— Вставай! — проговорила она, наклоняясь над поводырем и протягивая ему руку. — Не бойся, не трону, ответь только: откуда у тебя эти портки и обувка?
В это время что-то твердое и тяжелое ударило Саньку по затылку, и она грохнулась в дорожную пыль рядом с поводырем. Резко перевернулась на спину и увидела нависшего над ней бандуриста, который уже занес свою громоздкую музыкальную штуковину, явно примеряясь для следующего удара. И взгляд его из-под полузакрытых век никак не мог быть взглядом беспомощного слепца, и была в этом взгляде такая злоба и ненависть, что Санька аж похолодела от ужаса.
— Не надо, дяденька! — отчаянно завопила она. и в это самое время чей-то высокий силуэт возник внезапно совсем рядом с бандуристом. Послышался хлесткий звук удара, и бандурист, выронив инструмент и обхватив обеими руками голову, молча осел наземь. А тот, кто ударил его, схватил Саньку за руку и одним сильным рывком поставил на ноги. Только теперь Санька узнала наконец-таки своего неожиданного спасителя.
— Спасибо, Андрей! — глотая невольные слезы, еле слышно проговорила, вернее, прошептала Санька. — Спасибо огромное!
— Не за что!
И повернувшись к толпе, весьма недовольной столь быстрым окончанием увлекательного зрелища, молодой воин обвиняющим жестом указал на бандуриста у своих ног.
— А ведь он не слепой!
— Точно, не слепой! — послышался из толпы чей-то негодующе-удивленный возглас. — Нешто слепец смог бы пацаненка этого так метко с ног сшибить?
— Лазутчик он, от Шуйского к нам засланный! — выкрикнул еще кто- то. — Соглядатай царский!
Ухватив мнимого слепца за шиворот, Андрей мигом поставил его на ноги. Встряхнул хорошенько.
— Ну, что скажешь на это, гнида московская?
— Не убивайте, люди добрые! — заполошно взвыл бандурист, беспомощно извиваясь в сильных руках молодого воина. — Каюсь, слепцом прикидывался, дабы пропитание себе и сынишке своему добыть! А больше нет за мной никаких провинностей, чист я перед людьми и Богом!
— Батя! — истошно завопил поводырь, вскакивая на ноги и бросаясь к бандуристу. — Это из-за меня все. это я виноват.
И расплакавшись в голос, уткнулся лицом ему в плечо.
— Ну что ты, сынок, что ты? — заговорил бандурист, неловко обнимая сына одной рукой. — Нет твоей вины. ты даже об этом не думай! Чтобы со мной ни сотворили сейчас, себя не вини!..
И выкрикнул, обводя собравшихся затравленно-умоляющим взором:
— Сынишку моего хоть не казните, люди добрые! Он-то в чем пред вами провинился?!
— Отпусти их! — обращаясь к Андрею, прошептала Санька. — Обоих отпусти! Пожалуйста!
— Что? — Андрей с некоторым даже недоумением взглянул на Саньку. — Вот так взять и отпустить, когда он тебя едва жизни не лишил?
— Все равно отпусти!
— Ладно, — проговорил Андрей, выпуская из рук сильно засаленный ворот бандуриста и брезгливо обтирая о край плаща обе ладони. — Верю, что вы не лазутчики! Просто прохиндеи, на жалости людской нажиться решившие! А теперь пошли вон отсюда! Оба!
Подхватив бандуру и держась за руку сына, бывший слепой принялся торопливо удаляться мелкой прихрамывающей походкой. Санька опасалась, что собравшиеся все же не отпустят мнимого слепца без хорошей выволочки, уж больно угрожающие возгласы то и дело летели из толпы в его адрес. Но все как-то само собой обошлось. Обстановка постепенно разрядилась, люди стали расходиться кто куда.
И тут Санька вспомнила, что так и не выяснила, каким все-таки образом смогла оказаться у поводыря по имени Иван одежда ее Ивана.
— Стойте! — закричала она, бросаясь следом за бандуристом. — Подождите!
Возглас этот не только не остановил бандуриста, но, казалось, придал ему дополнительные силы, так что Саньке пришлось, несмотря на стертые ступни, не только перейти на бег, но и приложить немало усилий, прежде чем ей удалось настичь беглецов.
— Стойте! — морщась от боли и задыхаясь от быстрого бега, проговорила она, хватая за рукав бандуриста. — Да подождите же вы!
Остановившись, наконец-таки, бандурист обернулся к Саньке с таким затравленно-угрожающим видом, что ей даже не по себе стало. А ну как вновь врежет ей по голове, если и не тяжелым своим инструментом, то кулаком, тоже достаточно увесистым.
Но тут разъяренная физиономия лжеслепца разом преобразилась, расплывшись в угодливо-льстивой улыбке. И Санька, даже не оборачиваясь, поняла: Андрей вновь вовремя подоспел!
И точно, подойдя к Саньке вплотную, молодой воин положил ей руку на талию, и Санька, немного поразмыслив, решила принять это за простой дружеский жест. Без всяких там откровенных намеков.
— Откуда? — ткнув рукой в джинсы поводыря, спросила она. — Только не врать!
— А не то. — многозначительно проговорил Андрей и как бы невзначай поправил саблю на поясе.
— Скажу, все как на духу скажу! — забормотал бандурист, одновременно с этим быстренько и как бы невзначай заслоняя собой сына. — В монастыре недавно заночевать пришлось, а портки у Ванюшки моего от ветхости совсем в негодное состояние пришли, из обувки — лишь лапотки самодельные, и даже без оборок. Вот монах один — он, кажись, одним из заглавных во всем монастыре был — и пожалел сынишку мово. Зазвал нас в свою келью, сундук тяжеленный приоткрыл и вынул оттудова портки эти заморские и обувку, тоже весьма дивную. На, — говорит, — носи! Что ей без толку в сундуке валяться! Так и было, истинный крест!
И бандурист, замолчав, торопливо и размашисто перекрестился.
— Ты ему веришь? — не глядя на Саньку, осведомился Андрей. — Мне почему-то кажется, не врет он.
— Мне тоже, — сказала Санька и, обратившись к бандуристу, добавила: — Где этот монастырь, далеко отсюда?
— Не то чтобы слишком далеко, — тотчас же отозвался бандурист, — но и не близко. Возле Каширы-городка, на Оке.
Название города Санька, естественно, слышала и припомнила даже, что в самом деле имеется там монастырь. Женский, кажется.
Впрочем, за столько веков.
— Знаю я этот монастырь, — проговорил задумчиво Андрей. — Белопесоцким он называется. бывал я там прошлой осенью, когда с боями на Москву шли.
— Точно, Белопесецкий! — обрадованно закивал бандурист и, помолчав немного, добавил жалобно: — Отпустили бы вы нас, люди добрые! Век Бога за вас молить будем!
— Так уж и век! — усмехнулся Андрей. — Ладно, идите, и побыстрее! Или ты, может, снять с него хочешь портки и обувку брательника своего? — обратился он к Саньке.
Ничего не отвечая, Санька лишь отрицательно мотнула головой. Ничего она уже не хотела, точнее, хотела лишь одного: каким-то волшебным образом перенестись мгновенно в этот Белопесецкий монастырь. А вдруг Иван там, среди монахов, остался? Послушником, или как их еще называют? И одежду свою мирскую сменил на монашеское одеяние.
Впрочем, все это было так непохоже на Ивана, что Санька тут же отбросила монашескую версию. Возможно, просто переоделся, чтобы подозрений излишних не вызывать, а одежду свою, как ненужную, в монастыре оставил?
Так или иначе, но Саньке теперь просто необходимо было оказаться в этом монастыре. Лишь там могла она получить все необходимые сведения об Иване.
— О чем задумалась, Санька? — наклонившись к девушке и осторожно касаясь губами ее шеи, прошептал Андрей.
Санька ничего не ответила, она словно оцепенела, сама не понимая истинной причины внезапного своего оцепенения.
Это странное ощущение юношеских обветренных губ на своей шее, непередаваемо сладостное ощущение.
И сразу же так горячо стало где-то внизу живота, и непонятный озноб или, скорее, мурашки по коже.
Никогда еще Санька не ощущала ничего подобного!
И тут, опомнившись от странного этого наваждения, она разозлилась. И на себя, и на этого молодого воина, который вообразил себе невесть что.
— Перестань! — сбросив руку Андрея со своей талии и одновременно с этим отпрянув в сторону, выкрикнула Санька. — Не делай этого больше, понял? Никогда так больше не делай!
— Извини! — быстренько, но без особого раскаяния пробормотал Андрей, помолчал немного и добавил: — Так все же, о чем думала только что?
«Во всяком случае, не о тебе!» — мысленно выкрикнула Санька. Вслух же сказала совершенно иное.
— Думала, как сподручнее отсюда до Белопесецкого монастыря добраться.
Она не стала объяснять Андрею, почему ей так нужно в этот монастырь, но юноша и сам обо всем догадался.
— Думаешь, он там теперь, брательник твой?
— Надеюсь!
Санька вздохнула и посмотрела на Андрея почти умоляюще.
— Ты ведь поможешь мне?
Ничего на это не отвечая, Андрей лишь как-то неопределенно пожал плечами, что Саньку совсем даже не удовлетворило.
— Поможешь, да?
— Как? — вопросом на вопрос отозвался Андрей. — Там ведь теперь рати царские! Вот только если. — проговорил он задумчиво после недолгого молчания, — ежели только.
