Он уезжает около часа ночи, сославшись на кучу работы, которую нужно доделать до начала сегодняшнего рабочего дня. Целует ее в дверях долго, шепчет:
- Красивая, вкусная, очень вкусная, такая вкусная, что весь сахар к черту выброшу. Вот увидишь, серьезно выброшу. И ты мне будешь нужна на завтрак, Вера, я ж не могу пить горький кофе. Ты сможешь перебороть свои глупые надуманные комплексы за пару дней и остаться у меня? Так что? Я знаю, как ты пахнешь, и какая ты на вкус везде, ты же перестанешь стесняться меня?
Она просто снова дрожит, пока он ее трогает, с силой обнимает распаленное от стольких часов ласк тело, его пальцы идеальные, она понимает, почему он так усердно следит за ними. Его губы снова искусанные, ей нельзя его обнимать и царапать, поэтому она кусается. Его губы красные, распухшие, наверное, у нее - такие же.
- Вера, я точно не тот человек, которого тебе стоит стесняться, - это он говорит уже серьезно, и уходит, оставляя ее одну. Но сил переживать и расстраиваться нет. Мысли о нем отпугивают тяжелые о возможной болезни. Страхи затаились и не высовываются, понимают, что в данную минуту не имеют никакого значения. Она даже не разбирает дорожную сумку, падает на кровать, проводит ладонью по чуть влажным от их пота простыням и засыпает мгновенно.
***
Арина так увлечена новыми отношениями с загадочным фотографом, о котором не разрешает рассказывать ни Белову, ни Кустову, ни родителям, что будто не замечает, как изменилась Вера. За последние недели подруги созванивались от силы несколько раз, когда Аришка просила прикрыть ее очередную ночевку вне дома. Конечно, лгать Полине Сергеевне хочется меньше всего, но Вера идет на поводу у подруги, опасаясь потерять и ее тоже.
Вера моет гору посуды на своей кухне после приготовления торта "Наполеон", который проспорила Белову, и думает о том, откуда взялось неприятное чувство вины перед Ариной. Подумать страшно, как та отнесется, узнав, что Вера встречается с ее вторым братом. Сначала с одним, потом с другим. Определенно, Вера крепко вцепилась в эту семью, так просто от нее не отделаться. Сколько же слухов будет вокруг нее ходить, когда все узнают? Ей нельзя рассказать даже маме, та не одобрит, слишком сильно любит Артема и хорошо относится к его родителям. Они лично знакомы, несколько раз виделись. О Белове мама слышала только как "странном брате Артема, который никому не мешает и, вероятно, гей".
- А кексов у тебя сегодня нет что ли? - Вик развалился на ее кровати с планшетом в руках.
- Я смотрю, кто-то разбаловался.
Он пожимает плечами, хлопает себя по животу.
- Да, хорошо, что Алекс скоро прилетает из Лондона, возобновлю тренировки. Алекс - это мой тренер.
- Без тренера ты в спортзал не ходишь?
- Неа, только под надзором. Я ж ленивый, меня гонять надо.
- И прожорливый.
- Кто бы говорил, мисс восемьдесят килограммов в десятом классе.
Она медленно пораженно поворачивается к нему с лопаткой в руках и угрожающе трясет ей.
- Так и знала, что нельзя было тебе показывать свои школьные фото! - На них она мало того, что толстая, еще и с челкой, в очках и скобками на зубах. Несложно догадаться, почему она дожила до двадцати одного года девственницей.
Он отсалютовал и широко улыбнулся.
- Если опять растолстеешь, будешь мне позировать. Я придумаю тебе образ, прославимся. Полненькие сейчас в моде.
- Кто-то сейчас договорится, и останется без торта.
- Да я шучу, Вера, ты же знаешь, что в этой комнате только одно страшилище - и это я. И заниматься мне нельзя самому по причине, что не все мышцы работают, как надо, некоторых нет кусками, и кожа вся перетянутая, неэластичная. Ты же видела. Только Алекс за меня и взялся во всей Москве.
- Понятно, - она сразу грустнеет. - Но ты в хорошей форме.
- Чувствую, это ненадолго, - он подходит к столу, обнимает ее одной рукой за талию, другой берет нож и начинает резать торт, не обращая внимания на ее возмущения, что он еще не пропитался.
Как и обычно, время в его компании пролетает незаметно. У них абсолютно разные графики, из-за Белова Вера спит в сутки по три-четыре часа, но откуда-то берутся силы и лицо выглядит свежим, а глаза - блестящими.
В свободные часы она смотрит его работы в разных соцсетях, читает отзывы о "ФотоПиратах", ищет конкурсы, в которых он участвовал. Изучает своего нового парня. Она спит с ним практически каждый день, одевается и раздевается для него одного, а так же варит обеды и печет сложные сладости. В голове так точно один Белов с утра до ночи. Когда они вместе, он постоянно ее обнимает и гладит, жадно смотрит, отчего она сдается. Этот взгляд под названием: "хочу сейчас", не выходит из головы. Он ни на кого так не смотрит, она специально напросилась на пару фотосессий ню, сидела в уголке и наблюдала. До обнаженных моделей не было никакого дела, Вера смотрела только на Белова, умирая от ревности, пока не поняла одно: их он фотографирует, а ее хочет. А еще, когда наедине, облизывает, тихо постанывая, достигая пика от одних только прикосновений к ее телу. Никогда еще она не чувствовала себя такой красивой, как под ним.
Хорошо, что Арина ни о чем не догадывается. Пусть у них будет еще немного времени, прежде чем придется пройти через все это - осуждение родных и знакомых.
***
Отчеты непотопляемого пирата. Запись 10
Когда соглашаешься на постоянного партнера, которого сам выбрал, и который выбрал тебя, в привычной жизни происходят изменения, глобальные и не очень. Например, вдруг появляется множество "не". Без шуток, частица "не" - бесспорный спутник всех отношений, она как нежданный бонус, который закидывают сверху в коробку с бесплатным регулярным сексом и задушевными разговорами в минуты уныния. Отныне ты теперь:
не просто ходишь, а передвигаешь ногами и улыбаешься сам себе, как полный идиот, вспомнив вдруг что-то ваше общее;
не заглатываешь еду кусками в перерыве между работой и срочной работой, а наслаждаешься вкусом пищи;
не вливаешь в себя кофе, чтобы продержаться еще пару предутренних часов бодрым, а вдыхаешь его тягучий аромат, и вспоминаешь о том, какая она смешная, когда читает очередной триллер Кинга. Волнуется, переживает за героев, боится переворачивать страницу.
В конце концов, не просто выполняешь привычные действия день за днем, а разбиваешь их на тысячу мелочей, и зачем-то придаешь каждой значение.
Вы, должно быть, решили, что я в принципе способен думать только сексе, судя по моим предыдущим отчетам, но это не так, уверяю. Я вообще бы хотел забыть о траханье, оно ведь как незнакомое море, карты которого давно были сожжены. Бурное такое, заманчивое, да вот чужое, не принимающее никак. Выталкивающее на берег, реши я расслабиться и поплавать в удовольствие. Не мое.
Вот работа - это мое. Тружусь сутками над отелем на Яблоневой, лично занимаюсь закупками всех материалов, вплоть до гвоздей и скотча, обсуждаю сроки с клиентом и подрядчиками. Ремонт, первый, грязный этап которого можно назвать той же стройкой, давно начался, но представьте себе, Марат Эльдарович ни разу не был ни в одном строительном магазине, не знает, как зовут прораба и рабочих, какую технику используют для отделки его отеля. Это огромная ответственность, которая давит, нередко провоцирует появление страха, что не справлюсь, и тогда больше подобных проектов и, собственно, денег мне не видать. Сотни раз перепроверяю свои схемы, расчеты, чеки. Но пока вроде бы дела идут неплохо, работа кипит, материалы привозят практически вовремя. Я стараюсь.
Стою в лифте бизнес центра, в котором располагается офис "Континента", смотрю на свое отражение в зеркале, - я только из парикмахерской, где мне наголо побрили треть головы слева, открывая гладкую ровную кожу, справа оставили длину сантиметров семь. Я вообще не упускаю случая продемонстрировать места, где моя кожа не уродлива. Периодически брею голову полностью или частично.
В углу напротив жмется к стене румяная разодетая вся из себя барышня, высокомерно, с отвращением поглядывает на мои руки. Я ей не нравлюсь, она меня осуждает. Думает, что никогда бы не связалась с таким, как я. Никогда бы не разрешила своему ребенку сделать с собой подобное. И что по мне плачет дурдом.
Вы знали, что людей, у которых большая часть открытого тела покрыта татуировкам, могут не взять в армию только по этому? Их отправляют к психиатру, так как становится под вопросом адекватность. Таким нельзя доверять оружие. Мне его нельзя доверять, запомните это.
Она думает, что я психопат, ей не нравится находиться со мной так долго наедине.
Правильно и думает, жаль не у всех так хорошо развито чувство самосохранения. Ей неприятно даже стоять рядом.
- Представляете, а некоторые женщины с удовольствием со мной трахаются, -улыбаюсь, специально оглядывая ее с ног до головы.
