— Ты в порядке?
Я кивнула. Я плакала не из-за письма, или денег, или фотографии; я плакала, потому что мысль о том, что Мэтт уезжает, хоть и на несколько месяцев, убивала меня. Он улетит через неделю. Он будет на другом конце мира, а я буду оставлена позади, рыдающая из-за того, что слишком молода, чтобы бросить все ради него, или чтобы попросить его бросить все ради меня. Я плакала из-за того, что не встретила его позже, когда женитьба имела бы смысл, и никто из нас не запаниковал бы при мысли о ней.
Мое лицо пульсировало и отекло из-за рыданий, пока я наблюдала за сидевшим на табурете Мэттом, подключавшим провода к своему «Телекастеру». Он провел по струнам всего раз и посмотрел на меня в поисках одобрения. Было негромко: это был идеальный, чистый звук. Я никогда не видела, чтобы он играл на музыкальном инструменте или чтобы проявлял к ним хоть какой-то интерес, но кое-что стало для меня предельно ясно. Он практиковался… ради меня.
— Прежде чем я начну, я хочу, чтобы ты знала — я прошу прощения.
— И я прошу прощения, — ответила я без промедления.
— Мы можем вернуться к тому, что сейчас было?
— Но как же…
— Грейс, мы можем насладиться тем временем, что у нас осталось?
— Да. — И я ударилась в слезы.
Он взял только одну ноту, а я уже знала, что он играл «Hallelujah». Я разрыдалась еще сильнее.
Он пел мягко и безупречно. Я была очарована им: таким молодым и красивым, сидящим без рубашки и обуви, и сосредоточенным на песне. Когда он закончил, то в последний раз провел пальцами по струнам и поднял глаза на меня. Я больше напоминала сопливый клубок. Его улыбка была жалостливой, грустной; так улыбались только тогда, когда словами ничего не исправить. Он уезжал. И я не могла его остановить.
Дрожащим голосом я сказала ему, как потрясающе он играл, и спросила, как он выучил песню. Он рассказал, что Бэендон иногда проводил время в «ФотоХат», и потому Мэтт попросил его о помощи. Он тренировался снова и снова с самого концерта Джеффа Бакли, чтобы я наконец услышала эту песню вживую.
18
.
Мы были влюблены
ГРЕЙС
Последние недели семестра пролетали мимо, а с ними нарастало давление со стороны Тати и Дэна: они настаивали, чтобы я присоединилась к оркестру. Я неизменно отвечала отказом.
Их первая остановка должна была быть во Франции в начале августа, так что часть лета Тати будет со мной. Мэтт отбывал в начале июня, сразу после выпускного.
В один из дней, когда мы поедали сэндвичи у фонтана в Вашингтон-Сквер-парке, Тати сказала:
— Если Мэтт останется в Южной Америке дольше, чем на лето, ты должна присоединиться к туру.
— Для начала, он не задержится там дольше, чем на три месяца. Во-вторых, я собираюсь учиться в аспирантуре, и именно по этой причине я не присоединюсь к туру. И ты это знаешь.
— Как ты будешь оплачивать ее?
— Я останусь в общежитии на лето по низкой цене, а тем временем буду зарабатывать выступлениями.
— Дэн сказал, что мы будем прилично зарабатывать. Ты сможешь поднакопить и потом поступить в аспирантуру.
— Нет, не смогу. Я не могу просто так уехать и колесить с вами по Европе полтора года. Почему вы все время возвращаетесь к этой теме?
— Успокойся, Грейс. Блин, когда разговор касается тура, ты всегда перегибаешь палку. Можешь испортить себе жизнь из-за парня, все, что душе угодно, — пробормотала она.
Я больше не могла это выносить. Потому встала и ушла.
Она побежала за мной, так что я решила поделиться с ней своими мыслями.
— Думаешь, я перегибаю палку? Из-за того, что не хочу сбегать и присоединяться к цирку Дэна? Тебе напомнить, что раньше именно ты не могла его терпеть? И с каких пор ты зовешь его Дэном?
— Мне жаль, что Мэтт улетает, и ты становишься из-за этого несчастной.
— Все совсем не так. — Хотя, на самом деле все так.
— Дэн правда заботится о тебе. Обо всех нас. Он купил ту фотографию Мэтта, потому что знал, что вам нужны деньги.
— Что? — Я ошеломленно уставилась на нее, мои эмоции вышли из-под контроля. — Почему ты хочешь причинить мне боль, зная, как я страдаю?
— Я и не хочу. Просто хочу, чтобы ты поступала так, как правильно для тебя, а не для вас с Мэттом. Похоже, он делает то, что правильно для него.
Мы стояли у входа в метро.
— Мне нужно идти, Тати. — Я сбежала по лестнице, села в первый же прибывший поезд и каталась несколько часов, разбираясь в своих мыслях.
После обеда я сидела у закрытого магазина Орвина, желая поговорить с ним, и тут подошел Дэн.
— Грейс, магазин Орвина закрыт по воскресеньям, — сказал он.
— Ага, я так и поняла.
Он смотрел на меня, не отводя глаз, и по-доброму улыбался.
— Могу я присесть?
— Конечно.
— Ты о чем-то хочешь поговорить?
— Нет.
— Ты репетируешь?
— Само собой. — Последнее, что мне нужно, это Дэн в образе профессора. Я отвернулась и бросила на него многозначительный взгляд. — Почему ты купил то фото?
Он не колебался ни секунды.
— Потому что оно мне понравилось.
— Должно быть, это самая дорогостоящая студенческая работа. Вообще. За всю историю продаж предметов искусства, созданных студентами.
— Ну правда, Грейс, ты же знаешь, что я очень честный. Это прекрасная фотография, и, думаю, работа Мэтта когда-то будет чего-то стоить.
— То есть ты не покупал ее потому, что знал о том, что нам были нужны деньги?
— Верно. — Маленькая невинная ложь. — Ты скажешь мне, что тебя так тревожит?
Я покачала головой и посмотрела на его колени, где лежали сложенные листы бумаги.
— Это новая композиция?
— Вообще-то, нет, это документы на смену фамилии. Веришь или нет, я мог мириться с ней как профессор, но как композитору и дирижеру мне нужно что-то новое.
— Так ты меняешь имя? Вот так просто?
— Да, я даже поделился мыслью с отцом, думая, что он обидится, но он сказал, что рад тому, что эта фамилия закончит свое существование на нем. Я внес небольшие изменения: вместо Порндела — Портер.
— Дэниел Портер. Хорошо звучит.
— Ну, спасибо, Грейсленд.
Мое лицо обдало горячим воздухом, исходившим от проезжавшего мимо автобуса. Я ощутила рвотный позыв и закрыла глаза.
— Ты в порядке, Грейс?
— Кажется, меня сейчас стошнит. — И затем в ближайший мусорный бак меня вырвало копченой говядиной на ржаном хлебе, которую мы с Тати ели в парке.
Дэн гладил меня по спине и повторял подбадривания.
— Пускай все выйдет… вот так.
Я выпрямилась.
— Господи, это было противно. — Я вытерла рот. — Лучше я пойду домой. Чувствую себя паршиво.
— Все будет хорошо, Грейс. Через что бы ты ни проходила, ты со всем справишься, — кричал он мне, пока я шла к общежитию.
— Спасибо, профессор. — Я помахала рукой на прощание.
— Я Дэн!
***
Пока дни проносились один за другим, я пыталась запомнить каждое мгновение, проведенное с Мэттом. Когда я была не с ним, то мечтала об этом. В один из дней после занятий он принес ко мне в комнату бойцовую рыбку.
— Я купил ее, чтобы она составляла тебе компанию, пока меня не будет. Ее зовут Джефф Бакли.
Я захохотала, подошла к нему и поцеловала.
— Спасибо тебе, какой же ты милый. — Но, по правде говоря, я хотела, чтобы компанию мне составлял только Мэтт.
Выпускной день я провела с Мэттом, его отцом и его мачехой. После церемонии мы отправились на ужин, а потом в общежитие, в комнату Мэтта, где и провели оставшиеся несколько дней. Он не выпускал меня из поля зрения.
Четвертого июня, за день до отлета Мэтта, пока он делал различные прививки ради путешествия, я села в любимом кафе в Ист-Виллидж, чтобы выпить кофе. Я сидела у бара и смотрела в окно, когда услышала, как дочь владельца кафе, работавшая здесь официанткой, пробормотала что-то о «кошмарной трагедии». Она плакала в объятиях отца. Женщина постарше, по виду похожая на хиппи, подошла ближе и протерла деревянную поверхность барной стойки.
— Вы слышали?
Я отрицательно покачала головой.
— Они нашли его тело.
У меня не было ни единой мысли, о чем она говорит. Она тяжело вдохнула.
— Бедный парень, постоянно останавливался здесь.
— Кто?
— Бакли.
Я приложила руку к сердцу.
— Джефф Бакли?
— Тот самый. Симпатичный парень. Такой талантливый, а ушел так рано.
Когда она угрюмо качала головой, было видно, как собрались морщинки в уголках ее закрытых глаз.
— Что случилось? — едва смогла я выдавить из себя слова.
Она перестала убирать стол и, оцепенев, устремила взгляд в окно. Ее голос был низким и дрожащим, словно она вот-вот разрыдается.
— Утонул в Миссисипи в своих чертовых ботинках. Он числился пропавшим, и только что на берегу нашли его тело. Я уже привыкла, что он все время сюда заходит.
Я начала всхлипывать, чувствуя невероятную тоску по тому, кого даже не знала, но с кем чувствовала непрерывную связь. Впервые меня посетили мысли о мимолетности жизни. Такая вот она? Я пустилась в раздумья. Ты можешь часами заниматься ничего не значащими, бессмысленными пустяками, потом умереть, нырнув в реку, твое тело всплывет у берега, как какой-то мусор, и все для того, чтобы быть закопанным и позабытым?
