?
– Я сказал «генеральчик». Разве не так тебя прозвали в школе?
Это было правдой. Кличка преследовала его и дома. И даже когда он прямо-таки побелел от ярости, на него тут же навалилось полнейшее бессилие от понимания того, что прошлое – оно всегда рядом, никуда от него не деться. На миг ему показалось, что вокруг – смеющиеся над ним его школьные недруги. Хьюберт засмеялся.
– Уходи! – натянутым голосом произнес Бэзил. – Ну, давай! Уходи!
Хьюберт опять засмеялся, но Бэзил внезапно к нему шагнул, и Хьюберт тут же сделал шаг назад:
– Да не очень-то и хотелось участвовать в твоей пьесе! Очень надо!
– Тогда уходи и не возвращайся!
– Успокойся, Бэзил! – безмолвно нависла над ними мисс Халлибартон; Хьюберт вновь засмеялся и стал искать взглядом свою кепку.
– Я в твоем дурацком погорелом театре участвовать точно не буду! – ответил он и медленно, с веселым видом, развернулся и, не торопясь, ушел.
В тот день реплики Хьюберта читал Рипли Бакнер, но казалось, что над репетиционным залом нависла туча. Игре мисс Биби не хватало привычной силы, все остальные актеры периодически собирались в группы и перешептывались, мгновенно умолкая с приближением Бэзила. После репетиции мисс Халлибартон, Рипли и Бэзил собрались на совещание. Поскольку Бэзил наотрез отказался играть главную роль, было решено пригласить некоего Мэйола Де-Бека, с которым Рипли был немного знаком и который уже прославился своей игрой в драмкружке городской старшей школы.
Следующий день ознаменовался новым беспощадным ударом. Эвелин, покраснев и смутившись, сказала Бэзилу и мисс Халлибартон о том, что у семьи изменились планы и они уезжают на восток страны на следующей неделе, так что у нее никак не получится сыграть премьеру. Бэзил все понял. Она была с ними до сих пор лишь из-за Хьюберта.
– До свидания, – печально сказал он.
Ей стало стыдно, когда она увидела его неприкрытое отчаяние, и она попыталась оправдаться:
– Но я, в самом деле, ничего не могу поделать! Бэзил, мне очень жаль!
– А если я за тобой присмотрю, ты не сможешь остаться дома еще на неделю? А потом поедешь к семье, – предложила ничего не подозревавшая мисс Халлибартон.
– Нет, не получится. Отец хочет, чтобы мы ехали вместе. Если бы не он, я бы осталась!
– Ладно, – сказал Бэзил. – До свидания.
– Бэзил, ты ведь не обиделся, правда? – Ею овладел порыв раскаяния. – Я буду помогать вам всем, чем только смогу! Я буду репетировать еще неделю, пока вы не найдете кого-нибудь мне на замену; я помогу всем, чем только можно. Но, к сожалению, отец сказал, что ехать мы должны вместе.
В тот вечер после репетиции Рипли тщетно взывал к боевому духу Бэзила, предлагая ему разные решения, которые Бэзил с презрением отвергал. Маргарет Торренс? Конни Дэйвис? Да они едва справляются с теми ролями, которые у них уже есть! Бэзилу казалось, что постановка попросту разваливается на глазах.
Когда он пришел домой, было еще совсем не поздно. Упав духом, он сидел у окна своей спальни, глядя, как сын Барнфильдов одиноко играет сам с собой в соседнем дворе.
Мама Бэзила пришла домой в пять и сразу почувствовала, как он подавлен.
– У Тедди Барнфильда свинка, – сказала она, пытаясь его растормошить. – Вот он и играет там один…
– Да? – равнодушно ответил он.
– Это не опасно, но болезнь очень заразная. Ты уже переболел, когда тебе было семь лет.
– Гм…
Она помолчала.
– Ты беспокоишься из-за своей пьесы? У вас там что-то случилось?
– Нет, мама. Я просто хочу побыть один.
Через некоторое время он встал и пошел на улицу, чтобы выпить солодового молока в кафе за углом. У него в голове бродила шальная мысль – а что, если взять и зайти к мистеру Биби и попросить его отложить отъезд на неделю? Эх, если бы только знать наверняка, что именно отъезд и есть единственная причина отказа Эвелин…
Его мысли нарушил шагавший навстречу по улице девятилетний брат Эвелин.
– Привет, Хем! Слышал, вы собрались уезжать?
Хем утвердительно кивнул:
– На следующей неделе. Поедем на море.
Бэзил задумчиво на него посмотрел, словно младший брат Эвелин в силу своей к ней близости владел неким секретом, с помощью которого можно было заставить ее передумать.
– А куда ты собрался? – спросил Бэзил.
– Иду играть с Тедди Барнфильдом.
– Что? – воскликнул Бэзил. – Да разве ты не знаешь… – И тут же умолк. Ему в голову пришла абсолютно безумная и преступная мысль; в голове вновь прозвучали слова матери:
«Это не опасно, но болезнь очень заразная». Если юный Хем Биби подхватит свинку, то Эвелин никуда не поедет.
Решение он принял быстро и хладнокровно.
– Тедди играет во дворе за домом, – сказал он. – Если хочешь пройти к нему побыстрее, не ходи через дом – можно пройти чуть дальше по улице, а затем свернуть на аллею.
– Ладно… Спасибо! – доверчиво сказал Хем.
Почти минуту Бэзил простоял, глядя ему вслед, пока мальчишка не свернул за угол на аллею; Бэзил знал, что в жизни еще не совершал поступка хуже.
III
Неделю спустя миссис Ли приказала подать ужин раньше обычного; на столе были любимые блюда Бэзила: гуляш, жаренная ломтиками картошка, нарезанные колечками персики со сливками и шоколадный торт.
Каждые несколько минут Бэзил говорил: «Боже! А сколько сейчас времени?» – и выбегал в холл посмотреть на часы. «А они не отстают?» – вдруг спрашивал он с подозрением. Раньше его никогда это не интересовало.
– Ни на секунду! Если будешь так быстро есть, начнется изжога, и ты не сможешь хорошо сыграть.
– Тебе понравилась афиша? – уже в третий раз спрашивал он. – «Рипли Бакнер-мл. представляет комедию Бэзила Дьюка Ли “Тень плененная”».
– Да, очень мило.
– Но на самом деле он ведь ничего не представляет!
– Зато звучит очень солидно!
– А сколько сейчас времени? – спросил он.
– Ты только что сам говорил, что сейчас десять минут шестого.
– Ну да. Мне, наверное, уже пора идти?
– Ешь персики, Бэзил! Если не доешь, не будет сил играть!
– Но мне ведь не нужно играть, – терпеливо объяснял он. – У меня лишь малюсенькая роль, и совершенно неважно…
Объяснять дальше уже не стоило.
– Мама, прошу тебя, не улыбайся, когда я выйду на сцену, – попросил он. – Веди себя так, словно ты меня совсем не знаешь.
– Что, даже «Привет!» нельзя будет крикнуть?
– Что?! – Он совершенно утратил чувство юмора.
Со всеми попрощался, и, стараясь изо всех сил заставить свой желудок переваривать еду, а не сердце, которое вдруг почему-то оказалось в районе живота, он отправился в школу «Мартиндейл».
Когда в сумерках показались освещенные окна школы, его волнение стало просто невыносимым; здание сейчас ничуть не походило на то здание, куда он ходил целых три недели подряд. Его шаги в пустынном вестибюле звучали гулко и зловеще; наверху был только смотритель, расставлявший рядами стулья, и Бэзил бродил один по пустой сцене, пока в зал не вошел кто-то еще.
Пришел Мэйол Де-Бек, высокий, умный, но не слишком приятный юноша, которого они импортировали из располагавшегося в нефешенебельной части Крест-авеню квартала для исполнения главной роли. Мэйол, который вовсе не нервничал, попытался завязать с Бэзилом непринужденную беседу. Ему хотелось знать мнение Бэзила относительно того, не будет ли Эвелин Биби возражать, если он станет изредка ее навещать после того, как они отыграют спектакль. Бэзил предположил, что не будет. Мэйол сообщил, что у него есть друг, отец которого владеет пивоварней, и еще у него есть машина с двигателем из двенадцати цилиндров.
Бэзил ответил: «Вот это да!»
В четверть седьмого группами стали прибывать другие участники постановки: Рипли Бакнер с шестью ребятами, которые должны были выполнять обязанности капельдинеров и билетеров; мисс Халлибартон, старавшаяся выглядеть спокойно и солидно; Эвелин Биби, которая вошла, словно принося себя в жертву неизвестно чему, и бросила на Бэзила взгляд, говоривший: «Ну что ж! Похоже, мне и в самом деле придется через все это пройти…»
