іюля одна из воюющих сторон заявить о прекращеніи перемирія, то всетаки не
будутъпрерваны переговоры на конгрессе (37).
Меттерних, на основаніи полученной им инструкціи, отвергнув предложенную ему
конвенцію, составил другую, в коей было постановлено безусловное
посредничество Австріи. На продолженіе переговоров, по окончаніи перемирія,
также он неизъявил согласія, а предложил продлить перемиріе на три недели, до ]
0 августа н. ст. Эти условія давали Австріи полную свободу, в случае неудачи
переговоров, принять сторону Союзников,
110
которые, вместе с тем. выигрывали время для своих вооруженій. Касательно-же
участія в конгресс уполномоченных Короля Іосифа, Меттерних полагал, что оно,
как признаніе нрав его на испанскій престол, не могло быть допущено Англіей.
Нанолеон, несмотря на измененіе предложенных им условій, одобрил конвенцію,
вероятно, в надежде, что Император Франц не доведет его до крайности, из
опасенія, чтобы преобладаніе Франціи не заменилось столь-же опасным для
Австріи преобладаніем Россіи. Не менее того могло побудить Наполеона к
уступчивости общественное мненіе Франціи, истощенной безпреставными
войнами (38). Впрочем, заключая конвенцію 18 (30) іюня, обе стороны присвоивали
ей выгодное для себя значеніе. Союзники предоставляли посредствующей
державе право решать спорные вопросы, а Наполеон допускал только
безпристрастное соглашеніе обоюдных требованій; венскій двор видел в этом
акте средство к исполненію обязанностей принятых им в отношеніи Союзных
держав, которыя, будучи уверены, что Наполеон не согласится на требуемыя ими
уступки, считали конвенцію залогом содействія Австріи в предстоявшем походе.
Невозможность соглашенія обоюдных домогательств явствует из наставленій,
полученных уполномоченными обеих сторон от своих дворов, при отъезде в
Прагу.
В инструкціи тайному советнику Анштетту, одобренной Императором
Александром, и совершенно согласной с данною прусскому министру, барону
Гумбольдту, было, между прочим, сказано:
„....Цель настоящих переговоров состоит в том, чтобы положить основанія общаго
мира, либо убедить венскій двор, что заключенію мира
111
препятствует Франція, и чрез то заставить Австрію вооружиться против сей
державы...." „В особенности-же того требуют отношения Россіи и Прус-
сіи к их союзникам, и наипаче к Англіи___"
„Настоящіе переговоры необходимы столько-же для приготовленія к войне, если
окажется необходимо продолжать ее, сколько и для заключенія в последствіи
общаго мира (d'une pais définitive)...." „Должно избегать двух камней преткновенія:
нарушенія обязанностей в отношеніи к союзникам и затрудненія переговоров
излишними домогательствами, что моглобы подать Австріи повод упрекать Россію
и Пруссію в неосновательных требованіях. Да и в отношеніи к Франціи, где народ
желает мира, не следует выказать несговорчивость, которая послужила-бы
Наполеону ' предлогом к обвиненію Союзников в напрасном продолженіи
войны...."
Далее—было предписано: вести переговоры не прямо с уполномоченными
Франціи, а чрез посредство Австріи. Касательно-же объема требованій, министры
Союзных дворов хотели домогаться от посредника, чтобы, со стороны его, были
решительно поддержаны условія, сообіценныя графу Миттервиху, при отъезде его
в Дрезден и содержащаяся в рейхенбахской конвенціи 27 іюня.
„Еслибы переговоры приняли такой оборот, что Франдія согласилась-бы на эти
условія, то министры Союзных дворов легко могут убедить венскій кабинет в
невозможности ограничиться сими требованіями, и должны старатьея, чтобы он
сам дал им большее развитіе. Не говоря уже о разительном противоречіи между
такими условіями и высказанными гласно намереніями Союзников, надлежит
решить: чтб может служить порукою для Пруссіи и Ав-
112
стріи в сохранены возвращенных им провинцій, когда их оборонительныя
средства весьма лишь мало усилятся? Не возобновить-ли Франція свои
покушенія, как только германскія ополченія будут распущены, a русскія войска
возвратятся в свое отечество? Не пріобретет-ли она сперва вліяніе, а потом и
господство над Пруссіею, и даже над Австріею, как было доселе? До какой
степени должны дойти сіи попытки, чтобы вызвать снова для противодействія им
такія необъятныя усилія, какія сделаны в настоящее время ? Да и возможноли
надеяться, чтобы удалось вторично набрать арміи столь многочисленныя, столь
щедро снабженныя всеми средствами, столь жаждущія сразиться с общим
непріятелем? Не говоря уже о непрочности подобнаго порядка вещей в будущем,
он был-бы невыноеим для Пруссіи и в настоящее время. Она получила-бы только
области, коих жители никогда не будут ей искренно преданы, области разоренныя
войною и могущія вовлечь в излишніе расходы, между тем как земли издревле ей
принадлежащія истощены борьбою предпринятою с благою целью — достиженія
лучшаго порядка вещей. Из всех четырех условій, совершенно
удовлетворительными могут считаться .только расторженіе варшавскаго
герцогства и увеличеніе Австрійской Монархіи. Но первое из них не есть уступка
со стороны Франціи, у которой это владеніе уже отнято силою оружія; a
возвращеніе Авсгріи иллирійских областей еще недостаточно для обезпеченія ея
самостоятельности.
„Из всего сказаннаго явствует необходимость расторгнуть Рейнскій Союз, в
особенности вредный тем, что состоящіе в нем владетели не могут выйти из
зависимости Наполеону; и к тому-
113
же самостоятельность и безопасность Пруссіи несовместны с присоединеніем к
сему Союзу мекленбургских и ангальтских владеній.
На основаніи этих доводов, уполномоченные Союзных дворов могут сделать
намёк посреднику, чему лодвергается Австрія в таком случае, когда Россія и
Пруссія станут продолжать войну без ея содействія. Ко они изъявят это не
прежде, как убедившись, что венскій двор не считает себя обязанным открыть
военныя действія против Наполеона, на основаніи конвенціи 27-го іюня. В
особенности-же они должны всевозможно стараться, чтобы французскіе
уполномоченные не могли заметить ни малейшаго разногласія между Союзниками
и венским двором на счет условій мира.
„В случае отказа Франціи на требованія предложенныя посредничествуюіцею
державою, конвенція, заключенная на случай войны, будет заменена союзным
трактатом. Если-же Франція изъявить согласіе на эти условія, то министры
союзных дворов, не утверждая окончательно (sub sperati) мирнаго договора,
примут его для доклада (ad référendum) на утвержденіе своим Государям.
„По всей вероятности, Наполеон станет искать предлогов, для замедленія дела,
чтобы выиграть время, не сделав Союзникам никаких уступок. Уполномоченные
могут предупредить исполненіе таких замыслов, потребуя немедленно очищенія
крепостей на театре войны, занятых французскими войсками. Ежели Французы
откажут в том, то явно обнаружится, что не может последовать никого соглашенія,
и что Австрія должна исполнить принятыя ею на себя обязательства" (39).
В инструкціи французским уполномоченным, гердогу Виченцскому (Коленкуру) и
графу Нарбонн,
т. IV. 8
114
выказывалось озлобленіе Наполеона против Австріи. Вместо того, чтобы, следуясовету
Нарбонна, удовлетворить домогательства единственной первостепенной державы,
непринявшей сторону непріятелей Франціи, Наполеон изъявил намереніе — наказать
Австрію, за вероломный разрыв союза 1812 года, лишеніем вліянія в Европе (par la perte
de son influence en Europe....) „Выгоды Франціи требуют,— писал он —чтобы Австрія не
получила ничего" (pas un vil age). В отношены к Россіи, он был непрочь заключить мир
славный для сей державы (une paix qui soit glorieuse pour cette Puissance), но желал,
чтобы все осталось так, как было перед войною (uti possidetis ante bel um). По словам
Наполеона: „Положеніе обеих сторон осталось почти таким-же, каким было до начала
войны. Ничто не ИЗМЕНИЛОСЬ. Мы еще никогда не были побеждены.... Крепости, нами
занятия, остаются в наших руках, и если непріятель владеет частью земель
принадлежащих нашим союзниками то и мы имеем на своей стороне почти такія-же
выгоды.... Вообще переговоры будут медленны. К настоящему делу приступим не ранее
как через десять или двенадцать дней.... Уполномоченные получат своевременно
инструкціи для окончательная решенія (pour le parti définitif)" (40).
Наполеон так мало заботился об успехе переговоров, что, под разными пустыми
предлогами, откладывал день-за-день отъезд Коленкура в Прагу и сам отправился, в
