1 июля 1941 г. Совершенно секретно
<…> 6. В качестве одного из методов зашифровки агентуры,
оставляемой на занятой врагом территории, практиковать
фиктивные аресты и заключение в тюрьму якобы за
антигосударственные преступления отдельных влиятельных
агентов, осведомителей. <…>
Народный комиссар
Госбезопасности СССР
комиссар госбезопасности
3-го ранга В.Меркулов
ЦА ФСБ РФ, ф.12 ос, оп.3, д.4, л.288–294.
Подлинник.>> (См. «Лубянка в дни битвы за Москву. По
рассекреченным документам ФСБ РФ». – М.: «Звонница», 2002, с.39–42)
Москва, 2008
В качестве приложения приведу упомянутое выше письмо
И.Л. Кушнеровой:
И. Л. Кушнерова – А. А. Локшину
28.07.2003
Дорогой Саша!
Узнала от Вас о новых обвинениях в адрес Вашего отца.
Вот, что я помню о Вере Максимовой. Однажды Александр
Лазаревич рассказал мне, что у него была подруга, студентка
консерватории, пианистка Вера Максимова. Она хорошо знала
немецкий язык и, кажется, работала переводчицей. Дружба
продолжалась совсем недолго, так как Вера внезапно исчезла. А.Л.
пошел к ней домой и ему сказали, что Вера арестована. В начале
1947 или в начале 1948 года (во всяком случае, до операции,
которую он перенес летом [1948 года]) в консерватории опять
появилась Вера и, узнав об этом, А. Л. пошел к ней. Дома он ее не
застал, но ему подтвердили, что она вернулась. Вскоре он слег в
больницу с обострением язвы желудка. Я поехала его навестить, и
он рассказал мне, что только что к нему приходила Вера и что она
очень изменилась, так что он не сразу ее узнал. Как он мне
рассказывал: «В палату вошла незнакомая женщина, которая
бросилась ко мне с объятиями». Ему понадобилось время, пока он
сообразил, в чем дело.
Вера сразу восстановилась в Консерватории под фамилией
Лимчер. Значит, она уже была замужем.
Я в то время ходила в класс симфонического дирижирования к
проф. Н.П. Аносову (отцу Г.Н. Рождественского). Тогда же к нему
на стажировку приехал дирижер из Болгарии Веселин Павлов. В
классе Аносова были только мужчины, аспиранты и студенты, и я
была единственной особой женского пола. Поэтому я хорошо
помню, как в классе появилась еще одна женщина. Это была Вера
Лимчер-Максимова. Занятия происходили таким образом: все
приходили утром, по очереди дирижировали, а остальные сидели,
внимательно смотрели и обсуждали урок.
Вера вела себя очень странно. Она старалась сесть рядом с
Веселином, открывала книжку и читала. Она НИ РАЗУ не
дирижировала, но каждую неделю приходила исправно на занятия
и читала, не глядя на тех, кто дирижировал. Однажды из
любопытства я села поближе к ней и заглянула в книгу. Она была
на немецком языке. Потом она перестала ходить на занятия.
В 1949 г. я окончила консерваторию и больше Веру никогда не
видела. А вскоре я узнала, что Вера покончила жизнь
самоубийством.
Ваша Инна Львовна
4. О ЛАГЕРЯХ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ
Выше я уже писал о том, что, по моему мнению, в лагерях для
немецких военнопленных штатная работа переводчика была
сопряжена со службой в НКВД, при этом я опирался на
свидетельство, приведенное в книге Ирмы Кудровой «Путь
комет», т. 3 (СПб.: Крига, 2007, с. 222).
Недавно мне удалось раздобыть книгу В.А. Всеволодова [1], где на
с. 221–222 я обнаружил штатное расписание Можайского
лагерного отделения лагеря для военнопленных №27 по
состоянию на 1 мая 1944 года.
В ШТАТЕ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОДЧИК, ПРИЧЕМ
ВХОДЯЩИЙ В СОСТАВ ОПЕРГРУППЫ, Т.Е. ЯВЛЯЮЩИЙСЯ
СОТРУДНИКОМ НКВД.
Надеюсь, что Вячеслав Игрунов, предоставивший на своем сайте
слово обвинительнице моего отца Ирине Корсунской, даст там же
ссылку и на этот текст.
Для полноты картины приведу еще цитату из книги
В.А. Всеволодова, характеризующую будни лагеря для
военнопленных.
<< В своей работе сотрудники оперотдела лагеря №27
использовали традиционный набор методов, применяемый НКВД
с момента образования этой организации: разрушение групповой
солидарности, изоляция оппозиционных сил, дискриминация,
террор, стукачество и специальные психологические приемы.>>
(См. [1], с. 135)
[1] Всеволодов В.А. Срок хранения – постоянно. Краткая история лагеря
военнопленных и интернированных УПВИ НКВД-МВД СССР №27
(1942–1950 гг.). – М.: Мемориальный музей немецких антифашистов,
2003.
5. ВОСПОМИНАНИЕ (разговор с О.Ю. Ведерниковой)
Когда-то, еще не имея в руках никакого фактического материала, я
пытался защищать своего отца, исходя из общих соображений…
Один из таких разговоров – с Ольгой Юльевной Ведерниковой
(близкой подругой пианистки Веры Максимовой-Лимчер) мне
хорошо запомнился.
В то время (конец девяностых) Ольга Юльевна занимала
благожелательную позицию по отношению к моему отцу (и я в
страшном сне не мог бы предположить, что спустя всего
несколько лет она открыто выступит против моего отца, обвинив
его в аресте Веры Максимовой).
Вот, что писала О.Ю. Ведерникова в 1998 году (см. [1]):
<< Прошло много лет, когда я, наконец, услышала Локшина –
композитора. Я не очень удивилась, услышав его 7-ю симфонию,
что-то близкое этому я себе представляла, но я не могла
представить себе масштаб, глубину, мастерство, звучание
оркестра, использование голоса в своем творчестве, а главное –
таинственность его музыки и красоту. Дальнейшее знакомство с
его сочинениями нисколько не изменило моего впечатления о его
музыке, а наоборот, укрепило мое мнение в том, что Александр
Локшин – крупнейший композитор середины XX века, и то, что он
сравнительно мало известен широким кругам слушателей, вина не
композитора, а вина «широкого слушателя», который очень
медленно развивается, не поспевая за неумолимо движущимся
временем.>>
Разговор же наш с Ольгой Юльевной был такой. Я сказал, что
музыкой моего отца восхищались Шостакович и Юдина, и что
гений и злодейство, как говорят, несовместны.
– А как же Вагнер, Чайковский? – возразила она.
Я растерялся. Сейчас-то я понимаю, что оба ее примера никуда не
годятся.
– Вы не понимаете, – продолжала эта милая и обаятельная дама, –
ПРОСТО У МУЗЫКАНТА ДУША ПОЕТ!
Так и окончился наш замечательный разговор. Смысл его был,
таким образом, следующий. Одной рукой можно писать доносы, а
другой – создавать прекрасные произведения искусства.
Мне захотелось вспомнить об этом разговоре именно сейчас, когда
история с Максимовой, как я полагаю, прояснилась.
Москва, 2008
[1] Ведерникова О.Ю. Воспоминания об А.Л. Локшине / В сб. «О
композиторе Александре Локшине». – М.: Диалог–МГУ, 1998, с. 40.
6. НИКОГДА НЕ ПОЗДНО ОТБЛАГОДАРИТЬ
УЧИТЕЛЯ
Недавно в Википедии я обнаружил ссылку на книгу Ванслова
«О музыке в балете» (М., 2007), где имеется следующий
выдающийся текст:
<<В «Российской музыкальной газете» № 4 за 2002 год
опубликованы потрясающие материалы о доносах композитора
А. Локшина, по которым были посажены люди [Прохорова В.
Трагедия предательства // Российская музыкальная газета. № 4,
2002. С. 7.] Он был моим учителем в консерватории по
инструментовке и по чтению партитур, и я его хорошо знал. Он
был прекрасным педагогом, о чем я написал в книге «Постижение
искусства» (2005, с. 114–116), но [?!] очень резко, радикально
антисоветски настроенным человеком. ВИДИМО [выделено мной
– А.Л.], госбезопасность его на этом и заарканила: «не будешь
доносить на других – сядешь сам, на тебя есть более чем
достаточно материалов». И, спасая себя, [тут Ванслов явно
забывает поставить еще одно «видимо»] он согласился.
ВООБРАЖАЮ [выделено мной – А.Л.], какой ад был в его душе,
когда по его доносам [?!] сажали его товарищей, думавших, как
он сам, но становившихся жертвами его предательства [?!] .>>
