─ Мне и так было хорошо. Вообще-то, мне было намного лучше, пока ты не появился.
Почему бы тебе просто не вернуться в Лос-Анджелес?
Я кладу руки на бока, а он скрещивает свои руки на груди.
─ Как ты смеешь ставить меня в такое положение, из-за которого я могу потерять
работу. Ты знаешь больше чем кто-то другой, насколько сейчас я нуждаюсь в ней!
─ Ты хочешь, чтобы я уехал? ─ кричит он, шагая прямо на меня с такой одержимостью,
что я молюсь, чтобы он не стал грубым или жестоким. Способен ли он причинить мне боль?
Это первая из причин, почему никогда и ни за что не стоит связываться с клиентами.
Он поднимает банку и с близкого расстояния выпускает струю красной краски прямо
мне на грудь. Он рисует красный круг, не переставая распылять краску, затем он резко
останавливается, и мы оба смотрим, как краска стекает по моей белой рубашке. Мы
переполнены эмоциями и оба тяжело дышим. Грудные клетки обоих тяжело вздымаются,
словно в ожидании чего то, как камин рядом с нами, в миссию которого входит заставлять
пламя гореть все выше и выше.
─ Лана, ─ говорит он со всей серьезностью, указывая на место в моей груди. ─ Прямо
здесь, Док, вот, где должно быть твое сердце.
Я в ярости, не смотря на то, что через вспышку моего гнева знаю ─ он прав. Я иду к
камину и достаю свою банку с краской. Не останавливаясь, я двигаюсь дальше и подхожу к
его груди. На нем нет рубашки, но это не останавливает меня. Я награждаю его черным «Х»
через всю его грудь.
─ Да уж, ну а ты вообще запретная зона, ─ говорю я. ─ Хотя дай мне это! ─ я хватаю
кусок красной ленты и прилепляю ее на его плечо. ─ Это значок мусора, Мози. Почему бы
тебе не вынести себя отсюда!
Мози пронзает меня своим взглядом, так смотрят измученные дети в поисках любви и
похотливые взрослые желающие потрахаться. Его лицо только подтверждает мне, что я
правильно поступила. Он слишком уязвим. Вы не можете связываться с таким дерьмом. Это
больше чем опасно. Это токсично.
Он подходит к дивану и хватает свой рюкзак и гитару. Перекидывает их через плечо и
быстро выходит из дома. Мои глаза следят за ним до двери, и я вижу Алексея, стоящего там, в
его руках пакеты с едой и двухлитровая кола подмышкой. Он смотрит на меня, широко
раскрыв глаза и разинув рот. Он моргает, осматривая комнату и мою окрашенную рубашку.
─ Как давно ты там стоишь, Лекс? ─ спрашиваю я его, все еще тяжело дыша от
эмоционального напряжения.
Он поворачивается и смотрит на теперь широко раскрытую входную дверь. Мы едва
можем разглядеть Мози, когда он сворачивает вниз по улице. Лекси снова смотрит на меня и в
замешательстве трясет головой.
─ Святое дерьмо, Лана. Ты не сказала мне, что влюблена в него.
Глава 13
Лана
И вот так это закончилось. Он ушел из моей жизни так же, как и вошел в нее. Без
лишнего шума, но честно, нагло и с мощной дозой сексуальности. Он мужчина, который
проделывает свой жизненный путь с решимостью и четкостью. Мози Круз был драгоценным
камнем ─ редким, красивым и завораживающим. Но он никогда не был моим.
Возможно, вы удивляетесь, как история могла закончиться таким образом. Или
вероятно вы раздражены, что я снова разговариваю с вами напрямую. Но я уверенна, вы
заметили, что я честна с вами. Я ценю прозрачность и открытость вещей. Я хочу рассказать
вам обо всем, что произошло, чтобы вы сами могли судить, и неважно считаете вы меня
плохим человеком или нет.
Пройдет много времени, и я уверенна, это разозлит вас ─ так что, честное
предупреждение слегка усмирит вас. Видите, я не могу продолжать болтовню, потому что вы, скорее всего, умрете от скуки.
Я никаким образом не могла изменить профессиональные отношения между мной и
Мози. Да, конечно же, я представляла себе, чтобы было между нами, если бы мы встретились
при других обстоятельствах. Между нами все равно существовала бы неловкая разница в
возрасте, но кого это волнует? Мы бы были великолепными. Выдающимися. Вероятнее всего, мы были бы идеальными.
Но как социальный работник и тот , кто заботится о подростках, я бы никогда не смогла
жить в мире с собой, если оглянувшись назад на ситуацию я бы почувствовала что причинила
ему страдания или добавила еще больше боли. Сейчас это возможно не выглядит таким
образом, потому что вы знаете историю, но поверьте мне, когда я говорю вам, что проблемные
ребята хронически увлекаются своими соц. представителями. Они стремятся к одобрению
взрослых, как мотыльки к пламени, и я бы НИКОГДА не воспользовалась бы этим. Особенно
в отношении кого то, о ком я так беспокоилась, как беспокоилась о Мози. Я бы никогда е
воспользовалась чьей-то уязвимостью ради собственной выгоды. Это эксплуатация ─ зло в
борьбе, с которым я посветила всю себя.
Была ли я увлечена им? ДА! Была ли я влюблена в него? Возможно. Но увлечение не
что-то постоянное, и Мози был слишком молод, чтобы понять, как человек меняется, когда
взрослеет и что такие отношения не могут подпитываться только страстью. Он ясно дал мне
понять, что мое заигрывание, если бы такое было предложено, было бы с радостью принято.
Но если бы Мози любил меня, ему бы пришлось любить меня за то, кто я есть, а вовсе не из-за
собственной необходимости понравиться мне. Потому что такая любовь не была бы
настоящей ─ это была бы запутанная ролевая игра.
Даже не смотря на то, что уже прошло три года, и Pathways закрылся, я все еще могу
рассказать вам кое-что о Мо. Причина, по которой я могу это сделать, до сих пор удивляет –
даже меня. Уверенна, вы заметили, как хорошо он влился в мою неблагополучную семью. Ну, помните, когда я говорила, что Лекси не может заводить друзей? Каким странным и нелепым
он был, а также не способным завести или сохранить дружбу? Так случилось, что был один
парнишка, у которого хватило терпения и преданности подружиться с ним.
Лекс и Мо поддерживали отношения, не смотря на то, что я заставила себя покинуть
сцену. Каким-то образом он проникся к странному поведению моего брата – например, к
необъяснимой радости за наблюдением приезжающих и уезжающих на автостанцию в три
часа утра. Мози считал, что Лекс причудливый и преданный, и он понимал его доброе сердце.
Вполне возможно он был единственным человеком на земле, который потратил время, чтобы
выяснить и понять это. Единственный человек кроме меня и моих родителей.
У Алексея был Skype и они часто общались. Мози посылал ему картины, которые до
сих пор висят в его квартире. Лекс даже приезжал в гости в Лос Анжелес. Он остановился у
меня, и как-то раз обедал с Мози, но я отказалась от приглашения.
Не смотря на то, что мы выросли в Детройде, мы никогда особо не вписывались. Мы не
были единственными иммигрантами в школе, даже не были единственными русскими, так
что, это не спасало нас. У нас было достаточно денег, чтобы носить модную одежду, кататься
на велосипедах и иметь различные игрушки, но, несмотря на нашу полную ассимиляцию,
Алексей был твердолобым чудиком, а я застенчивой девочкой.
Думаю, не помогало и то, что моя мать все время выходя из дома покрывала голову
шарфом и орала на нас по-русски. То, что она кормила нас едой, которой ее кормили в детстве, на ланч у нас никогда не было Oreos или PB&J (популярные печенья и чипсы). Мы ели еду
импортируемую The New York International, местным русским продовольственным магазином
─ еда, которая приводила в ужас других детей. Или то, что мои бабушка и дедушка часто
забирали нас из школы выглядя так, словно только что прибыли из пост-сталинской
коммунистической России.
Смешнее всего для меня было то, как Мози, мексиканскому парнишке из
Калифорнийской колонии для несовершеннолетних, удалось так идеально вписаться в мою
теперь уже бездомную и неблагополучную семью. Когда он внезапно появился полный
решимости помочь мне, он действительно помог мне понять, что мнимая черная полоса на
самом деле могла полностью измениться. Только потому, что такого не происходило раньше, не означало, что мы должны навсегда отстраниться от всех. Близкое окружение естественное
объединение людей и может быть создано незнакомцами. Близкое окружение может быть
создано исходя из обстоятельств, именно так произошло и с Мози, мы все стали
родственными душами. Он был одним из нас. Он был частью семьи.
Думаю, настоящая причина, почему я всегда была так увлечена социальной работой,
заключалась в том, что я чувствовала связь с каждой бедной душой, которую когда-либо
выставляли аутсайдером. Трудности бывают разных форм и размеров, но неадекватность
заставляет считать их одинаковыми. Как горький сироп, который вызывает у вас рвоту при
