— Ух ты, — театрально шепчу я.
Он смотрит на меня тлеющим взглядом.
— Что?
— Чего ты боишься? — поддразниваю я его.
— Я боюсь того, насколько сильно я хочу твою киску.
Моя улыбка угасает.
Его рука скользит мне под платье, двигаясь по внутренней стороне бедра.
— Разведи ноги, — говорит он.
— Нет, я не хочу прийти в ресторан с огромным мокрым пятном сзади на своем платье, — нетвердо протестую я со смешком.
— Разведи ноги, — жестко повторяет он.
Я прикусываю губу и немного разъединяю ноги. Его пальцы тут же опускаются на мой клитор, он наблюдает за мной.
— Я не хочу кончать здесь, — с придыханием говорю я.
— Очень жаль, — отвечает он.
Он продолжает до тех пор, пока мое тело не начинает дергаться и выгибаться, и я нахожусь уже на грани, когда он вдруг останавливается.
— Ты не собираешься закончить то, что начал? — ляпаю я.
— Мы почти приехали, — небрежно отвечает он, вытаскивая свежий белый платок и вытирая пальцы.
Я смотрю на него ошарашенно, клитор пульсирует как безумный.
— Ты мог бы закончить, поскольку мы еще окончательно не приехали, — шепчу я.
— Знаю, но мне нравится видеть, как ты злишься, — жестко говорит он.
У меня отпадает челюсть.
— Это не может нравится.
— А мне... нравится.
Я отворачиваюсь от него, пытаясь спустить пар, смотрю в темное окно. Больше я не говорю ни слова, пока мы едем до ресторана, который находится всего через несколько улиц от моей работы.
Перед ресторан «Uncle Ho» навес из бамбука и стоит много бамбуковых растений в больших круглых глиняных горшках. Повторяются те же самые движения мер безопасности, прежде чем мы выходим из машины. Ной выскакивает, открывая мою дверь, Юрий открывает дверь Зейну. Я глубже вжимаюсь в свое прекрасное пальто, ощущаю руку на спине, пока Зейн ведет меня к дверям.
Мы проходим к лифту, где один человек уже ждет нас у открытых дверей. Мы поднимаемся наверх, на самый верхний этаж. Двери лифта открываются, и вау! На крыше — гигантский сад со сводчатым потолком, через которое видно чернильное ночное небо полное звезд.
Сухопарый, седовласый мужчина в безукоризненно кремовом костюме и тонким розовым галстуком приветствует нас. У него смуглое загорелое лицо, но возможно он все-таки европеец. Своим острым взглядом он постоянно осматривает весь ресторан, пока разговаривает с нами.
— Не хотели бы вы начать с аперитива в баре? — спрашивает он с чисто французским акцентом, улыбаясь и наклонив немного голову.
— Да, — соглашается Зейн, даже меня не спрашивая.
Мне стоит разозлиться из-за того, что он решил все за меня, но я в таком восторге, просто очарована обстановкой, что даже не собираюсь акцентировать внимание на этом вопросе. Декор является тщательной и впечатляющей успешной попыткой воссоздания пышного азиатского сада, такое обилие экзотических растений и цветов. Красивые, красочные орхидеи растут в половинках кокосового ореха. Гигантские папоротники, свисающие лианы и пруд из камней, заполненный декоративными карпами.
Мы пересекаем милый деревянный мост через ручей, направляясь к бару, который полностью сделан из матового стекла в виде массивных ледяных скульптур. Все барные стулья представляют из себя высокие троны, с мягкой насыщенной яркой обивкой.
Нас провожают к столику из стекла. Играет приглушенно в фоновом режиме «How You Remind Me» by Nickelback, я опускаюсь на сказочный стул-трон... и святая корова, это самый удобный стул, на который я когда-либо опускала свой зад.
— Я бы не отказалась еще раз прийти сюда и посидеть на этом стуле, — шучу я, откинувшись на спинку и чувствуя себя королевой. Я не забыла, что он не дал мне кончить на заднем сидении автомобиля, но я выжду удобный момент и отомщу, когда представится такая возможность.
— Забери его, если хочешь, — отвечает он, пренебрежительно пожав плечами.
— Что?
— Если ты хочешь этот стул, я пришлю его тебе.
Я смотрю, уставясь на него во все глаза. Идея довольно соблазнительная, но напоминает, будто бы большой ребенок ворует конфеты у маленьких детей.
— Ты что можешь зайти в любой ресторан и взять у них мебель?
Зейн странно на меня смотрит.
— Это мой ресторан, Далия.
Мои брови взлетают вверх.
— Твой?
— М-да... что в этом такого удивительного?
— Ну. Я не ожидала от тебя азиатского ресторана под названием «Uncle Ho». Я имею в виду, ты же русский. «Русский завтрак», «Русский персонал», «Русское искусство».
Экзотическая красивая женщина в красно-белом брючном костюме приносит нам меню на еду и напитки. Я открываю меню, здесь по меньшей мере пятьдесят разных коктейлей из водки. Я пытаюсь выбрать между «Agent Orange» и «White Russian», но в итоге решаю остановиться на последнем. Зейн заказывает «Moscow Mule».
— Ну, — говорю я после того, как женщина уходит. — Что побудило тебя открыть такой ресторан?
— Это идея на самом деле вдохновлена Хо Ши Мином, — объясняет Зейн.
Я хмурюсь, поскольку слышала о нем раньше.
— Разве он не вьетнамский коммунист? — спрашиваю я.
— Я рад, что в Америке вас учат мировой истории, — с насмешкой замечает он.
— Почему? В России, что не учат мировой истории? — вставляю я.
— Учат, но, вероятно, мы изучаем разные... хм... версии.
— Как это?
— Ты знаешь его, как вьетнамского коммуниста, а я как великого революционного деятеля.
Я смотрю на Зейна с любопытством, полностью заинтригованная.
— Существует много замечательных революционных деятелей. Что в нем особенного?
Его глаза поблескивают, а губы кажутся такими красными и сексуальными.
— Я восхищаюсь его дикостью. Он разгромил французов и победил.
— Так ты восхищаешься дикостью в мужчине?
— Дикость именно то, чего ты хочешь, — его взгляд прикован ко мне. Я загипнотизирована его грубой красотой, но мы говорим о слишком важных вещах.
— Может в твоем мире, но не в моем, — тихо с отчаяньем отвечаю я.
— Ты не думаешь, что в твоем мире присутствует дикость? — спрашивает он обманчиво мягко.
Я смотрю в его ледяные, бесстрастные глаза. Да, он сильный, богатый, имеющий власть, однако я вижу в его глазах нечто такое... мимолетное. Едва уловимое, но мне вполне достаточно, словно в глубине его глаз пронесся призрак по пустынным коридорам его души, как порыв холодного ветра.
— Я знаю, что нет, — четко отвечаю я.
Он молчит, только все также бесстрастно улыбается.
Приходит официантка с нашими напитками. «White Russian» — это не совсем то, что я ожидала, молочно-кофейного цвета, к которому я привыкла. В этом коктейле два слоя, ликёр «Калуа» — богатый коричневый нижний слой, и крем с водкой — блестящий белый верхний слой, и нарисованные ликером «Калуа» прямоугольник находятся сверху. Я беру две маленькие черные соломинки и все размешиваю, смотрю как ликер «Калуа» перемешивается с белым слоем.
Он поднимает бокал и тянется ко мне.
— За дикость.
Я делаю тоже самое.
— За доброту.
17.
Далия Фьюри
Через край своего бокала он наблюдает, как я вытаскиваю соломинку и потягиваю ароматный коктейль, напоминающий жидкий десерт.
— Нравится?
— Поэзия в стакане.
Поневоле он расплывается в улыбке.
— Так хорошо?
— О-О-мой-Бог вот как хорошо.
Официантка возвращается принять у нас заказ на еду.
— Что здесь можно поесть? — спрашиваю я Зейна.
— Ты любишь креветки?
— Да.
— Тогда креветки в огне являются исключительными.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я возьму их. Любые предложения по поводу главного блюда?
— Я предпочитаю свинину с рисом.
— Звучит достаточно экзотично. Почему бы и нет?
Зейн делает заказ.
Молодая женщина с длинной роскошной косой подходит к нашему столику и ставит чипсы из креветок и при этом коситься на Зейна, и я вдруг чувствую стеснение в животе. Я не должна ревновать! Это последнее, что мне следует делать. Я перевожу взгляд на Зейна, он даже не замечает ее, и я чувствую огромное облегчение, поэтому расслабляюсь на троне. Ох парень, ты одна сплошная неприятность.
— Кстати, — как бы между прочим говорю я. — Мне нужно завтра сходить на работу после обеда, где-то на час.
Зейн кивает.
— Конечно. Ной отвезет тебя.
— Эээ. Нет. В этом нет необходимости. Я быстрее доеду на метро.
— К сожалению, пока ты со мной не можешь пользоваться общественным транспортом.
— Почему нет?
— Всегда есть риск похищения или нанесения телесных повреждений.
— Неужели кто-то в здравом уме может похитить новую игрушку великого босса русской мафии? — с сарказмом спрашиваю я.
— Никто, но есть люди, не обладающие здравым умом, и мне следует соблюдать осторожность. Они невероятно пожалеют об этом, но ущерб будет нанесен. Ты моя собственность, поэтому я за тебя отвечаю.
