- Ах, да. Ты еще не видел шрам? - Кингсли сдернул футболку через голову. Он
подошел к другой кровати и сел рядом со Стернсом. - Прелесть, правда?
Развернувшись к Стернсу, Кинг продемонстрировал рану на своей груди. Порез в
основном зажил, после аккуратного шитья и лечения, но двухдюймовый длинный
белый рубец все еще украшал кожу над его сердцем.
Стернс ничего не сказал, он изучал шрам. Медленно, он поднял руку и кончиком
пальца погладил его от края до края. Кингсли не шевелился, не позволяя себе ни
двигаться, ни дышать.
Как он мог? Стернс дотрагивался до него. Слова отдавались эхом в голове:
Стернс дотрагивался до него... Стернс дотрагивался…
Кингсли наклонился вперед и прижался губами ко рту Стернса. И на один
прекрасный миг Стернс разрешил им находиться там.
Как только этот идеальный миг прошел, Кингсли оказался на спине, с руками над
головой, с запястьями, плотно и прочно вжатыми в матрас. Стернс схватил его за
запястья так сильно, что Кингсли, подумал, будто услышал, как что-то треснуло
внутри его руки.
- Прости, - выдохнул он. – Я не знаю, что…
Он старался вырваться из железной хватки Стернса, но никакие усилия не могли
освободить его. Стернс возвышался над Кингсли, стоя одним коленом на кровати, и
одной ногой на полу, вдавливая его все глубже и глубже в матрас. Лицо Стернса
зависло всего в шести дюймах от его собственного. Боль в запястьях, страх в его
сердце, все угрожало вызвать у Кингсли панику. Но, несмотря на панику, он
почувствовал еще что-то, странное спокойствие, чувство капитуляции. Кинг настолько
сильно хотел Стернса, что был бы рад позволить тому сделать с ним что угодно, даже
убить его.
- Прости, - повторил Кингсли. - Я…
74
Принц. Тиффани Райз.
- Замолчи. - Стернс выговаривал слова холодно, спокойно, и Кинг немедленно
подчинился. Он приподнялся снова, и Стернс толкнул его обратно вниз с еще большей
силой. - Прекрати дергаться.
Кингсли замер. В ожидании.
Он осознал, что за всю свою жизнь никогда не был так возбужден. Глядя в глаза
Стернса, Кингсли заметил, что его зрачки были чрезмерно расширены. И совершенно
бледная кожа Стернса слегка покраснела. Старания на футбольном поле не вызвали у
пианиста и половины той реакции, в сравнении с той, что появилась от того, что он
удерживал Кинга на постели.
- Ты играешь в очень опасную игру, Кингсли. - Понизил голос Стернс.
Когда он высказал прямую угрозу, каждый нерв в теле Кингсли напрягся.
Он молчал, как было приказано. Палец Стернса переместился и коснулся точки
пульса на правом запястье Кингсли. Прикосновение было настолько удивительным,
настолько неожиданно нежным, что Кинг застонал от удовольствия. Негромкий стон,
едва слышный. Но Стернс ясно расслышал его; его глаза снова расширились.
- Ты не боишься меня. - Утверждение без вопросительной интонации, но все же
Кингсли услышал под этими словами вопрос. - Почему?
- Нет ничего, что бы ты мог сделать со мной сейчас, чего я не хочу.
Стернс осмотрел Кингсли с головы до ног, будто понимая, что в данный момент
перед ним лежит не человек, а инопланетянин.
- Что ты такое? - Стернс задал тот же вопрос, который задавал ему Кингсли, но у
того ответ был гораздо проще.
- Я француз.
Стернс сделал глубокий, но судорожный вдох. Закрыв глаза, он вдавил Кингсли
на один миллиметр глубже в матрас, прежде чем, наконец, отпустил его запястья.
Кинг заставил себя принять сидячее положение, пока Стернс шел к двери.
- Ты действительно убил мальчика в твоей бывшей школе? - крикнул он ему
вслед, отчаянно пытаясь сделать что-нибудь, сказать что-нибудь, чтобы заставить его
остаться.
- Да.
Стернс остановился на пороге.
- Что он сделал?
Кингсли зашагал к двери, но взгляд Стернса заставил его замереть на полпути.
75
Принц. Тиффани Райз.
- Он поцеловал меня.
Глава 11
Север
Настоящее
Кингсли не мог оторвать глаз от Сорена всю дорогу до аэропорта. После того,
что они видели в доме Элизабет, после того, что они обсуждали, после того, что
Кингсли видел в глазах Сорена, он не мог заставить себя смотреть никуда кроме как,
на его ближайшего друга, на его дражайшего врага. Что за безумие происходит с
ними? За тридцать лет, Кингсли видел ярость в глазах Сорена, похоть, потребность,
голод, благочестие, даже случайные вспышки любви. Но никогда прежде, он не видел
страх, настоящий страх. Тот, который он увидел в доме Элизабет, на пороге детской
спальни давнего школьного товарища.
- Хватит пялиться на меня, Кингсли, - сказал Сорен, переводя взгляд от дороги за
окном к лицу Кинга.
- Я пялюсь на тебя вот уже тридцать лет. Пора бы привыкнуть, mon ami.
Сорен слабо усмехнулся, что слегка разрядило тревожную обстановку, которая
пугала Кингсли.
- Да, полагаю, что так. Тебе не следовало ехать со мной. Поездка вполне может
оказаться бессмысленной. И я знаю, что у тебя не самые теплые воспоминания о
школе Святого Игнатия.
Кингсли медленно выдохнул. Слова были и правдой, и ложью.
- Перед тем, как Мари-Лаура… - начал он и остановился, чтобы взять себя в
руки. Разговоры о сестре давались ему труднее, чем любые другие. – До того, как она
приехала, все было идеально. Воспоминания о школе Святого Игнатия, мои самые
любимые. Мне хотелось бы, чтобы ты в это верил.
- Я верю в это. - Вздохнул Сорен. - Мне только хотелось бы, чтобы это было не
так.
Кингсли наклонил голову. В прошлом Сорена внимание привлекала только
бесстрашная дерзость. Именно благодаря ей, когда Кингсли поцеловал его, все
получилось в тот день в комнате общежития. Может быть, она помогла бы и сейчас.
- Неужели тебя беспокоит то, что я до сих пор тебя люблю?
76
Принц. Тиффани Райз.
- Кингсли, серьезно. - Сорен закинул ногу на ногу.
- Я есмь. Я есмь то что я есмь.*
- Богохульство ни к чему не приведет.
- Я уже оставил попытки привести куда-либо нас с тобой. Mais c’est vrai.
- Тридцать лет, Кингсли. Мы были любовниками тридцать лет назад.
- Non. - Кингсли наклонился вперед на своем сидении. Он бросил взгляд на окно
между ними и шофером, чтобы убедиться, что то было полностью закрытым.
Последнее, что ему было нужно, чтобы их прошлое с Сореном, вышло наружу. БДСМ
сообщество на словах очень даже уважало странности других, но он знал, что на
мужчин сабмиссивов часто смотрели свысока мужчины Доминанты. И женщины
Доминанты. И женщины сабмиссивы…
- Нет?
- Это было не тридцать лет назад. Это было четырнадцать лет назад. Это была
ночь…
- Я помню ту ночь.
Оборвал его холодно Сорен и Кинг снова откинулся на сиденье.
- Bon. Рад, что ты помнишь. Я никогда не забуду ту ночь, даже если бы ты
захотел.
Сорен еще раз отвел взгляд, уставившись в окно.
- Я не забыл. И не хочу забывать ту ночь.
Сердце Кингсли подпрыгнуло от слов Сорена. “И не хочу забывать ту ночь”. Та
ночь…
В нескольких минутах езды до аэропорта, Кингсли закрыл глаза и позволил
своим мыслям воспарить назад в прошлое. Та ночь… он будет помнить ту ночь даже
на смертном одре.
Он все еще помнит тот ледяной холод, который прошиб его тело в день, когда
Сорен признался, что влюбился в девочку из своей церкви. Кингсли знал, что между
ними все будет по-другому, когда они вновь встретились, уже повзрослев, после
десяти лет разлуки. Сорен вернулся из своего изгнания с белым воротником на шее.
Кинг вернулся из ада с зажившими пулевыми отверстиями на теле и незаживающими
ранами в сердце.
Они были вежливы друг с другом после того, как снова встретились. Порой даже
были нежны. И Кингсли мечтал, что он и Сорен продолжат с того, на чем они
77
Принц. Тиффани Райз.
остановились в школе Святого Игнатия, но мечты не оправдались, поскольку ночи
проходили одна за другой, а Сорен оставлял его одного в своей постели.
И тогда прозвучал те слова, те страшные слова:
“Кингсли, я нашел ее”.
Сорен видел огорчение Кингсли и заверил его, что ничего не изменится. Они
мечтали о такой девушке, как эта, мечтали, но не смели надеяться, что она на самом
деле существовала. О такой девушке, которая необузданнее и опаснее, чем они двое
вместе взятые… Сорен нашел ее. И он хотел разделить ее с ним.
Но годы шли, а Сорен оставлял Элеонор девственницей. Кинг чуть не свихнулся
