ему следовало бы чаще смотреть своей Чароморе в глаза и меньше сидеть на грядках с лопухами. Но было поздно: Чаромора исчезла, а он такого натворил, что и думать тошно.
Под ласковым вечерним небом музыканты бренчали на своих инструментах и старались песней хоть немного развеселить Трумма.
Прошло ещё несколько дней, прежде чем починенное судёнышко смогло поднять паруса. Подхваченные свежим морским ветром, путешественники покинули остров. Трумм стоял на берегу и махал на прощание. Перед ним расстилалось и сверкало на солнце синее море, а за горизонтом манил весь мир.
Подгоняемая попутным ветром, парусная лодка бойко скользила по воде. Вода за парусником расходилась прямым, быстро расширяющимся с конца клипом, и в самой дальней стороне этого вытянутого треугольника маленькой надёжной точкой лежал остров Чароморы.
Трумм дал музыкантам с собой целую кастрюлю грибного супа. А девушка, тайком даже от парней, прихватила пучок «весёлой» травы.
На закате дня музыканты повстречали большое, тяжелогружёное судно. Моряки заметили их, застопорили моторы и прокричали в рупор, что хотят с ними поговорить.
Парусную лодчонку вместе со всем содержимым подняли на палубу судна. И только там девушка и парни вышли из лодки.
Капитан пригласил их в свою каюту.
— Мы попали в район подводных рифов, — сказал он озабоченно. — Может быть, вы сумеете вывести нас отсюда?
Бородатый парень ответил, что и они впервые плывут по этому морю и со своего лёгкого судёнышка, которое сидит совсем неглубоко, не заметили никаких подводных скал.
— Жаль, жаль, — сказал капитан, — значит, от вас нам помощи ждать не приходится. — И при этих словах его лицо совсем помрачнело.
Пригорюнились и остальные моряки, когда услышали, что парни и девушка не лучше их знают море.
Капитан предложил музыкантам поужинать и переночевать на судне, а уж наутро отправиться дальше в путь на своей парусной лодке. Музыканты с радостью приняли это предложение.
Настроение у моряков было подавленное. Ребята старались и песнями и музыкой развеять их тревогу, но настоящего веселья так и не получилось.
Тогда девушка прокралась на палубу, где уже совсем стемнело, нашла укромное безветренное место и разожгла под котелком огонь. Вскоре облака пара окутали судно.
И всех тревог как не бывало!
— И чего мы тут нюни распустили! — воскликнул капитан. — А ну, морячки, полный вперёд! Не зимовать же нам здесь среди рифов!
Судно стрелой рванулось вперёд. Оно так неслось сквозь тьму, что вода пеной вскипала за кормой, а моряки на палубе скакали и прыгали в облаках пара, музыканты во всю мочь играли на своих инструментах и на все голоса распевали песни. Поднялся такой тарарам, что море ухало в ответ. Корабль то и дело менял курс, и от крутых поворотов моряки, словно подкошенные, валились на палубу.
Вдруг раздался страшный грохот. Судно резко остановилось, будто кто-то дёрнул его за вожжи.
— Мы сели на рифы! Мы сели на рифы! Спасайся, кто может! — радостно сообщил капитан.
Под собственные ликующие крики моряки спустили на воду спасательные шлюпки и попрыгали в них. Им казалось, что их ожидает небольшое увеселительное путешествие до ближайшей гавани. Туда-то они и прибыли на рассвете следующего дня вместе с музыкантами — без кровинки в лице, окоченевшие от холода и перепуганные до смерти.
Покинутый корабль стал быстро тонуть. Из зияющей в корпусе судна дыры пенящейся струёй выливался вонючий мазут. И всё шире и шире расплывался по поверхности моря.
Когда Чаромора, наконец, пришла в себя, то никак не могла сообразить, как долго пролежала она на куче шлака. Может, час, а может, день или даже целую неделю. Вокруг было темно, и моросил дождь.
Всё тело болело от ссадин и ожогов. В трубе чародейка угорела, и теперь у неё перед глазами плясали огненные круги.
— Ах ты моя горемычная! — запричитала Чаромора. — До чего же ты вспыльчивая! Чуть что не по тебе, так ты хоть в огонь с головой!
Чаромора подумала, что воздушный шар должен быть где-нибудь поблизости. Но цел ли он, да и хватит ли у неё сил надуть его? Чаромора напрягла всю свою волю. Сил ей придали и мысли о капитане. Что-то он, бедняга, делает там на острове в одиночестве? Чаромора почуяла: с Труммом стряслась беда. Воздух в шаре всё же как-то держался, и Чароморе удалось его надуть. Но канаты и верёвки обуглились и рассыпались. Чаромора с трудом разорвала обгоревшую до дыр рубашку на полосы и привязалась к воздушному шару. Теперь можно было осторожно подняться в воздух. Под проливным дождём Чаромора полетела над темнеющими полями.
— Эй ты, мёртвый пепел! Не видать тебе живой Чароморы! — разнёсся над пустошью её пронзительный крик.
Прошло немало времени, прежде чем внизу исчезли горы шлака. За ними простиралась пустошь, за пустошью потянулось болото с низкорослыми кривыми соснами и бездонными оконцами меж кочек. Чаромора облегчённо вздохнула. Она была спасена! Колдунья опустилась на один из болотных островков с блестящим, как глаз, озерцом, и уткнулась лицом в мокрый мох. Вокруг краснели крупные ягоды прошлогодней клюквы. Задыхаясь, Чаромора хватала их губами прямо с кочек и чувствовала, как к ней возвращаются силы. Она долго ползала на четвереньках между кустами вереска и багульника, прежде чем нашла то, что искала. Ногтями она выковыряла из земли несколько корешков, разжевала их и наложила на раны. И почти сразу боль отпустила. На берегу озерца Чаромора нарвала охапку прошлогодней травы, устроила из травы и мха уютное местечко между ёлками, натянула на себя вместо одеяла пустой воздушный шар и провалилась в глубокий сон.
Когда она, наконец, проснулась, в синем небе сияло тёплое солнце, и Чаромора почувствовала себя снова здоровой и бодрой. Только слабость всё ещё давала себя знать, да и вид у неё был ужасный: вся в саже и копоти, а подпалённые огнём волосы торчали во все стороны. Одежда волшебницы превратилась в лохмотья.
Чаромора радостно вскочила и прыгнула в бездонное болотное озерцо, шумно расплёскивая воду. Вода была коричневая, как пиво, и холодная, как железо. Чаромора плавала долго и с наслаждением. Затем смыла с себя сажу, постирала остатки своей одёжки и развесила её на ветвях болотной сосны просушиться
