Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».
Из-за пурги видимость сократилась до нескольких десятков метров. Борт «Грозного» осветили сигнальные маяки.
На собрании, посвященном выходке Леры, не присутствовали только повара, занятые готовкой ужина, и Савельев, следивший за штормом и с подозрением смотрящий на подсумок, который лежал на его откидном столике.
- Как думаешь, что это все-таки за штука? - Паштет еще раз подкинул найденный на тропинке цилиндр на ладони.
- Да термос это заржавевший, - скривился Треска, свежуя очередную рыбину. - Мусор, короче. Выкини на хрен и лучше помоги.
- Интересно, что там, - прислонив к уху емкость, Паштет легонько потряс ее.
- Прокисшая жрака, скорее всего. Ничего ценного. Почему-то я в этом уверен, - орудуя ножом, фыркнул Треска и, выкладывая наструганное ромбами филе на сковородку, поморщился: - К тому же холодная наверняка.
- А если подогреть? - не желал сдаваться Паштет.
- Ну, попробуй, только хватит меня отвлекать, чувак. Дюжину рыл кормить, а ты тут фигней страдаешь.
- И не открывается, блин...
- Фу, зырь, - послюнив палец, Треска брезгливо провел по ком- форке. - Даже плиту не скоблила. Уши надеру. И картошку вон запустила всю.
Он указал в угол камбуза, где на полу были расставлены несколько раскрытых мешков с землей, из которых слабо тянулись жухлые побеги бледно-зеленой ботвы.
- Она же не садовод. Хватит делать из нее девку-чернавку. Может, семена скопытились, лет-то сколько прошло.
- Ага. Еще скажи, что колорадский жук все поел. А кто мицелий17 в Пионерске только так культивировал?
- Ну, то грибы. Много ли им надо? Грунт, влага и темнота. Сами вырастут. Да там и ферма целая была с оборудованием, и девчонок сколько, вспомни. Как пчелы гудели сутками напролет. Дозрел урожай - высушили или замариновали. Делов-то.
- Грибы, грибы, грибы. Кругом грибы, макароны по-флотски да рыба. Скоро чешуя с хвостом отрастут. От них уже кожа на языке слазит, а изгаляться с вариациями сил давно нет. Доморощенное все, кустарное.
- Что делать, не бухти. Я бы тоже от нормального мяса с пивча- рой сейчас не отказался. Или от палки колбаски сырокопченой. Но вариантов иных-то нет, хоть все сусеки перетряси, - заметил на брюзжание соседа Паштет. - А картофле света просто мало и удобрений. Да и где их взять? Электричество ведь не солнце.
- М-м-м, колбаса, - отрываясь от готовки, мечтательно протянул Треска. - Или головку сыра. С нынешней плесенью нажористо бы пошло. И что? Короткий вкусовой оргазм, а потом опять мучайся? Не, не трави душу, чувак.
За стеллажом с кухонной утварью булькнул небольшой самогонный аппарат, собранный парочкой еще в Пионерске, в котором уже некоторое время поспевала брага из сушеной морской капусты и пресловутых грибов с фермы. Рецепт они придумали через несколько лет после войны, когда запасы нормальной выпивки подошли к концу. Многие на борту догадывались о существовании агрегата, но закрывали глаза. В конце концов, праздники у моряков тоже еще были. Хоть и последние. Да и помянуть кого становилось необходимым все чаще.
После того как Лера чуть не разломала все метлой, ее, ненавидевшую из-за дебоширившего по пьянке Батона алкогольное зелье, к этому сокровищу не подпускали на пушечный выстрел.
- Работай-работай, отрада моя, - нежно проворковал Треска и ласково, словно ребенка, похлопал по боку пузатый прозрачный пятидесятилитровый бидон, в котором, пузырясь, поднималась пена. - Трудись.
- Зато ее нашли.
- Ой, милота. Еще бы, - возвращаясь к плите и покручивая сковородку, чтобы по дну равномерно растекся нагретый китовый жир, фыркнул Треска. - Батон за нее всю Антарктику бы перевернул. Пф, дочку себе выдумал.
- А я бы радовался, - изменившимся голосом ответил Паштет, ставя термос на стол.
- О чем это ты толкуешь, чувак?
- Всяко не помирать одному. Всегда здорово, когда у тебя кто-то есть. А она хорошая. Хоть и упрямая, - просто сказал повар. - Посмотри на нас. Разве это жизнь? Говно это. Давно уже хуже зверей. И лучше уже никогда не станет, конечная. Поэтому все хорошо, что хорошо кончается. Каждый заслуживает кусочек счастья.
- Угу. Распекает ее сейчас Тарас, небось. Прикинь, угробила целый огнемет! Это ж сколько горючки, мать ее. Уйма! И ведь новола- зоревские санки у америкосов стырила, лиса, а?
- И чего ей на той базе понадобилось? - отвлекшись от своей игрушки, поддакнул Паштет. - Духи фрицев искать? Ледышки обмерзшие. И ведь сунулась, не побоялась.
- Совсем съехала по Азату. Еще священник этот ей, видать, мозги как следует крутит, блин. Одно слово - баба, - возясь с толченой приправой из красной банки в белый горошек, цыкнул зубом новоиспеченный кок. - Что там в черепушке делается, поди ра...
В этот момент верхняя часть термоса со щелчком подалась вверх и откинулась в сторону.
- Екэлэмэнэ!?
- Смотри! - обрадовался Паштет.
- Етить... Я из-за тебя зелень просыпал.
- Открылся! - Паштет наклонился к емкости и настороженно принюхался. - Странно.
- Что там? - помешивая заправленную рыбу, как можно более безразлично спросил Треска, которому, конечно же, было до смерти интересно. Но он скорее съел бы свою ушанку, чем признался в этом приятелю.
- Вот, - Паштет поставил на стол миску и сыпанул в нее содержимое термоса.
- Хрен знает, что это такое, чувак, - разочаровался Треска.
- Бобы? - предположил нагнувшийся над посудой Паштет. - Сушеные.
- Гадость какая-то, - оценил толстяк. - Слей в толчок.
- И не пахнет. Может, концентрат?
- Сам и жри.
- По-братски. Ты чего? - отвернулся от плиты Паштет. - Интересно, что это. Не хочешь полярного пайка треснуть? Вот тебе и разнообразие. Они ведь на нем столько лет сидели. Это ж, можно сказать, профессиональный интерес. Трофей!
- Не знаю, - с сомнением проворчал Треска, переворачивая на сковородке шипящие в масле быстро румянящиеся ломти. - Я ем то, в чем уверен или что приготовил сам.
- Как знаешь. А я попробую.
Хотя вываленная на тарелку бурая суховатая масса из крупиц размером с недозрелый горох не выглядела особенно аппетитно, Паштет вооружился вилкой, подцепил одну и осторожно положил в рот.
- И, - скривившись, Треска ждал реакции приятеля. - Гадость, э?
- Похоже на сухари, - разжевывая, размышлял вслух напарник. - Или чипсы, только старые. На вкус как крахмал.
- Собачий корм какой-то, - вытирая руки о фартук, вынес вердикт Треска. - Может, они хаски своих этим кормили. Или похуже - пингвинов, которых потом и жрали.
- Попробуй, - подцепив вилкой одну из горошин, предложил Паштет. - На вкус вроде ничего так.
- Сам же сказал, что крахмал, беее. А тут гляди, какая красота приготовилась, - с ноткой укоризны сказал Треска и указал деревянной вилкой на румяные ломти в дымящейся сковородке. - А ты всякую ерунду жрешь.
- Брось. Рыба твоя никуда не денется. Неужели не интересно?
- Да как-то по фиг, чувак...
- Что? И ты еще себя поваром называешь? Я же сижу, и ничего.
- Ну, давай, шут уж с тобой, - выключив плиту и присев за стол, в своей вечной манере недовольно пробурчал Треска. - Раз живой еще, отчего не попробовать.
* * *
Ох, и влетело же ей. Стоя перед рассевшимися за столом хмурыми мужиками, Лера пыталась подыскать ответ на несущийся со всех сторон справедливый выговор и не могла вставить ни слова.
Расстроенные тем, что ничего полезного на «Поликарпове» не оказалось и для лодки ничего не подошло, члены команды как следует отходили девчонку. Хоть не матерились, и на том спасибо. Почему одна? Не спросила? Никто не пускал...
Не выдержав, Лера перебила их и раскричалась, сжав кулаки:
- А почему меня не взяли на корабль, на котором приплыли родители?! Какое вы, в конце концов, имели на это право? Вы все? Я уже не девочка! И старалась, между прочим, для вас! И я не ваша собственность!
- Пока ты на борту «Грозного», мы за тебя отвечаем, - ответил Тарас.
- Я за тебя отвечаю, - сказал Батон. - И к священнику ты больше не пойдешь.
- Это еще почему? - вскинулась девушка.
- Я поговорил с ним. Ты молодая девушка, он одинокий мужик, просидевший здесь двадцать лет. Тебе это не нужно.
- He твое дело, что мне нужно, а что нет! Откуда тебе знать?!
Батон слегка опешил, хоть ни один мускул так и не дрогнул на
его лице. Лера впервые в жизни обратилась к нему на «ты».
- Хватит уже лезть в мои дела!
- Валерия Викторовна!.. - треснул кулаком по столу Тарас.
- Перестань командовать, - окончательно съехав, не слушая старпома, кричала Лера. - Ты не мой отец! Ты даже моих родителей не знал!
В кают-компании повисла мертвая тишина.
- Что Викторовна? Что вы можете-то все! Да. Что. Вы. Все. Мо- же-те! - с презрением ткнув пальцем в окаменевших мужиков и чувствуя, как по щекам предательски побежали слезы, Лера перешла на дрожащий шепот. - Ничего не можете. Я застрелила человека, спасая тебя.
